ны и защищая его водосборные площади, старается, помимо этого, укреплять буферные участки по краям парка, где угрозы ему возникают из-за лесозаготовок, подсечно-огневого земледелия и хаотической золотодобычи в регионе Мадре-де-Дьос. Даже если бы у ассоциации – наполовину американской общественной организации – не было политических препятствий к тому, чтобы попросту купить все эти земли, ей не хватило бы денег. Поэтому в рамках проекта создается защитный пояс из небольших заповедников, опирающихся на свои силы сельских сообществ и более крупных природоохранных «концессий» на государственных землях.
Из горного района вниз ведет дорога длиной в пятьдесят пять миль, и, спускаясь по ней, можно увидеть без малого шестьсот видов птиц. Дорога проложена по древнему пути, по которому некогда из низин в горные поселения доколумбовых времен доставляли листья коки. На тропах близ этой дороги исследователи Природоохранной ассоциации мирно сосуществуют с нынешними поставщиками коки. Спуск заканчивается близ Виллы Кармен – бывшей асьенды, где теперь расположены образовательный центр, гостиница для экотуристов и экспериментальная ферма, на которой тестируется биочар – разновидность древесного угля, изготовляемая путем пиролиза древесных отходов. Биочар затем распыляется на полях, и это дешевый способ секвестрации углерода и обогащения бедных почв. Он дает местным фермерам альтернативу подсечно-огневому земледелию, при котором вырубается участок леса под пашню, земля быстро истощается, вырубается новый участок, и так далее. Даже такая богатая страна, как Норвегия, стараясь компенсировать свои выбросы углекислого газа и тем самым смягчить вину, не в состоянии беречь свои дождевые леса, просто покупая землю и обнося ее забором, потому что никакой забор не может противостоять давлению социальных сил. Чтобы сберечь лес, нужно дать живущим в нем людям альтернативы вырубке.
В туземной деревне Санта-Роса-де-Уакариа близ Виллы Кармен местный касик дон Альберто Манкериапа показал мне рыбоводческое хозяйство и рыбопитомник, которые помогла создать Природоохранная ассоциация Амазонки. Крупные рыбоводческие хозяйства в других частях планеты экологически проблематичны, но небольшие предприятия в бассейне Амазонки, где разводятся местные виды рыб, такие, как паку, можно отнести к числу самых экологически безопасных источников животного белка. Предприятие в этой деревне обеспечивает рыбой ее тридцать девять семей, и остается на продажу. За ланчем – искусственно выращенная паку, запеченная на костре с юкой в сегментах бамбукового ствола, заткнутых с обоих концов листьями геликонии, – дон Альберто эмоционально рассуждал о результатах климатических изменений, которые произошли за его жизнь. Солнце, сказал он, греет сейчас жарче. У некоторых из его людей развился рак кожи – в прошлом о таком и не слыхивали. Тем не менее он накрепко привязан к этому лесу. Ассоциация помогает его деревне расширять свои земельные владения и развивать свои собственные партнерские отношения с национальным парком. Дон Альберто сказал мне, что одна компания, занимающаяся природной медициной, предложила ему договор и самолет, чтобы летать по всему миру и читать лекции о традиционных методах лечения, – но он отказался.
Самое поразительное в деятельности Природоохранной ассоциации – малость элементов, из которых она складывается. Восемь самок паку, дающих икру для выращивания новых рыб, скромные пластиковые контейнеры, где живут мальки. Конусообразные кучи земли, около которых в горах сидят женщины, наполняя маленькие пластиковые пакеты, куда будут высажены саженцы деревьев. Простые деревянные сараи, которые ассоциация строит для местных сборщиков бразильского ореха, чтобы укрывать орехи от дождя, – уже одно это создает для них возможность зарабатывать на жизнь, а не вырубать лес и не уходить из него. Простой способ подсчета численности птиц в предгорьях: проходишь сто метров, останавливаешься, смотришь, слушаешь, потом следующие сто метров. На каждом шагу эта малость контрастирует с масштабностью проектов, направленных против климатических изменений, – с колоссальными ветряками, с солнечными электростанциями, простирающимися до самого горизонта, с обволакивающими планету облаками отражающих частиц в перспективных разработках геоинженеров. Разница в масштабе действий создает разницу в их смысле для людей, которые их совершают. Климатические проекты не приносят ощутимых результатов здесь и сейчас, и потому их смысл неизбежно эсхатологический: они имеют отношение к дню Страшного суда, который мы надеемся отсрочить. Смысл природоохранной деятельности в бассейне Амазонки, напротив, францисканский: помогаешь тому, что любишь, тому, что перед тобой, и можешь видеть результаты.
