о них в детстве. Наверное, именно поэтому и решил стать археологом. Чтобы самому принимать участие в приключениях.
Стэн улыбнулся. Ему нравился этот большой, неуклюжий человек. И он давно научился терпеливо слушать, когда тот говорил. Потому что Сэм всегда говорил разумно.
— Ну и как, получилось?
— Да. У меня была масса приключений. Когда-нибудь я выпью слишком много вина и расскажу тебе о них. Потому что они как раз только и годятся… для приятной болтовни. На самом деле величайшие открытия делаются в подвалах музеев. Там иногда прячутся невероятные вещи. Потрясающие размышления, идеи. Сложенные где‑нибудь в углу, в кучу, они веками дожидаются какого-нибудь скучающего студента, который наткнется на них совершенно случайно.
— Ты хочешь сказать, что ответ на все наши вопросы вполне может находиться у нас под самым носом?
— Ну, что‑то вроде того, — кивнул Сэм. — Возможно, нужно просто повнимательнее рассмотреть то, что мы уже имеем. Как следует повертеть в руках, чтобы найти правильное освещение.
— Откуда начнем? — спросила Синд.
— А почему бы не начать с самого элемента? — ответил Сэм. — С Антиматерии‑Два.
— Если бы это было золото, железо или даже империум‑X, — сказала Синд, — у нас бы не было проблем, мы бы знали, где искать. Помогли бы законы планетарной геологии и еще каких-нибудь наук.
— Это уже интересно, — заметила Хейнз. — Иными словами, Антиматерия‑Два не имеет аналогов в природе.
— Возможность номер один, — перебила ее Синд, — заключается в том, что АМ‑2 прибывает к нам из какого‑то не открытого еще уголка вселенной. Он известен только одному Императору. Эту идею я уже рассматривала, и у меня ничего толкового не получилось. Разве что я обнаружила совсем старые и бесполезные следы.
— А как насчет другой вселенной? — предложил мечтатель Сэм. — У которой нет ничего общего с той, о природе которой нам почти все известно.
— Я не хочу показаться невежливым, — начал Стэн, — но с моей точки зрения, те, кто увлекается теорией альтернативной вселенной, немного не в своем уме. Современная наука утверждает, что подобного явления не существует.
Лайза Хейнз немного оживилась.
— В папках Махони про это что‑то было. Только я, когда читала, не обратила особого внимания.
— А что он‑то мог про это знать? — спросил Стэн.
— Ничего особенного, — ответила Хейнз. — Ему показался невероятно интересным тот факт, что Император делал все возможное, чтобы растоптать теорию альтернативных вселенных и помешать исследованиям на эту тему. Нескольким весьма выдающимся ученым подрезали крылышки за то, что они осмелились сунуться в эту область.
— Похоже, пришла пора проснуться, — объявил Стэн, — и обратить внимание на самые странные из идей Яна.
— Например, на вопрос бессмертия? — рассмеялась Хейнз.
— Угу, точно. Возможно, эти вещи взаимосвязаны.
— Вот эта мысль мне нравится, — обрадовался Сэм. — Одно решение сразу для двух проблем. Как правило, именно так и возникают прорывы к новому.
— Это и искал Кайс, — напомнила Синд. — И сумел очень близко подобраться к решению загадки.
— Не знаю, как Императору удается проделывать этот трюк, — проговорил Стэн. — Он умирает. Потом возвращается. Пока не станем брать во внимание предположение Хейнз о том, что на этот раз мы имеем дело не совсем с той же самой личностью. На время отложим это в сторону и постараемся придерживаться тех фактов, что известны нам наверняка. Во‑первых, каждый раз, когда Император исчезает, по словам Махони, он отсутствует три года. В последний раз его не было шесть лет, но пока забудем об этом. Так вот, в течение трех лет о нем не поступает никаких известий, никто не слышит об Императоре и не видит его. Значит, должно быть место, где он прячется. Причем это настолько надежное убежище, что его никому не удалось обнаружить — с этой неприятной истиной придется смириться — вот уже несколько тысяч лет. Во‑вторых, Антиматерия‑Два поступает из такого же абсолютно надежного секретного места. Тайный Совет, к своему несчастью, в этом убедился.
— Было бы полнейшим идиотизмом пользоваться двумя разными тайниками практически для одной цели, — заметила Синд.
— Вот что определенно можно сказать про Императора, — заявила Хейнз, — так это то, что он не дурак.
— Значит, обнаружив одно, — подытожил Стэн, — мы найдем и другое.
— Я не совсем понял: как мы относимся к идее альтернативной вселенной? — поинтересовался Сэм.
— А почему бы не отнестись к ней всерьез? — пожав плечами, ответил Стэн.
— На самом деле для наших целей она подходит даже лучше, чем многое другое, — сказал Сэм. — Императору нужен вход и выход. Иными словами, дверь. Ворота между вселенными.
— И что? — не понимая, куда клонит Сэм, спросил Стэн.
— Если я еще не все забыл из курса физики, который мне читали на последнем курсе в университете, — продолжал Сэм, — вокруг ворот, о которых мы говорим, должны возникать какие‑то необычные космические явления. Разрыв континуума — кажется, это так называется.
Стэн понял.
