есниц свисали маленькие льдинки.
Она была мертва.
Я открыл глаза и немедленно прищурился. Помещение наполнил глухой металлический звон — это моё сердце гремело о грудную клетку. Что это значит? Это был другой ребёнок. У Тамы были светлые волосы. У девочки, которую вспомнили Золотые крылья, они были светлые. Она была мертва. Но как такое возможно?
Я задумался, стал вспоминать лицо Тамы, голос, повадки. Вдруг у меня появилось ощущение дежавю. Я нахмурился и вдруг…
«Принцесса Табира…»
Мои веки открылись, а железные когти вонзились в каменный пол с такой лёгкостью, будто последний был сделан из топлёного масла…
Мне вспомнилась странная девочка, которую я встретил, когда в теле гоблина пробирался в тронный зал Распрея. Она была одета совершенно иначе, волосы её были длинными, а не короткими, глаза синими, похожими на море во время бури… С первого взгляда это были разные люди, и всё же, если присмотреться, между ней и Тамой становилось заметным неопровержимое сходство…
30. натаниэль, адмирал
Кто такой этот ребёнок? Один из Них? И почему (О)на меня преследует?
Я задумался и помотал головой.
Ладно. Пусть. По крайней мере теперь я буду настороже. Если мне снова попадётся эта девочка, нас ожидает длинный разговор…
Наконец я оставил Золотые крылья и вернулся в дом на берегу. Теперь мне оставалось только повидать Натаниэля.
Я протиснулся в его мир, осмотрел уже привычный трюм Тиберия, — в данный момент, судя по отсутствию вибрации, корабль находился посреди сухого дока, — и щёлкнул пальцами.
В следующее мгновение я обнаружил себя на кресле посреди просторного кабинета. Слева и справа возвышались книжные полки; спереди простирался лакированный стол; когда я повернулся, то увидел высокое окно с видом на оживлённую площадь.
Но всё это не имело значения.
Я сделал глубокий вдох и медленно посмотрел на свой живот
Последний был… средним. Натаниэль снова сбросил немного веса и теперь по крайней мере помещался в кресле и мог сидеть за столом, не опасаясь подвинуть его в сторону, но при этом ему всё равно было далеко до своей наиболее мускулистой формы… Вообще есть у меня подозрения, что все эти трансформации имели прямую корреляцию с его любовной жизнью.
Мускулистым он стал, когда находился в отношениях с Крисс.
Толстым — когда она его бросила.
Теперь… даже не знаю. Надо почитать.
Я открыл первую полочку и достал знакомую книгу.
Это был не судовой журнал, но особенный дневник, который Натаниэль писал специально для меня.
Сразу после успеха своей экспедиции Натаниэль и другой Натаниэль погрузились на свои корабли и вместе отправились назад. Обратная дорога тоже была невероятно опасной — им до сих пор встречались ужасные монстры — и тем не менее постепенно всех этих странных и ужасающих явлений становилось всё меньше и меньше.
В один момент исчез даже другой Натаниэль… Впрочем, исчез — немного неправильное слово.
Однажды Натаниэль проснулся и понял, что в голове у него находятся воспоминания своей копии. А может копия проснулась и поглотила воспоминания моего Натаниэля. То же самое случилось и с командой. Корабли сошлись воедино, и понять, кто из них был настоящим, а кто — тенью, вызванной таинственной силой внутренних морей, стало совершенно невозможно. После этого матросы шутили, что на самом деле проделали свою экспедицию дважды.
Когда же они вернулись в заселённые земли, первое время их чествовали как героев. Чествовали самого Натаниэля — величайшего капитана и короля пиратов. Но праздник был непродолжительным. Несмотря на успех экспедиции, больше половины суши, которая ещё пару лет назад была пригодна для проживания, оказалась под водой. Пираты, местные короли и остатки конфедерации чокнулись за своё спасения, а потом немедленно схватили ножи и пистолеты. Разгорелась не великая — для великой больше не было ресурсов, — но отчаянная война; за каждый маленький, каменистый островок проливалось достаточно крови, чтобы спустить его в морские пучины.
Другой на месте Натаниэля мог пасть в отчаяние и решить, что всё было зря, и что мир всё равно уже не спасти, но последний был умелым и решительным капитаном; а ещё — пиратом. Поэтому он сразу бросил почти всех своих союзников, отказался возвращать многочисленные сокровища, которые находились в трюме Тиберия — и обильный запас песка лайма, который я ему оставил, — приказал поднять знамёна собственной фракции и устремился в битву.
Некоторое время он даже был противником Крисс, которая, будучи императрицей, тоже стремилась получить земли и ресурсы для своего народа. Но потом они помирились — было драматично — и уже вместе и довольно стремительно стали уничтожать своих конкурентов. Единственную серьёзную опасность представляли остатки адмиралтейства Конфедерации. Война с ними продолжалась целый год, и, вероятно, если человечество сможет выдержать все испытания, которые выпали на его долю, однажды про неё напишут длинный исторический роман.