Во многом так же, как развитые страны, давно уже вносящие непропорционально большой вклад в углекислые выбросы, теперь ожидают от развивающихся стран, чтобы те делили с ними бремя их снижения, богатым, но биотически бедным государствам Европы и Северной Америки нужна работа тропических государств, направленная на защиту глобального биоразнообразия. Однако многие из этих государств еще оправляются от колониализма, и у них есть более насущные заботы. К примеру, вырубка тропического леса в бразильской части бассейна Амазонки – лишь в очень малой степени дело рук богатых людей. Этим занимаются бедные семьи, вытесненные из более плодородных районов, где капиталоемкие агропредприятия выращивают сахарный тростник для производства этилового спирта и безалкогольных напитков и эвкалипт, чье волокно идет в США на подгузники. Всплеск золотодобычи в Мадре-де-Дьос – не только экологическая катастрофа, но и человеческая беда, оттуда приходит много сообщений об отравлениях ртутью и торговле людьми, но региональные и центральные власти Перу не спешат положить этому конец, потому что золотодобытчики зарабатывают намного лучше, чем могли бы в бедных районах, откуда они уехали. Организация, подобная Природоохранной ассоциации Амазонки, должна не только приспосабливать свою деятельность к нуждам и возможностям местных жителей, но и лавировать в чрезвычайно сложном политическом ландшафте.
В Коста-Рике я познакомился с семидесятишестилетним тропическим биологом Дэниелом Джанзеном, который потратил почти полжизни именно на это. Джанзен и его жена Уинни Холлуокс – авторы, пожалуй, самого смелого и успешного природоохранного проекта в тропиках Нового Света – Природоохранной территории Гуанакасте (ПТГ). Джанзен и Холлуокс начали работать над проектом в 1985 году, и ряд обстоятельств способствовал их успеху. Коста-Рика – устойчиво демократическое государство, ее система парков и заповедников, покрывшая четверть территории страны, вызывает восхищение во всем мире, и северный регион сухих тропических лесов Гуанакасте, который они избрали для своего проекта, был отдаленным, малонаселенным и непривлекательным для агробизнеса. Замечательно, тем не менее, что двое небогатых ученых, преодолевая политические сложности, без которых никогда не обходится, смогли создать природоохранную территорию, отвечающую новым критериям. Она громадна по площади, персонал находится в хороших отношениях с населением окружающих ее мест, и она включает в себя морской заповедник, сухие склоны вулканической горной цепи и карибские дождевые леса.
Коста-Рика знаменита отсутствием армии, но ее парковая администрация организована по-армейски. Штаб-квартира находится в столице – в Сан-Хосе, администрация свободно ротирует в рамках парковой системы охранников и другой персонал, и парки по сути рассматриваются как территории, подлежащие защите от армий потенциальных посягателей. Джанзен и некоторые дальновидные костариканские должностные лица поняли, что в стране, чьи экономические возможности ограничены, где оберегаемые площади, напротив, громадны и где средства, отпускаемые на их защиту, строго лимитированы, оберегать парки, богатые лесом, дичью и минералами – все равно, что оберегать дворцы посреди гетто. В ПТГ попробовали новый подход: национальные парки и заповедники в ней были исключены из политики ротации, взятой на вооружение парковой администрацией, и это позволило персоналу прочно осесть и развить в себе привязанность к земле и к идее ее сбережения; от всех сотрудников, включая полицейских, ожидалось, что они будут выполнять осмысленную природоохранную или научную работу.
На раннем этапе эта работа зачастую заключалась в борьбе с пожарами. Немалую часть нынешней ПТГ в прошлом составляли пастбища, поросшие африканизированной травой. Пуская в ход деньги, собранные с помощью «Нейчер консерванси»[11] и шведского и костариканского правительств, а также пожертвования, которые приносило Джанзену чтение лекций в Америке, он сумел купить огромные участки пастбищной земли и поврежденного леса между двумя уже существовавшими национальными парками. После ухода скота главной угрозой проекту стали природные пожары. Джанзен принялся было экспериментировать с искусственным высаживанием деревьев местных видов, но быстро понял, что лес лучше восстанавливается естественным путем благодаря семенам, переносимым ветром и животными. Когда новый лес набрал силу и риск пожаров уменьшился, он поставил перед сотрудниками ПТГ более амбициозную задачу: провести полную перепись всех 375 тысяч (согласно оценкам) видов растений и животных, которые встречаются на этой территории.
По аналогии с парамедиками Джанзен стал называть жителей Гуанакасте, которых он нанимал, паратаксономистами. Не имея университетских дипломов, они после интенсивной подготовки могут выполнять реальную научную работу. Они прочесывают сухой лес на тихоокеанских склонах и влажный лес со стороны Карибского моря, собирают образцы, препарируют их и берут пробы тканей для ДНК-анализа. В настоящее время у Джанзена тридцать четыре паратаксономиста, которым он прилично платит, используя гранты, проценты от небольшого капитала, сформированного за счет пожертвований, и плоды неустанного сбора средств. Джанзен сказал мне, что паратаксономисты по мотивации и желанию учиться не уступают его лучшим магистрантам (он преподает биологию в Пенсильванском университете). Я видел ранним субботним утром одну группу, собирающую разнообразные листья для гусениц, которых выращивали в пластиковых мешках, и другую группу, выходящую утром в воскресенье в лес на сбор образцов.