В состав буферного государства должны были войти Приморская, Амурская и Забайкальская области, а также Северный Сахалин и Камчатка, которые объединялись под властью «Временного правительства народных Советов Дальнего Востока». Это правительство следовало сформировать из коммунистов и представителей демократической части земства. На местах могли существовать Советы с участием в них широких демократических слоев населения — рабочих, трудящихся крестьян и трудовой интеллигенции.
Воссоединение Дальнего Востока с Советской Россией ставилось в зависимость от директив ЦК РКП(б)[617].
Вопрос о характере политического строя на Дальнем Востоке вызвал бурные прения. Выступившие на конференции М. И. Губельман, Я. К. Кокушкин, С. Г. Лазо, Я. Ф. Яковлев и другие ошибочно полагали, что директива центра о создании буфера основана на недостаточной информации о положении на Дальнем Востоке, считая, что рабочие и крестьяне Дальнего Востока смогут добиться ликвидации японской интервенции собственными силами. Конференция признала «необходимым вести на Дальнем Востоке организацию Советской власти в чистом виде» и настаивать перед центром о признании края частью Советской России и оказании ему моральной поддержки[618].
18 марта конференция приняла текст телеграммы в адрес ВЦИК, В. И. Ленина и ЦК РКП(б). В телеграмме указывалось, что на Дальнем Востоке всюду восстановлены местные Советы. При этом вопреки действительному положению заявлялось, будто японские интервенты на переход власти от земств к Советам не реагировали. Конференция выражала уверенность, что если они и выступят, то это не будет иметь никакого отношения к объявлению власти Советов. Принимая во внимание, говорилось в телеграмме, громадное значение Советов на Дальнем Востоке, оказывающих революционное влияние на китайцев, корейцев и японцев, и учитывая волю всего населения края, враждебно настроенного к буферу и требующего установления власти Советов, конференция постановила повсеместно образовать Советы, создать краевой Совнарком и просить правительство РСФСР признать дальневосточные Советы частью единой Советской России и оказать им моральную поддержку. На 1 апреля было назначено открытие краевого съезда трудящихся. Конференция сообщала, что не только все коммунисты, но и другие партии уверены в глубоком вреде буфера как тормоза всякой работы. Вместе с тем конференция заявила, что она подчинится партийной дисциплине, если центр будет настаивать на образовании буфера. Конференция просила срочно дать подробные директивы Дальневосточному комитету РКП(б)[619].
Высказавшись за восстановление Советской власти на Дальнем Востоке, конференция вместе с тем постановила «впредь до получения ответа проводить в жизнь директивы центра»[620].
28 марта во Владивосток вернулся И. Г. Кушнарев, который привез директивы ЦК РКП(б) и Совнаркома РСФСР о создании на Дальнем Востоке буферной демократической республики. Дальневосточный комитет РКП(б) немедленно пересмотрел свою позицию и 31 марта принял решение отказаться от советизации Приморья и Приамурья.
Трудящиеся Владивостока, соглашаясь на создание буфера, подчеркивали одновременно на своих собраниях и митингах необходимость укрепления тесных связей с РСФСР. Так, например, рабочие судостроительного завода, заслушав доклад И. Г. Кушнарева, в резолюции записали: «… Создаваемое под давлением общей политической ситуации Дальневосточное демократическое государственное образование должно быть и экономически и политически связано с Советской Россией»[621].
2 апреля в Никольск-Уссурийском начал работу Чрезвычайный съезд трудящихся Приморской области, который после разъяснения коммунистов высказался за сохранение власти правительства областной земской управы с включением в его состав представителей других областей Дальнего Востока. В тот же день состоялось заседание коммунистической фракции Владивостокского Совета, на котором присутствовало 70 депутатов. Фракция приняла решение выполнять директиву ЦК РКП(б) о строительстве буфера и вместе с тем утвердила повестку дня заседания Совета, предложенную Владивостокским комитетом РКП(б)[622]. 3 апреля состоялось заседание Владивостокского Совета. Созыв Совета в тех условиях являлся нецелесообразным.
Строительство Дальневосточной республики пытались сорвать японские интервенты, которые ставили перед собой цель вооруженным путем разгромить революционные силы на Дальнем Востоке и создать здесь свой «черный буфер».
Подготовка вооруженного японского выступления началась еще в январе 1920 года. Сразу же после того, как правительство США заявило о выводе своих войск и обещало дружески действовать совместно с Японией, последняя начала усиливать свои войска на Дальнем Востоке. 9 января был отдан приказ о срочном переформировании 13-й японской дивизии, а в первых числах февраля она была переброшена в Приморье. Ее части расположились в районе Владивостока, в Никольск-Уссурийском и других стратегически важных пунктах южного Приморья.