В итоге Натаниэль и Крисс одержали победу. И поженились. Крисс стала императрицей нового мира (правда не абсолютной), Натаниэль — лордом, консортом и великим адмиралом. Виделась пара довольно редко. Дел было невпроворот. Великая война унесла множество жизней и освободила много места, и всё равно приходилось тщательно распределять ресурсы, чтобы хватило для каждой островной деревушки.
Пираты тоже никуда не делись. Правда теперь стрелка повернулась в другую сторону, и уже бывшие конфедераты строили тайные базы на задворках Семи Морей и чинили разбой, в то время как великий адмирал Натаниэль то и дело отправлял против них карательные экспедиции. Называли себя новоявленные пираты «силами республиканского сопротивления» против диктатуры безумной императрицы и её «жирной и кровожадной ищейки», но сути это особо не меняет.
Это была извечная битва менее успешных против более успешных.
Продолжалась она уже несколько лет. В это время Натаниэль не только сидел в своём офисе и проводил заседания адмиралтейства, но несколько раз самостоятельно выходил на Тиберии в открытое море.
Его, кстати говоря, снова усовершенствовали по последнему слову техники, снабдив паровыми турбинами и новомодными пушками. Всё это стоило огромных денег в условиях тотальной нехватки ресурсов, и тем не менее теперь Тиберий был едва ли не самым опасным и быстроходным судном в пределах ближайших трёх морей. Разумеется, он всё равно уступал цельнометаллическим титанам, которые строились в последние годы конфедерации, но последние в большинстве своём стояли посреди сухого дока. В мире не было столько угля, чтобы поддерживать их в постоянной боеготовности.
…По крайней мере согласно официальной версии. На самом деле было одно сокровище, которое позволяло превращать камни в уголь (а медь — в золото), но это была государственная тайна. К тому же чтобы использовать последнее требовался драгоценный песок лайма…
Я отметил про себя данный момент.
У меня было смутное ощущение, что данная информация окажется полезной.
Кстати, Натаниэль бы не единственным, кто наконец остепенился. Дэвид тоже женился — самое время, — на горничной, которая прежде служила на Тиберии. Теперь он был не первым помощником, но секретарём Натаниэля и занимал важную государственную должность. В море они почти не выходили. Как ни крути — женатая и морская жизнь несовместимы. Даже редкие карательные экспедиции, которые Натаниэль совершал самостоятельно, были не более чем проявлением ребячества. А так жена, Крисс, держала его в ежовых рукавицах.
Кстати говоря, возможно, именно поэтому она в своё время его бросила.
Возможно, таким образом она хотела перехватить пальму первенства в их отношениях.
По крайней мере сам Натаниэль серьёзно рассматривал подобную вероятность…
Я покачал головой, закрыл записную книжку и задумался.
31. план
Я покачал головой, закрыл записную книжку и задумался.
Затем снова осмотрел кабинет.
Забавно, конечно, как всё обернулось. Больше десяти лет прошло с момента нашей первой встречи. Тогда я помог Натаниэлю и выручил его из передряги, и всё же большую часть времени он мог полагаться только на самого себя; он сам прошёл весь путь от избалованного мальчишки, который мечтал сделаться пиратом, до спасителя мира, короля и адмирала. В некотором смысле, его история подошла к своему завершению. Жизнь его находилась в той фазе, когда можно с чистой совестью развалиться на кушетке и прожигать годами набранный жирок… Впрочем, в случае Натаниэля жир, скорее всего, будет только набираться.
Мир тоже находился в относительно приемлемом состоянии. Да, суши было немного, а ресурсов — ещё меньше и явно недостаточно для созданий технологически развитой цивилизации, так что с большой вероятностью в ближайшие несколько сотен лет многие технологии будут забыты (деревьев для создания галеонов уже не хватало), а ещё через тысячу останется только горстка островных деревушек, жители которых будут промышлять рыболовством, а в пасмурные дни, когда море содрогается от бури, рассказывать легенды про великого капитана На Ту Ни Эл, который спас весь мир от великого потопа… На даже и в этом состоянии, о котором мечтают радикальные примитивисты, человечества останется и сохранится.
И кто знает, возможно, ещё через сотню тысяч лет у людей появятся жабры, и они вернутся в море, замкнув тем самым великую петлю, которую начали их предки, когда впервые выползли на сушу… Если, разумеется, мир к этому времени ещё не растворится в гуще серого тумана.
А он растворится.
Это было неминуемо.
Я закрыл дверь, но стабильность измерения всё равно продолжала понижаться, хотя и более медленно. Это был естественный процесс, который затрагивал каждое измерение. Остановить туман нельзя — зато можно попытаться подчинить его своей воле.
Я нажал на кнопку на столе, и через пару минут в кабинет зашёл молодой светловолосый офицер.
— Слушаю, господин адмирал.