Когда корабль покинул поле притяжения Дьюсабла и направился к первой точке сложного маршрута бегства, разработанного Ранетт заранее, она раздумывала о только что сделанном репортаже. Жаль, не удастся продолжить — это была бы самая грандиозная серия в долгой и кровавой истории Империи. Интереснее, чем история убийства и возвращения Императора. Интереснее любой войны.
Похоже, Вечный Император наконец‑то встретил равного себе противника. Невозможное становится возможным. Любопытно, что будет, если победит Стэн? Может, назовет себя новым Императором? Не исключено. И если это произойдет, станет ли он так называемым «просвещенным правителем»?
«Кончай‑ка эти глупости, — приказала себе Ранетт. — Не бывает людей хороших или плохих. Одни сидят на верхушке, а другие мечтают туда забраться. И этот Стэн наверняка ничем от остальных не отличается. Как только у него появится возможность, он нам покажет».
Эври считала, что за свою жизнь успела повидать самые разнообразные проявления гнева… Увидев лицо Вечного Императора, она забыла о своем прошлом опыте.
Великий правитель был невероятно бледен, взгляд метался по комнате, словно обезумевший коршун в поисках добычи. Но страшнее всего была застывшая на лице усмешка. И полнейшее спокойствие.
— Пришло время холодных, рассчитанных действий, — сказал Император, обращаясь к собравшимся придворным. — Истерия никогда не помогала в борьбе с кризисными ситуациями. Мы должны рассматривать возникшие перед нами проблемы как самые обычные, заурядные вопросы, которые нам необходимо решить. Теперь перейдем к делу… Эври? Как настроен Парламент?
Эври вздрогнула, поскольку не ожидала, что Император начнет с нее. Однако быстро взяла себя в руки.
— Не слишком хорошо, Ваше Величество. Тиран Уолш, естественно, был вынужден срочно вернуться домой.
— Конечно, — Император продолжал говорить спокойным, бесцветным голосом.
— В открытую никто ничего не заявлял, но я обратила внимание, что среди ваших союзников ведутся какие‑то тайные переговоры. Они входят в контакт с оппозицией.
— Я их быстро приведу в норму, — произнес Император. — В конечном счете они все равно прибегут ко мне за поддержкой. Я понял, куда ты клонишь, Эври. Мне придется кое‑что предпринять, чтобы напомнить им, кто есть кто. Пока же выступи с сообщением о моем сочувствии и беспокойстве за судьбу Дьюсабла. Пообещай помощь. Скажи, что мы окажем им всяческую поддержку. Кстати, не забудь сделать заявление, что Стэн вот‑вот будет схвачен нашими людьми.
— Да, Ваше Величество, — ответила Эври. — Но… после Стэна… их больше всего беспокоят поставки АМ‑2. Они жалуются, что и до мятежа ситуация была тяжелой. А теперь… я не знаю… Они очень волнуются.
Губы Вечного Императора снова застыли в усмешке.
— Я сам позабочусь о поставках АМ‑2. И на это обещание они могут рассчитывать. По правде говоря, — Император показал на коммуникатор, — я пятнадцать минут назад отдал приказ о старте нового транспорта с грузом АМ‑2. Первый конвой должен прибыть довольно скоро.
— Да, Ваше Величество. Члены Парламента будут счастливы услышать об этом.
— Пойндекс?
— Сир!
— Передача Ранетт… Удалось установить, сколько граждан Империи ее слышали?
Пойндекс изо всех сил постарался скрыть, какое облегчение испытал, услышав вопрос Императора. Он ожидал грандиозного скандала из‑за этой ошибки. В то же время Пойндекса, как и Эври, тревожило неестественное спокойствие Императора.
— Да, сир, — ответил он. — И новости не самые обнадеживающие, Ваше Величество. Впрочем, вред от единичного выхода в эфир оказался не таким существенным, как мы опасались. Только шесть процентов граждан находилось возле телевизоров. Проблема заключается в том, что запись передачи пользуется колоссальным спросом на черном рынке.
Император махнул рукой; казалось, слова Пойндекса его не слишком обеспокоили.
— Ладно. Пиратские копии разойдутся еще среди трех-четырех процентов населения Империи.
— К сожалению, ситуация гораздо серьезнее, — ответил Пойндекс. — По моим сведениям, около двадцати процентов наших подданных приобрели эту запись в первый же день. А потом — если пользоваться их жаргоном — возник настоящий прорыв.
Пойндекс замолчал и сглотнул. Требовалось собраться с силами, чтобы сделать следующее сообщение.
— Продолжай, — сказал Император.
— Есть, сир… Э‑э… По прогнозам программистов, через две недели репортаж Ранетт посмотрят более восьмидесяти процентов жителей Империи.
Император молчал. Пойндекс и все остальные напряглись, ожидая вспышки ярости абсолютного правителя Вселенной. Долгие мучительные секунды Император сохранял полную неподвижность. «Как будто, — подумал Пойндекс, — консультируется с демоном, сидящим где‑то в глубинах его души».
Император пошевелился, издал короткий смешок.