— Наконец‑то мы заговорили о явлении, которое можно измерить. А не о каких‑то невероятных, не существующих в природе землях и призрачных идеях. Если в космическом пространстве возникает некий сигнал, у нас есть возможность его обнаружить.
— Только неизвестно, в какую сторону смотреть, — объявила Хейнз. — Вселенная огромна. Можно всю жизнь искать один-единственный сигнал.
— А вот в этом я не уверена, — перебила ее Синд.
Все повернулись к ней, надеясь, что хоть на этот раз им повезет.
— Кайса интересовало несколько мест, и часть из них он не успел проверить. Кайс подозревал, что именно там расположены промежуточные станции на пути Императора, когда тот возвращается к нам. Мои компьютерные программы подтверждают правильность его предположений. Все совпадает.
— Я считаю, что нужно соотнести твои данные с теми, что собрал Махони, — сказала Хейнз. — Ян много занимался этой проблемой.
— Отличная идея, — кивнула Синд.
Она улыбнулась Хейнз. Лайза ей нравилась. Бывшая любовница Стэна в определенном смысле подтверждала, что у самой Синд прекрасный вкус.
— Если бы речь шла об убийстве, — продолжала Хейнз, — а это иначе рассматривать и нельзя, причем, не сомневаюсь, преступление было совершено самое отвратительное… так вот, как только я поняла бы, где преступление было задумано, то сумела бы все связать воедино. Подключила бы коммуникационные линии и стала ждать, когда мерзавец позвонит. А потом осталось бы лишь отыскать место, где он прячется.
— Если придерживаться твоих аналогий, милая, — сказал Сэм и погладил жену по руке, — я думаю, тебе не пришлось бы долго ждать. Линия связи была бы постоянно открытой. Императору просто необходимо поддерживать связь со своим убежищем… Слушай, милая, ты заметила, что и я теперь стал разговаривать, как какой-нибудь полицейский из телесериала?.. А еще между промежуточными станциями обязательно должно быть связующее звено, вроде того, что обнаружил несчастный Кайс. Их должно быть несколько, так мне кажется, — Император вряд ли станет рисковать.
Стэн заставил себя успокоиться. Он боялся все испортить.
— По крайней мере это стоит проверить, — сказал он.
— Просто здорово, — проговорила Синд, — интуиция мне подсказывает, что мы на правильном пути.
— Нужно непременно к ней прислушаться, — кивнула Хейнз. — Именно наличие интуиции отличает профессионалов от бездарных идиотов.
И тут снова заговорил Сэм, задумчиво, чуть растягивая слова:
— Вот что интересно: какой стала бы наша жизнь, если бы можно было производить АМ‑2 в больших количествах, как многие другие обычные элементы? Если бы антиматерия давалась так же просто, как наши гостеприимные хозяева бхоры получают свой стрегг, многое изменилось бы. — Он усмехнулся. — Только я думаю, что это вряд ли возможно. Я имею в виду, синтезировать АМ‑2. В моем университетском учебнике, кажется, говорилось, что это бессмысленная затея.
— А вот Махони так не думал, — возразила Хейнз.
Стэн аж подпрыгнул на месте.
— Что?
— Я сказала, что Махони так не считал. В его папках собрано много данных про искусственную АМ‑2. Под заголовком «ДЕЗИНФОРМАЦИЯ». Я совсем недавно начала их просматривать. — Она покачала головой, пытаясь вспомнить. — В одной из папок мне попалось нечто очень интересное. Махони хотел привлечь твое внимание именно к этому месту.
Стэн кивнул. Хейнз уже показывала ему несколько мест, помеченных Махони большой буквой «С», чтобы Стэн обратил на них особое внимание.
— Что‑то про проект «Браво». — Лайза посмотрела на Стэна. — Ты знаешь, что это может означать?
Синд увидела, как Стэн вздрогнул и побледнел. Дотронулась до его руки — она была холодной, как лед.
— Да, — ответил Стэн мрачно. — Я знаю, что такое проект «Браво».
Затем он заметил тревогу на лице Синд. И Лайзы. Даже всегда спокойный Сэм нахмурился.
Стэн заставил себя проговорить совершенно спокойно:
— Только мне нужно проверить, все ли я правильно помню. При помощи Рикор.
Внутри у него все похолодело — да, нужно поговорить с Рикор.
О своем кошмаре.
Он вернулся на Вулкан.
Карл Стэн. Мальчишка, родившийся в семье мигров и ставший дэлинком, которому осталось жить всего несколько часов до того момента, как его поймают палачи Торесена.
С ним Бэт. Такая красивая, такая юная. И еще Орон — гений с выжженным мозгом, которому известно только настоящее.
Махони. Совсем молодой. Уверенный в себе и сильный. Только вот Стэн не знает, можно ли ему доверять.
— Мне необходимо получить подтверждение плана Торесена, — сказал Махони. — Я забрался в исполнительный и центральный компьютеры и ничего там не нашел про проект «Браво», кроме ловушек для тех, кто слишком любопытен.
Проект «Браво»! Стэн почувствовал, как в груди снова заныло. Он всхлипнул. Задохнулся.
«Спокойно, Стэн, — донесся до него голос Рикор. — Это прошлое. Все кончилось. Время скорби прошло…»