— Мне кажется, вы именно его и ищете.
— Вы положили свои принципы на алтарь и принесли их в жертву.
Голос Вартола становится более раздраженным. Челюсть его раздваивается, язык дрожит.
— Не стоит говорить со мной о жертвах, Канцлер. Ориш знает, что такое жертвы. Ориш знает, что такое отравить себя, ради того чтобы Империя не пожрала нас и нашу планету. Что вам об этом известно? Империя ведь так и не добралась до Чандрилы?
— Да, но я добралась до Империи. Я сражалась с ними. Я теряла товарищей.
— Но вы не теряли свою планету. Вы могли вести свое сражение. У моего народа такой роскоши не было. Сражение само пришло к нам. Нас поработили. Я смотрел, как нас заковывали в кандалы, как нас били, как начали хищнически лишать планету ее ресурсов. Наша планета, наш народ — все оказались под пятой Империи, пока мы не нашли способ обрести свободу.
— Я никогда не отрицала упорства вашего народа.
— Отрицали? Нет, вы попросту его не оценили. Вам не понять, что это значит. Я и другие оришены — мастера самопожертвования. Мы знаем цену жертвам. Мы знаем, для чего они нужны.
— Так вот, значит, о чем речь? О жертвах? — спрашивает Мон. — Вы готовы обесценить наши военные усилия ради своего собственного завоевания Новой Республики? Пожертвовать собой, может быть, и благородно, сенатор. Но пожертвовать безопасностью всей Галактики? Это неприкрытая агрессия против нас, и я этого не потерплю!
Толвар встает, нависая над Мон. Она пытается ничем не выдать, что ощущает исходящую от него угрозу, — он мог бы с легкостью ее раздавить, а затем выкинуть в космос, и на том все бы закончилось.
— Не смейте мне этого говорить. У вас нет на это права. Возможно, правда в том, что меня больше всего заботит судьба возглавляемой вами Республики, — злобно шипит сенатор. — Вы слабы. Ваше правление чересчур бесхребетно и снисходительно. Что и продемонстрировал День освобождения.
— Так, значит, вы и правда это сделали. Вы саботировали голосование. Вартол не садится, а скорее падает на стул.
— Не ждите от меня никаких признаний, — не глядя на Мон, почти пренебрежительно бросает оришен. — Я не намерен отдавать жизнь из-за ваших заговорщических фантазий.
— Что ж, поговорим о другом заговоре. — Она раскрывает ладонь, покатывая на ней маленькое устройство. Наверху его — крошечный микрофон, а снизу тянется путаница обрезанных проводов.
— Что это? — спрашивает сенатор, едва на него взглянув.
— Вы сами знаете что. Подслушивающее устройство. Жучок.
— Это вы так считаете.
— Вы его подсадили.
- Слишком серьезное обвинение. Полагаю, оно подкреплено доказательствами? — Вартол машет рукой, которая затем сжимается в кулак. — Да нет, конечно же. Всего лишь очередное голословное заявление от осажденной со всех сторон Мон Мотмы.
— Вы все знали. Вы знали, что Империя на Джакку. Вы знали, что двое наших собирались полететь туда на «Соколе Тысячелетия», и помешали им. Гвардейцы, конечно, не признались бы, что это были вы, и они пытались заявлять, что «Соколу» помешала улететь я. Но они слушаются вас. У вас есть власть. Вы повсюду раскинули свои маленькие щупальца.
— Вы ничего не можете доказать.
— Верно. Не могу. Так что придется действовать старомодным способом — измутузить вас в кровавую кашу. — Ее глаза озорно вспыхивают. — На выборах, разумеется.
— Хо-хо, удачи, Канцлер. Ваше драгоценное повторное голосование состоится утром, меньше чем через двенадцать часов. Скоро мы сядем; надеюсь, вы наскребете нужные вам голоса. Но времени все меньше.
— Если бы только нашелся способ отложить голосование… — улыбается она.
— Ха! Для этого вам должно хорошенько повезти.
Корабль вздрагивает, выходя из гиперпространства. За иллюминатором голубые линии превращаются в точки, и они снова оказываются в глубоком космосе, но отсюда виден освещенный край планеты, на которой находится новый Сенат, — Накадия.
— Прекрасная планета — Накадия, — говорит Мон.
Толвар Вартол что-то ворчит в ответ.
— Любопытный факт насчет Накадии, — продолжает она. — Мы освободили их от Империи, и теперь они обеспечивают наши войска солидной долей продовольствия. В составе почвы есть что-то такое, благодаря чему на ней растут разнообразные жизненно важные злаки. Это девственная природа, способная снабжать нас едой в больших количествах. Голосование за то, чтобы объявить ее охраняемой планетой класса А, не вызвало никаких проблем. Вы голосовали за, как и мы все. Тогда мы были едины.
— Уроки истории действенны, лишь если они интересны, — отвечает Толвар. — А данный урок вовсе не таков, Канцлер.
— Простите, что утомила вас. Мне он показался интересным.
Дверь в салон открывается. На пороге стоит узкоплечий оришен — не охранник, а пилот в золотисто-красной форме и шлеме с поднятым забралом.
— Сенатор, у нас проблема.
