На Накадии ночь. Завтра утром начнется первое заседание Сената на этой планете, но сейчас на улицах Куарроу царит оживление, которого столица не видела, скорее всего, никогда. В тихий городок не просто вторглись триста двадцать семь сенаторов, но сенаторы эти прибыли в сопровождении своей свиты: дроидов, советников, атташе, родственников, детей, супругов и любовников. Порты забиты кораблями. Ханна на Мандриле была готова к подобному нашествию, а вот Куарроу на Накадии — нет. Повсюду царят завал и суматоха. Сенаторы один за другим выгружаются со своих кораблей, загрязняя прекрасную планету парами самодовольства и снисходительности, свойственными политике и правительству.
По крайней мере, так это воспринимает Синджир.
В данный момент ему поручено следить за Ашмином Эком с Антан-Прайма. Их команда попала сюда только благодаря Джому. Здесь разрешено присутствовать исключительно сенаторам, их личному персоналу, охране и тем, кто подавал прошение о включении в особый список, — журналистам, знаменитостям, отдельным представителям бизнеса, желающим лично пожать сенаторам конечности и попытаться договориться о дружественной для своих корпораций политике…
Суть в том, что список этот составлялся за несколько месяцев. Число мест в нем было ограниченно, и все они практически сразу же оказались заняты. Да, Мон Мотма или Лея, вероятно, могли бы посодействовать, чтобы нужные имена попали в перечень, но тогда взаимосвязь между их действиями здесь, на Накадии, и поступком Мон на корабле Вартола стала бы слишком очевидной. Дабы не подвергать риску весь план, Канцлер, естественно, не хотела, чтобы подобное произошло.
И тут в игру вступил Джом.
Джом, работавший в службе безопасности, готов был… гм… подправить список. Выкинув из него горстку сомнительных журналистов, он добавил в него другие имена. С Соло и Синджиром все было просто — оба вполне могли слыть «знаменитостями» среди большинства самовлюбленных политиков: Соло — как настоящий герой Восстания, а Синджир — как некая диковинка в стиле: «Только взгляни на этого смешного имперца. Неужели он знал Дарта Вейдера?» Кондеру прежде доводилось работать на сенаторов, так что и он стал ценным дополнением в списке. С Теммином оказалось сложнее, но его записали как «ветерана войны» по прозвищу Снап, и ни у кого не возникло ни малейших подозрений.
Теперь они ждут. И наблюдают.
Предсказуемо не требующая большого ума работа.
Напротив здания Сената в Куарроу находится ресторан «У Иззика». Тускло освещенные столики занимают три расположенных уступами, нависающих друг над другом открытых дворика. Вокруг толпятся сенаторы, толкаясь локтями, плечами и щупальцами; слышно, как они обмениваются многословными поздравлениями по поводу спорных достижений друг друга. Они смеются и аплодируют; сенатор с Торфлуса, размахивая щупальцами, издает булькающие звуки, которые с одинаковой вероятностью могут быть песней или криком о помощи. Снова смех и аплодисменты.
Эк же пребывает в постоянном движении. Некоторые сидят на одном месте, обосновавшись у столика и держась небольшими группами, но сенатор от Антан-Прайма, подобно насекомому-опылителю, порхает от одного политического цветка к другому, повсюду оставляя свой след. Он подобен запрограммированному дроиду — говорит одно и то же, издает одни и те же звуки, произносит идентичные поздравления, одинаково хохочет в те же самые моменты.
И в том нет ничего предосудительного. Все ведут себя прямо и открыто.
Это и беспокоит Синджира, поскольку сейчас они ищут нечто, чего тут может и не оказаться. Самый простой ответ почти всегда оказывается и самым верным, и в данном случае самый простой ответ состоит в том, что пятеро сенаторов, голосовавших против резолюции Мон Мотмы, поступили так потому, что они политики. У них есть свои планы, и планы эти вовсе не обязательно должны способствовать безопасности Галактики. Хорошо, конечно, верить, что все действуют исключительно в интересах добра, но в стремлении к власти, желании управлять судьбой Галактики проявляется крайний эгоизм, какую бескорыстность ты ни изображай. А это значит, что, скорее всего, никакого заговора нет — лишь, как это обычно бывает, действия в собственных интересах.
Медленно кружа вокруг сенатора Эка и тайком пробираясь сквозь толпу — бррр — политиков, Синджир замечает в дальнем конце верхнего дворика знакомое лицо. Кондер.
Тот кокетливо, по-мальчишески улыбается. Чудовище.
Синджир не обращает на него внимания — или, по крайней мере, пытается.
Прислонившись к барной стойке, он тихо произносит в комлинк на запястье:
— Никаких новостей.
— У меня есть новости, — отвечает в наушнике Синджира Соло. Он сейчас в самом северном космопорту на окраине Куарроу, где в своем корабле сидит родианский сенатор Дор Ваидо. Соло — достаточно известная личность в Новой Республике, и его присутствие в «Иззике» могло бы создать лишние проблемы. Все начали бы подлизываться к «герою Восстания», расспрашивая его про Люка, про Лею, про ту проклятую Дугу Кесселя, о которой он обожает болтать. — План Мон сработал. Я только что слышал от одного из грузчиков, что корабль Вартола на карантине и они ждут прибытия команды инспекторов. Это займет какое-то время, но сомневаюсь, что процедура окажется долгой. В лучшем случае нам светит часов двенадцать, но я никогда не рассчитываю на лучшее.
