Официальное признание со стороны Франции дало возможность Врангелю получить большую часть снаряжения русской армии, оставшегося после первой мировой войны в различных странах Европы.
Помимо США и Франции, поддержку Врангелю оказывала Англия. Кредит в 15 миллионов фунтов стерлингов, открытый английским правительством Деникину и не израсходованный последним, был переведен в силу «преемственности власти» для субсидирования правительства Врангеля.
10 августа Ллойд Джордж выступил в палате общин с резкой антисоветской речью, в которой заявил, что ввиду создавшееся на польском фронте обстановки военная интервенция против Советской России может стать необходимостью. Касаясь положения Врангеля, Ллойд Джордж заявил, что «английское правительство возьмет на себя снабжение его армии»[358].
Лишь создание «комитетов действия», выразивших единодушный протест английских трудящихся против интервенции, заставило английское правительство формально отказаться от объявления войны Советской России. Это, конечно, не означало прекращения негласной помощи Польше и Врангелю.
За помощь, оказываемую Врангелю, империалисты надеялись получить солидное вознаграждение. 30 августа в английской газете «Дейли геральд» был напечатан текст тайного договора между французским правительством и Врангелем. На основании договора последний обязался признать все долги царского правительства Франции и уплатить проценты на проценты. Уплата долгов и процентов гарантировалась: передачей Франции права на эксплуатацию всех железных дорог Европейской России, на взимание таможенных и портовых пошлин во всех портах Черного и Азовского морей, предоставлением правительству Франции излишков хлеба на Украине и на Кубани, 3/4 добычи нефти и бензина на известный срок, передачей 1/4 добычи угля в Донецком бассейне в течение определенного времени. Наконец, на основании этого договора в Крыму при врангелевских министерствах финансов, торговли и промышленности учреждались французские канцелярии. Из всего этого видно, что французский капитал рассчитывал при сравнительно небольших затратах в случае победы Врангеля приобрести в России новую колонию.
Стремление задушить Советскую власть и мечта о новых колониальных приобретениях в России заставляли империалистов торопить Врангеля с подготовкой к новому наступлению.
«ОЧЕРЕДЬ ЗА ВРАНГЕЛЕМ!» ПЛАКАТ. 1920. (Фотокопия.)
Они особенно спешили с новым наступлением, надеясь, что его успешное проведение воодушевит буржуазно-помещичью Польшу на продолжение войны с Советской Россией. С осени 1920 года Антанта переносит центр тяжести антисоветской вооруженной борьбы в район действия Врангеля. Соображения правящих кругов Антанты о дальнейшем ведении войны против социалистического государства наиболее четко были сформулированы в записке Союзнического военного комитета от 6 сентября 1920 года. В ней указывалось, что наступление польских войск и отклики на него в Европе, успехи Врангеля и активизация антибольшевистских сил в казачьих районах и на Кавказе создают «благоприятную обстановку, из которой следует извлечь пользу, чтобы попытаться окончательно свергнуть режим Советов»[359].
Далее сообщалось, что Врангель внес предложение разработать общий план, согласно которому военные действия белогвардейских войск комбинировались бы с действиями польской армии под общим руководством французского командования. Одобряя в целом предложение Врангеля, Союзнический военный комитет вместе с тем считал, что действия польской армии в комбинированных операциях должны носить ограниченный характер. При этом в записке Союзнического военного комитета говорилось о нецелесообразности вторжения польских войск на территорию России. По мнению авторов записки, такое вторжение «сразу же вызовет, как это было в период киевской экспедиции (наступление войск Пилсудского на Киев летом 1920 года. — Ред.), рост национального чувства у русских в пользу Советов»[360].
Опасным считали руководящие деятели Антанты и продвижение польских войск в южном направлении для установления связи с армией Врангеля, что могло, по заключению Союзнического военного комитета, ослабить польский северный фронт и открыть дорогу Красной Армии на Варшаву.
«Польское сотрудничество в борьбе против Советов, — говорилось в записке Союзнического военного комитета, — должно, следовательно, ограничиваться созданием оборонительного барьера на будущей восточной границе Польши и военной активностью, необходимой для сковывания на этом фронте значительной части большевистских сил.
Путей к возрождению (т. е. восстановлению буржуазно-помещичьих порядков. — Ред.) России не следует искать посредством вторжения в Россию иностранных вооруженных сил, особенно польских. Возрождение России может быть осуществлено только русскими силами»[361].
В записке прямо указывалось, что единственными вооруженными силами, способными в ближайшее время предпринять наступление против Советской страны, являются антибольшевистские силы на Юге России.
