— Что ж, ладно, — пожимает плечами Синджир. — Может быть. Извини. Я больше привык причинять боль, чем избавлять от нее. — Он запихивает другой комочек ткани во вторую ноздрю.
Соло снова привез их на Чандрилу. У них была мысль ненадолго задержаться на Накадии, но Кондер заявил, что по сравнению с этой деревенской планетой Чандрила выглядит точно Корусант. «Кругом одни поля», — заметил он, и Синджир не мог с ним не согласиться.
Синджир обрабатывает израненное лицо хакера. Бакта, марля, волокнистая ткань и старые добрые иголка с ниткой. Самым серьезным оказался удар, который Кондер получил последним, — тот самый, что они слышали по комлинку.
— Должен в очередной раз тебя похвалить, — говорит Синджир. — Передатчик в зубе? Гениально. А я о нем даже не знал.
Именно так Кондер передавал им информацию, с помощью языка переключившись на канал их комлинков. Передача закончилась, когда тот громила-герглик врезал пленнику по лицу.
— У каждого есть свои тайны.
— Только не у меня. У меня нет никаких тайн. Я с ними покончил.
— Что-то не верится, Син.
В глазах Кондера вспыхивает озорной огонек. Синджир восхищается им — его энергией, его способностями. После того как они вытащили товарища со склада, команде пришлось действовать быстро, — к счастью, как они и подозревали, бандиты «Черного солнца» и «Красного ключа» подключились к инфопланшетам пяти сенаторов. Линия, однако, была зашифрована, вот тут-то и потребовались услуги Кондера. Хакер взломал алгоритмы, словно разрезав ножом связку лент. Всего за несколько минут Кондер — побитый, с трудом соображающий, весь в собственной крови — получил доступ к сенаторским инфопланшетам.
На которые они передали соответствующие сообщения.
Сперва у Синджира возникла мысль пригрозить им, но он тут же понял, что угроза вызывает страх, а страх заставляет действовать вполне определенным образом. Одно дело, когда кто-то привязан к стулу, — тогда можно контролировать страх, используя его как оружие. Но сенаторы были на свободе, и они могли поступить совершенно непредсказуемо — сдаться, пуститься в бега или даже проголосовать так, как требовали криминальные организации, в надежде на спасение.
Так что вместо этого Синджир предпочел сделать им предложение, слегка сдобренное угрозой. Он велел Кондеру сообщить сенаторам, что они получат прощение, если проголосуют в поддержку Канцлера. Более того, они сказали Ниму Тару, что его ребенок в безопасности, а Сорке — что ее призовая джерба спасена. Хотя последнее — вынужденная ложь. Сорке вскоре предстоит узнать, что синдикаты уже продали ее призовое животное мясникам с черного рынка.
Все вышло именно так, как они и рассчитывали.
Заговор раскрыт, необходимые голоса получены, близится последняя битва.
— Ты чем-то обеспокоен, — замечает Кондер.
— Что, так заметно?
— Обычно нет. Но на этот раз — да. — Кондер сжимает его руку. — С Джес и Норрой все будет в порядке.
— Я мог бы сам туда отправиться. Потребовать, чтобы меня посадили на корабль. Как Джома. Как Теммина. Я должен быть там.
— Ты не солдат.
— Когда-то меня этому учили, — отвечает Синджир. — Я умею сражаться.
— Если действительно хочешь туда — могу полететь с тобой. Может, им понадобится хакер.
— Вполне возможно, — кивает Синджир. Он сам себя ненавидит за то, что ему хочется на Джакку. Он знает себя как облупленного, и поэтому следовало бы подавить подобные мысли в зародыше. Преданность имеет свои пределы. Да, он когда-то проверял на преданность других, но самому ему это понятие не слишком по душе. И тем не менее ради друзей ему хочется вновь сломя голову броситься навстречу опасности. Пожалуй, уже пора перестать этому удивляться. «Я даже не ожидал, что стану вот таким», — думает он. А может, Синджир с самого начала был другим, просто создал неверный миф о самом себе. Неужели все таковы? Неужели у каждого и в самом деле две стороны — то, кем он действительно является, и то, кем себя считает?
— И к кому обратиться с просьбой?
— Учитывая размер услуги, которую мы только что оказали Канцлеру, — полагаю, можно было бы прямо к ней.
Кондер глубоко вздыхает:
— Так что, в самом деле полетим на Джакку?
— Вполне возможно, дорогой мой Кондер. Вполне возможно. — А я-то надеялся на отпуск поприятнее.
— Я тоже, — усмехается Синджир.
«Грядет война».
Джом Барелл рожден для нее. Он всегда считал, что не столько обучен воевать, сколько это его изначальное предназначение. Всю жизнь он провел в боях. Он сражался против Империи — и против своих кровных братьев — на Ондероне. Он сражался в рядах повстанцев. Он сражался в спецназе Новой Республики. Он сражался вместе с Норрой и ее командой.
И теперь ему снова хочется в бой.
Сержант Деллало Дейсон[4] вместе со своей командой спецназа загружает боеприпасы в предназначенный для полетов в атмосфере U- транспортник — корабль с плоским брюхом, который используется в качестве войскового транспорта, способного быстро вторгаться на территорию врага. Это старый тип машин, но и Джом ощущает себя не менее старым солдатом.