— Вряд ли мы что-то найдем, — говорит Синджир.
В разговор вклинивается Джом:
— Нам криффово надо найти хоть что-то! — Он наблюдает за Ритало с Фронга в одном из пома-клубов. — До сих пор не пойму, почему бы нам просто не дать этим предателям по башке и не расспросить их, что они задумали. Синджир, ты же можешь. Пригрозишь, что им придется слушать твои занудные речи, если не проголосуют по-нашему. Вот уж будет пытка так пытка.
Из комлинка раздается смех. Кондер.
Кондер сидит здесь же, в «Иззике», наблюдая за Нимом Таром, квермианцем с покачивающейся головой. Длинношеий сенатор устроился в дальнем углу, нервно потягивая какой-то фруктовый напиток с таким видом, будто ему вовсе не хочется тут находиться.
— Терпение, — говорит Кондер. — Ночь пока юна.
— Я тоже пока юн, — слышится голос Теммина. Он расположился на балконе напротив здания Сената, следя за Грэлкой Соркой, сенатором с Лекажа. Та уже занята работой — руководит каким-то комитетом, — Синджир не помнит каким. Кажется, комитетом по повышению собственного жалованья или по созданию других комитетов. — Я пока юн, — стонет Теммин, — но чувствую себя так, словно старею на глазах. Дерьмовая работа. Ненавижу.
Синджиру хочется упрекнуть парня — мол, это необходимо, Теммин, — но, похоже, и сам в это не верит. Ему хочется того же, что и остальным: прыгнуть в «Сокол», полететь на Джакку, голыми руками разделаться с Империей и спасти Hoppy и Джес, совершив эпический подвиг. Вот только ничего из этого не выйдет — они попросту погибнут или спровоцируют галактический инцидент, который в конечном счете выльется в избрание Вартола. Так что приходится ждать и наблюдать за сенаторами в надежде, что хотя бы один из них открыто продемонстрирует собственную продажность. И это, в свою очередь, может стать достаточным рычагом, чтобы выиграть голосование.
Тянутся часы.
Ничего не происходит. По крайней мере, ничего интересного. В «Иззике» торфлусийский клубок щупалец продолжает «петь». Двое советников-верпинов о чем-то громко заспорили за столиком, чирикая и потирая похожие на пилы руки с таким мерзким звуком, что Синджиру захотелось проткнуть зубочисткой свои барабанные перепонки. А теперь те же двое верпинов склонились уже над другим столиком, похотливо соприкасаясь ротовыми частями. В остальном это все та же радостная и подобострастная толпа политиканов.
Ашмин Эк не знает усталости. Другие сенаторы уходят, и их сменяют новые, но сенатор с Антан-Прайма никуда не девается. На лице его все та же пластиковая улыбка, в руке все тот же наполовину полный бокал, и он все так же крутится вокруг.
Товарищам Синджира, похоже, тоже не везет. Дор Ваидо все так же не покидает корабль. Ритало остается внутри своей капсулы в пома-клубе. Теммин докладывает, что Грэлка Сорка вышла из здания Сената и бродит где-то неподалеку. Ним Тар слегка расслабился и покинул безопасное место в углу, перейдя за соседний столик, чтобы побеседовать с молодым посланником Рилота Йендором.
Синджир следит за маячащим в той стороне Кондером, и каждый раз, когда напарник попадается ему на глаза, сердце начинает биться быстрее, рот увлажняется, перехватывает дыхание. Бывший имперец убеждает себя, что все это от усталости, или от волнения, или оттого, что он недостаточно пьян. Честно говоря, он совершенно трезв — весьма непростительная ошибка.
Ночь постепенно уступает место предрассветным сумеркам.
Внезапно раздается голос Соло:
— Вижу кое-что.
Следует град вопросов: что? кого? где?
— Пару никто. И еще какого-то клатуинца. Идут к кораблю Ваидо. Не вооружены, но, судя по их виду, явно не с Накадии и точно не сенаторы. Всякое отродье я с ходу чую.
— Будь осторожен, — предостерегает по связи Джом.
— Расслабься, справлюсь, — отвечает Хан.
Синджир чувствует, как учащается пульс. Вероятно, это ничего не значит, но кожу начинает покалывать от возбуждения и страха. Примостившись возле стойки, он оглядывается вокруг. Эк стоит рядом со столиком арконцев, к которому подходит женщина в красно-бело-золотых алдераанских одеждах. Неужели они наконец выбрали сенатора, несмотря на уничтожение планеты? Синджир ощущает укол вины — он не имел никакого отношения к разрушению планеты, но тем не менее, когда услышал, что Империя уничтожила Алдераан, его неделями мучили кошмары. Погибли миллионы…
Чья-то рука хватает его за локоть.
Напрягшись, точно готовый к прыжку зверь, он разворачивается кругом…
И видит лишь девушку, следом за которой спешит юноша. У нее золотистые волосы и бронзовая кожа. Он чуть ниже ростом, худой как антенна, но с круглой, словно луна, головой.