— Не самая приятная новость, должен признать, — промолвил он. — Однако я уже говорил, сейчас не время обращать внимание только на негативные моменты. Если мы будем действовать спокойно и взвешенно, нам удастся быстро преодолеть кризис. Мне уже приходилось сталкиваться с подобными проблемами. Конец всегда одинаков: враги мертвы или в беспорядке разбегаются кто куда, подданные восхваляют мое имя. — Император обвел взглядом собравшихся в комнате. — Конечно, придется пролить немало крови.
Он замолчал. Словно забыл о присутствующих. Машинально потянулся к шкафчику, достал бутылку виски и налил себе в стакан. Немного отпил. И все это не торопясь.
Затем Император снова заговорил, очень быстро. Однако создавалось впечатление, что он обращается не к тем, кто собрался в его покоях, а беседует за стаканчиком со старыми, добрыми друзьями.
Это дьявольски напугало Эври. Как и все остальные, она стояла, стараясь не шевелиться. Инстинктивно каждый чувствовал, что не нужно привлекать в себе внимание Вечного Императора.
— Я виню себя за Стэна. О чем я думал? С того самого момента, как Махони обратил на него мое внимание, я сразу понял, что это человек с колоссальным потенциалом. Способный служить мне. Я должен был заметить, что у него есть серьезный недостаток. Амбиции. Удивительно, как можно было этого не заметить. Ведь речь шла об амбициях, во много раз превосходящих норму. Да. Теперь я вижу, что все это время Стэн мечтал завладеть моим троном.
Вечный Император сделал еще один солидный глоток.
— Да. Вот объяснение происходящего. Стэн безумен. И всегда был безумен. — Император на несколько секунд задержал взгляд на Пойндексе. — Достойное объяснение, не так ли?
Пойндекс не совершил смертельной ошибки — он не колебался ни секунды.
— Абсолютно, Ваше Величество, — сказал он. — Стэн сошел с ума. Иначе и быть не может.
Император кивнул. Рассеянно.
— Однако, полагаю, он придумал какое-нибудь оправдание своим действиям, — продолжал он. — Очень немногим нравится считать, что они действуют во зло… Скорее всего, Стэн считает, что это я свихнулся.
Глаза Императора остановились на Эври. Как и Пойндекс, она не дрогнула.
— Если он так думает, — без колебаний заявила Эври, — значит, он наверняка безумен.
Император снова рассеянно кивнул.
— Конечно, его позиция может понравиться народу… Впрочем, я не сомневаюсь, что переманить на свою сторону многих моих подданных ему не удастся.
— Да, многих не удастся, — поспешил вставить Пойндекс.
— Ну, что ж тут делать, — вздохнул Император. — Спад в экономике всегда вызывает к жизни худшие качества в наших подданных.
Холодный смех.
— Принято считать, — продолжал он, — что времена процветания — это норма, а экономический кризис — отклонение от нормы. Обычно во всех неприятностях обвиняют правителя. — Император допил виски в своем стакане. — На самом деле последнее утверждение истинно. В большинстве случаев… почти для всех существ… жизнь — это сущий ад. И они устраивают нам, правителям, еще худшие мучения за то, что мы якобы не оправдали их надежд. — Перекошенное застывшей улыбкой лицо снова обратилось к Эври. — Однако сообщать об этом нашим подданным не слишком разумно, конечно.
— Я согласна с вами, сир, — сказала она. — Обещания всегда действуют лучше, чем бесконечный перечень проблем.
Император знаком показал, чтобы Эври подошла поближе, и она подчинилась. Потом протянул руку и начал гладить ее. Эври покраснела. Все вели себя так, словно ничего необычного не происходит. Придворные не сводили с Императора глаз, когда он снова заговорил:
— И все же… правитель испытывает невероятное давление — он постоянно должен совершать невозможное.
Эври содрогнулась. От страха, а не от желания, когда ласки владыки Вселенной стали более интимными.
— И… если мы споткнемся… вина всегда падает на монарха… Подданные предают нас. — Император горько рассмеялся и скорбно покачал головой. — Однако монарху вредно размышлять о подобных вещах. Иначе… подданные вынудят его…
Он смолк и уставился в пустоту. Потом в его глазах снова загорелась жизнь. Он крикнул:
— Господи, как бы я хотел, чтобы у всех моих подданных было одно горло! Я бы, не задумываясь, перерезал его.
Присутствующим стало по‑настоящему плохо. Пойндекс обнаружил, что не может оторвать взгляда от глаз Императора — он боялся смотреть и боялся отвернуться.
Впрочем, он довольно быстро понял, что Император глубоко погрузился в свои мысли и не видит его.
Заскрипело вращающееся кресло. Император усадил Эври к себе на колени. Его пальцы начали путаться в застежках. Эври инстинктивно повернулась, чтобы ему было удобнее.
Пойндекс отчаянно замахал руками, и придворные стали потихоньку выходить из комнаты. Он направился к двери последним. Но прежде чем он успел выйти…
— Пойндекс?
Шеф службы безопасности повернулся. Обнаженная Эври лежала на коленях Императора.
— Да, сир.
— Мое желание не оригинально, — сказал Император и задумчиво провел пальцем по телу Эври.
— Да, сир?