— Сержант! — зовет он Дейсон, пробираясь мимо одного из четырех двигателей корабля.
Она поворачивается к нему своим длинноносым лицом.
— Вижу, ты привел себя в порядок, — говорит она. Так оно и есть — он гладко побрился, оставив лишь густые усы и короткие бакенбарды, причесал волосы, постаравшись выглядеть так, как и подобает настоящему спецназовцу. — Чего надо, Барелл?
— Я должен лететь с вами.
— Не выйдет. Я ничего не решаю. Хочешь вернуться в строй — придется пройти по всей цепи командования. — Увидев его лицо, она миролюбиво поднимает руки. — Не злись на меня, Джом. Ты нарушил субординацию и ушел в самоволку. Поговори с генералом Тайбеном, — может, он разрешит. Но в любом случае — не в моей команде.
— Да чтоб тебя, Дейсон!..
— Сержант Дейсон. Прошу не забывать.
Он яростно раздувает ноздри.
— Сержант, этот бой многое для меня значит. Может быть, даже больше всех других. — Сейчас она решит, будто ему хочется присутствовать при последнем вздохе Империи. И это действительно так, но Джомом куда больше движут личные мотивы. Для Джома речь идет о Джес. Бросив вещмешок, он высоко поднимает голову, так что хрустят позвонки. — И я готов с вами драться. Готов драться со всем взводом. Мне достаточно разделаться с одним, чтобы занять его место.
— Да мы бы тебя просто прикончили, — смеется Дейсон.
— Возможно. Но всяко лучше, чем возиться со всей этой бюрократией.
С трапа, толкая пустой гравиподъемник, спускается еще один спецназовец — козломордый трехглазый гран по имени Маргл. Джом немного с ним знаком — тот, как и сам Джом, отлично управляется с тяжелыми орудиями.
— Слышу, кто-то сказал про драку? — рычит гран. — Я в деле!
— Остынь, — говорит Дейсон. — Никто сегодня махать кулаками не будет. И ты прав насчет бюрократии. Начнешь поднимать шум — мне придется доложить. Во имя всех звезд — терпеть не могу писать доклады.
— Дейсон… сержант…
— Успокойся, Джом. Хочешь отправиться с нами? Прекрасно. У меня найдется лишнее откидное сиденье. Скажу, что ты пробрался на борт и прятался в гальюне, пока мы были в гиперпространстве. Но после — заступаться за тебя не стану. Когда вернешься, можешь угодить под трибунал или в отставку с лишением всех привилегий. Это твой камень на шее, и нести его я не собираюсь.
— Спасибо, сержант.
— Стартуем в пять. Не опаздывай. Война не ждет.
«Грядет война».
Теммин тоже хочет быть там. Встав перед Веджем, он с глухим ударом бросает на землю поспешно собранный рюкзак. Ведж удивленно поднимает брови.
— Что это? — спрашивает он.
— Записываюсь в армию.
— Так дела не делаются, Тем.
— Не важно. Я хочу на Джакку.
— Ты еще мальчик.
— Вовсе нет. Ты же учил меня летать с Призрачной эскадрильей. Я умею пилотировать Х-истребитель.
Ведж откладывает инфопланшет. В ангаре вокруг них кипит оживленная деятельность — большинство звездных истребителей и их пилотов уже присоединились к собирающемуся над Чандрилой флоту, который вскоре отправится к Джакку. Но это всего лишь первая волна. Нужно подготовить больше истребителей, больше пилотов, привести в боевую готовность торпеды, проверить орудийные системы. Предстоит еще многое сделать, о чем он и говорит Теммину.
— Ты умеешь пилотировать летный симулятор. Малыш, у меня много дел…
— Я пилотировал «Ореол». Я пилотировал «Сокол». Ты даже разрешил мне сделать несколько кругов на «иксе». Я умею сражаться. И буду. Если понадобится — угоню корабль. Угоню какой-нибудь летающий кирпич-погрузчик и врежусь на нем в переднюю палубу звездного разрушителя. Я полечу на Джакку. И я предпочел бы, чтобы ты был там со мной.
— Призрачная эскадрилья расформирована.
Теммин перешагивает через рюкзак и смотрит на Веджа. В глазах парня пылает ярость.
— Так воскреси ее из мертвых! Никто даже не узнает. Нас никто не увидит. Мы можем стать настоящими призраками, Ведж. Не героями из книг, но кого волнует, напишут ли о нем книгу? — Теперь в глазах Теммина блестят слезы. — Там моя мама. И мой дроид. Я хочу, чтобы они вернулись. Не хочешь мне помочь? Прекрасно. Но тогда я буду знать, кто ты на самом деле, — вовсе не тот, кто сражался против двух «Звезд Смерти» и всей Империи. Я буду знать, что ты больше не пилот. Ты просто старая ангарная обезьяна, только и способная повторять «да, сэр, нет, сэр», которую больше волнуют погрузочные накладные, чем живые существа!
Наступает очередь Веджа — он чувствует, как его охватывает подобная огню злость и подобная дыму тоска. Он хочет сказать Теммину, что тот ошибается, но не может — поскольку на самом деле парень прав. Разве не так?
Ведж снова вспоминает про Альянс повстанцев, про Кашиик, про все жертвы, принесенные во имя Новой Республики.