Вся подготовка к самостоятельной оккупации Дальнего Востока велась Японией под фальшивым флагом нейтралитета к происходящим в крае событиям. Командующий группой японских войск В районе Владивостока опубликовал 28 января официальный приказ, в котором говорилось:
«Япония в отношении происходящих в России перемен держится полного невмешательства, поэтому какая бы политическая партия ни стояла у власти — для Японии безразлично»[623].
Подобное же заявление о «нейтралитете» было сделано 4 февраля в Благовещенске в декларации командира 14-й японской дивизии накануне эвакуации японских войск с территории Амурской области.
Эвакуация 14-й дивизии из Амурской области была закончена в марте 1920 года. Ее части были сосредоточены в Хабаровске и частично в Никольск-Уссурийском. В Приморье, кроме 13-й дивизии и частей 14-й дивизий, находилось значительное количество японской жандармерии. Некоторые части 14-й дивизии были переброшены из Амурской области в район Читы в помощь Семенову. В Забайкалье для укрепления находившейся там 5-й японской дивизии были также передвинуты некоторые части из Маньчжурии.
Усиливая свои войска в Забайкалье, японцы одновременно укрепляли белогвардейские части атамана Семенова. Остатки колчаковской армии были объединены с семеновцами и реорганизованы. Белогвардейские войска были сведены в три корпуса под командованием генерала Войцеховского, Накапливая силы, японское командование одновременно искало повод для вооруженного выступления. С этой целью оно искусственно создавало конфликты между своими войсками и партизанами. Одной из попыток найти повод для вооруженного выступления явилось провокационное нападение японских интервентов на партизан в Николаевске-на-Амуре, освобожденном от белогвардейцев 29 февраля 1920 года. После вступления партизан в город японцы, лицемерно заявляя о своем дружеском отношении к ним, одновременно скрытно готовились к вероломному удару. В ночь с 11 на 12 марта, накануне открытия областного съезда Советов, они внезапно напали на партизан и начали жестокую расправу над ними и над мирным населением города. Лишь после трехдневных ожесточенных боев партизаны разгромили японцев.
Извратив факты, интервенты ложно обвинили партизан в организации военного нападения на японский гарнизон в Николаевске-на-Амуре.
«Николаевский инцидент» был немедленно использован японским правительством для организации шумной кампании за продолжение интервенции теперь уже под флагом необходимости «защитить жизнь японских подданных». Японская официозная пресса заполнилась разнузданными клеветническими измышлениями о коммунистах, партизанах, а также о политике Временного правительства Приморья. Под шум этой клеветнической кампании оккупанты в строгой тайне лихорадочно завершали подготовку к разгрому революционных сил на русском Дальнем Востоке.
В ночь с 4 на 5 апреля японские войска внезапно выступили в городах Приморья и Приамурья. Революционные войска во Владивостоке, Раздольном, Никольск-Уссурийском, Хабаровске, Спасске, Шкотово и других местах одновременно подверглись нападению интервентов.
Во время вооруженного выступления захватчики врывались в помещения общественных организаций и частные дома, грабили и убивали мирных жителей. Во Владивостоке помещения правительственных учреждений, профессиональных союзов, организаций большевистской партии, культурных организаций были разгромлены, а имущество их расхищено японцами. В Никольск-Уссурийском оккупанты разогнали областной съезд трудящихся Приморья. Многие его участники были убиты или арестованы. В городах Приморья японцы выпустили из тюрем белогвардейцев и при их участии чинили расправу над рабочими и крестьянами.
Японские интервенты у трупов расстрелянных ими рабочих-железнодорожников. Дальний Восток. (Фото.)
В Хабаровске накануне выступления японцы поместили в местной газете объявление о том, что и 9 часов утра 5 апреля их войска будут проводить «практическую орудийную стрельбу» и просят население не беспокоиться. Но ранним утром 5 апреля японские части окружили русские казармы и открыли по ним артиллерийский и пулеметный огонь. Обстрелу подверглись также штаб революционных войск, правительственные и общественные учреждения города. Оккупанты поджигали дома, расстреливали мирное население. Об этих зверствах японской военщины орган Дальневосточного краевого и Приморского областного комитетов РКП(б) газета «Красное знамя» писала: «Улицы Хабаровска 6 апреля представляли собой нечто ужасное: всюду валялись убитые и раненые. Подбирать убитых и оказывать помощь стонавшим и истекавшим кровью сотням раненых, валявшихся на мостовых, тротуарах и среди развалин расстрелянных и сожженных зданий, в первое время было совершенно некому. Никто не решался идти на улицу, где японские пули косили всех без разбора — военных, штатских, старых и малых»