Антанта не поддержала идею Врангеля о том, чтобы руководство объединенными действиями польской и белогвардейской армий возложить на французское командование. Правящие круги империалистических держав понимали, что такой шаг небезопасен для них: это может еще более усилить революционные выступления трудящихся масс в странах Антанты. Кроме того, они не верили в успех замышляемой ими новой военной авантюры. Об этом недвусмысленно говорилось в записке Союзнического военного комитета от 6 сентября:
«Впрочем в наших интересах не брать на себя ответственности за предприятие, шансы которого на успех пока проблематичны. Следовательно, в настоящий момент наши действия должны быть направлены на то, чтобы морально и материально поддержать Врангеля…»[362]
Империалисты Антанты не жалели денег на вооружение белогвардейцев. Транспорты с военным снаряжением, посланные ими в порты Крыма, привозили большое количество пушек, пулеметов, винтовок, снарядов и патронов. Одного не могли дать Врангелю его богатые покровители — людей для пополнения белогвардейской армии. Когда выявился полный провал попыток белогвардейцев привлечь на свою сторону крестьян Южной Украины и казачество Дона и Кубани, Антанта была вынуждена срочно собирать остатки разгромленных войск российской контрреволюции, находившиеся за пределами России. Так, нз Польши через Румынию с помощью Антанты были перевезены в Крым остатки белогвардейского корпуса Бредова — всего около 10 тысяч солдат и офицеров. В сентябре состоялось соглашение между Врангелем и польским правительством о формировании на территории Польши «3-й русской армии», численностью в 80 тысяч человек. Врангель стремился привлечь для борьбы против Советской страны различного рода контрреволюционные силы, считая, что «только согласованные операции… с другими противобольшевистскими силами обещают достижения наибольшего успеха»[363].
Образование единого фронта, по его мнению, обеспечивало бы условия для быстрейшей организации на территории Польши 80-тысячной армии, формируемой Савинковым. Врангель опасался, что рано или поздно Польша будет вынуждена пойти на мир с Советской страной, поэтому он всячески добивался, чтобы Пилсудский затянул мирные переговоры до момента образования новой белогвардейской армии. Усилив ею свои войска, главари российской контрреволюции рассчитывали продолжать борьбу против Советской власти даже одни, без помощи Польши.
Белогвардейское командование во что бы то ни стало хотело пробиться на Правобережную Украину, надеясь закрепиться там и вести военные действия против Красной Армии даже при условии, если его войска не удержатся в Северной Таврии. При этом они имели бы в тылу дружественную им буржуазно-помещичью Польшу. Врангель и его окружение понимали, что в противном случае Красная Армия, усилившись за счет войск, снятых с Западного фронта, займет Северную Таврию, и белогвардейцам не останется ничего иного, как уйти в Крым, откуда в будущем они вряд ли смогут прорваться на север. Но отступление на Крымский полуостров было для белогвардейцев равносильно самоубийству.
«Отход в Крым за перешейки, — писал впоследствии Врангель, — не только обрекал нас на голод и лишения, но, являясь признанием невозможности продолжать активную борьбу, создавал угрозу лишения нас в дальнейшем всякой помощи со стороны Франции. Засев в Крыму, мы перестали бы представлять угрозу советскому правительству и тем самым теряли всякий интерес в глазах западных держав»[364].
В течение сентября — октября между Крымом и Варшавой при участии представителей Антанты велись оживленные переговоры о создании единого польско-белогвардейского фронта. Для уточнения плана согласованных действий руководители Антанты решили вызвать в Париж представителей польского и белогвардейского командования.
Согласованности в действиях белогвардейцев, с одной стороны, и буржуазно-помещичьей Польши и их союзников-петлюровцев, с другой, было не так-то легко достигнуть. Пока шла речь о военной стороне вопроса, дело продвигалось довольно легко. Но как только затрагивалась политическая сторона, сразу же проявлялись резкие расхождения. Тем не менее Врангель не терял надежды на успех своего предложения п, опираясь на поддержку Франции, вел активную подготовку к намеченной им операции, считая, что политические разногласия могут быть разрешены после военной победы.
К середине сентября белогвардейское командование провело реорганизацию своих войск. Войска, действовавшие в Северной Таврии, были сведены в две армии. В 1-ю армию вошли 1-й армейский «Добровольческий» и Донской корпуса, во вторую — 2-й и 3-й армейские корпуса и другие части. Командующим 1-й армией был назначен генерал Кутепов, а 2-й — генерал Драценко. 1-я и 2-я кавалерийские дивизии были объединены в отдельный корпус под командованием генерала Барбовича. Кубанские части составили отдельную конную группу, ее командующим был назначен генерал Бабиев. Вся авиац