Вартол смотрит на пилота, затем на Канцлера, затем снова на пилота. Вид у него подозрительный — хорошо, так и должно быть.
— В чем дело?
— Накадия не разрешает нам посадку.
— Это еще почему?
- Они говорят, что, согласно результатам предварительного сканирования, у нас на борту находится потенциально опасный сельскохозяйственный продукт.
Вартол поворачивается к Мон Мотме. Он уже догадывается, что это ее рук дело, и, естественно, он прав.
— Канцлер… что вы сделали?
Вопрос звучит скорее как утверждение.
Изображая притворное замешательство, она достает из складок одежды маленький, размером с ладонь, плод.
— Ой-ой-ой! Только посмотрите! Маленький плод пта. Уже наполовину раздавленный. — Она разжимает большой и указательный пальцы, почти склеившиеся от коричневого липкого сока, капающего сквозь треснувшую кожицу темно-оранжевого фрукта. В сочащейся жиже видны семена. Важнее, однако, не жижа или семена, но запах плода, который уловили датчики корабля. А накадийские сканеры считывают показания датчиков всех прибывающих кораблей, и, соответственно… — Пта ведь запрещен на Накадии? Им придется полностью прочесать корабль и просканировать его на наличие других загрязнений. Ох… боюсь, задержка нас ждет немалая. А вы, сенатор? Не боитесь?
Глава двадцатая
Магическое число — пять.
Пять шпионов за пятью сенаторами.
В глубине души они надеются, что пятеро сенаторов, голосовавших против военного урегулирования имперского вопроса, подкуплены. Тому даже имеются определенные доказательства: Кондер не вполне законным образом проник в недра электронных счетов этих сенаторов, и у двух из них — Ашмина Эка с Антан-Прайма и Дора Ваидо с Родии — обнаружились необычные депозиты непонятного происхождения. Само по себе это мало что значит — в нынешние времена заката Империи и восхождения Новой Республики определенные инвестиции приносят неплохой доход. Рушатся старые предприятия, возникают новые корпорации, и при текущей изменчивости рынков находятся те, кто внезапно обретает удивительные богатства.
Все это, однако, наверняка связано с подслушивающим устройством, обнаруженным внутри протокольного дроида Леи…
Они обсуждают ситуацию на борту «Сокола», зависшего на орбите над Накадией.
— Нет дыма без огня, — замечает Соло и тут же спокойно добавляет: — Обычно это электрическое пламя возле гиперпривода, о чем меня всегда предупреждает Чуи…
Хан замолкает, похоже о чем-то задумавшись.
— Соло прав, — подает голос Кондер. — Что-то в этом есть.
— Последуем за дымом, — говорит Синджир, — и найдем огонь.
Лишь в этом случае они сумеют отыскать нечто, что помогло бы им получить голоса за отправку сил Новой Республики к Джакку.
Но их время на исходе.
Накадия.
Это сельскохозяйственная планета — обширные поля, сады, пастбища. Небо имеет фиолетовый оттенок даже в разгаре дня, а ночью тьму рассеивает свет двух лун. Воздух обычно теплый, словно вода в ванне, и ничто не нарушает его неподвижности, кроме легкого ветерка. Планета выглядит пасторальной, можно даже сказать — отсталой. Больших городов нет, в основном мелкие селения. Технологии есть, но все они предназначены для сельскохозяйственных нужд — аэрации почвы, введения микроудобрений, сбора урожая.
Столица называется Куарроу, и именно там будет располагаться правительство в течение очередного годового цикла, а может, и дольше, если сенаторы проголосуют за то, чтобы остаться. Население Куарроу составляет всего несколько тысяч жителей. Нет ни одного здания выше трех этажей. Покрытые фиброкритом улицы рассчитаны лишь на живых существ — никаких спидеров, машин или дроидов.
Откровенно говоря, планета питает своего рода предубеждение к дроидам. Их, конечно, используют при необходимости, но обычно накадийцы сами обрабатывают землю и заботятся о посевах. У Накадии долгая память, и она помнит полчища дроидов, оккупировавших ее во время Войн клонов. Она мирится с существованием подобных машин, но накадийцы не считают их равными или хотя бы разумными.
В Куарроу практически отсутствует ночная жизнь. По большому счету дневной жизни тоже особо нет, хотя рестораны и таверны все же имеются. Есть один пома-клуб, куда можно прийти и уединиться в капсуле, где пульсирующая ритмичная музыка массирует каждую молекулу твоего тела. Эти капсулы заполнены пузырящейся помой — жидкостью, полученной из семян несъедобных пома-ягод. Она расслабляет мышцы, освобождает разум. Некоторые слегка галлюцинируют. На следующий день они возвращаются в поля, полные новых сил и свободные от того, что они именуют тяжестью на душе.
Преступности почти нет.
Каких-то драматических событий — тоже.
По сути, нет практически ничего.
Жизнь на Накадии нелегка, но к ней легко привыкнуть.
Здесь правит простота.
И потому перед пятью шпионами возникает проблема: каким образом поймать кого-то из пятерки сенаторов с поличным, когда все настолько просто, настолько не поражено коррупцией, настолько открыто?