После этого мы сели в машину, — благо, последняя никуда не исчезла, — и поехали сперва на заправку, а затем — в город.
Время от времени я поглядывал в салонное зеркальце на Таню, которая лежала на заднем сидении положив голову на колени своей мамы. Лицо девочки всё ещё представляло собой чёрную бездну, однако теперь она была… даже не знаю… Привычной? Мне она казалась просто маской.
Вдруг у меня перед глазами мелькнул образ: ночь, королевская спальня, лежу, положив голову на колени жены, и смотрю в потолок. Его украшает мозаика, совершенно неразличимая среди ночного полумрака.
Я сморгнул.
Иллюзия исчезла.
Спереди расстилалась трасса, с обеих сторон обрамлённая высокими хвойными деревьями.
Я сделал глубокий вдох и крепче схватился за руль.
Когда мы пересекли городскую черту Таня заёрзала, затем приоткрыла глаза и приподнялась.
— Доброе утро, — сказала Аня.
Девочка стала рассеянно смотреть по сторонам.
— Эм… А где…
— Утечка газа, — сказал я механическим голосом.
— А?
— И ещё там какие-то проблемы в котельной. Пришлось временно выехать из дому. Ты спала как убитая и ничего не заметила.
Таня сморгнула.
Затем недоверчиво посмотрела на меня, на свою мать, которая тоже была совершенно невозмутимой, и наконец спросила:
— А пустыня?
— Какая пустыня?
— … Мне приснилась… кажется.
Я кивнул.
Когда что-то происходит прямо у тебя перед глазами, довольно сложно представить, что это — сон. Именно поэтому мне всегда казалось совершенно неправдоподобным, когда герои всевозможных книжек и фильмов пытаются оправдать происходящие с ними странности обыкновенным сновидением.
Сам я, например, никогда не предполагал в реальной жизни, что просто вижу сон.
За исключением тех моментов, когда действительно спал, конечно.
Тем не менее, память работает несколько иначе. Между воспоминаниями о сновидениях и воспоминаниями о реальных событиях нет особенной разницы; и те, и другие представляют собой расплывчатые, немного эфемерные образы. По прошествии определённого времени они и вовсе начинают сливаться воедино, и различать их тогда позволяет только логика.
Именно поэтому…
— Неправда, — сказала Таня.
…
— … В смысле неправда?
— Не верю.
— В смысле не веришь?
— Вы врёте, — сложив руки на груди заявила девочка.
Я повернулся и посмотрел на неё через плечо. Она казалась немного взволнованной и неуверенной.
Мы с Аней переглянулись.
И вдруг…
— Шутка, — сказала Таня.
— А?
— В смысле, я… верю, да, — проговорила она рассеянным голосом.
Я растерялся и даже не заметил, как загорелся зелёный свет, пока стоявшая сзади машина не стала отчаянно бибикать; тогда я нажал на педаль газа и задумался.
Шутка? Серьёзно? Нет конечно. Ясное дело, Таня не поверила в эту историю. Более того, у неё была дюжина причин, чтобы этого не делать — наше поведение и вправду было предельно подозрительным, — и всё же она готова была сделать вид, что поверила. Готова была притвориться. Почему? Потому что волновалась. Потому что не хотела создавать проблем. Потому что понимала, что нам, «мне» будет проще, если она поверит.
Я почувствовал лёгкое покалывание у себя на сердце.
Я пытался заботиться о Тане, быть для неё отеческой фигурой, а в итоге ей самой приходится подавлять ради меня свои страхи и тревоги, и это…
Бах!
Раздался грохот, машина подпрыгнула; я схватился за руль и понял, что наехал на лежачего полицейского. Таня дёрнулась, Аня поправила свои растрёпанные волосы.
Фух.
Ладно…
…Сейчас явно не самое подходящее время, чтобы предаваться размышлениям.
Я выбросил шальные мысли и сосредоточился на дороге.
Аня и Таня проживали в новенькой многоэтажке в центре города. Выйдя из машины, я сунул ключи в карман и вдруг понял, что мой телефон и кредитная карточка прямо сейчас находились в другой реальности; а значит я был совершенно нищим пока не пройду утомительную процедуру верификации в ближайшем отделении своего банка.
Впрочем, памятуя, что представляет собой последняя, возможно лучше рискнуть и совершить небольшую экспедицию в Зону Кошмара — вполне может быть, что это будет менее губительно для моей психики.
В итоге Аня сама заплатила в продуктовом, после чего, с двумя пакетами в руках (моих), мы стали подниматься на двенадцатый этаж.
Вообще я не помню, когда последний раз навещал свою сестру. Когда селишься в загородном доме и привыкаешь к сладкому запаху деревенского навоза, любые вылазки в человейники превращаются в настоящую пытку. Тем паче, что в этой квартире обитали две женщины, что делало её похожей на миниатюрное минное поле.
До сих пор помню, как в детстве я регулярно находил в туалете…
Впрочем, не будем об этом.
Мне ещё хотелось оттянуть момент «серьёзного разговора», который намечался между мной и Аней, и в то же время я понимал, что откладывать его таким образом можно было бесконечно.
Иной раз лучше сразу отстреляться, а потом… будь что будет.
Впрочем, подходить к этому дело необдуманно тоже неправильно. Опасно. Я предложил устроить нашу беседу после ужина, намереваясь до этого момента заранее придумать, что именно собираюсь говорить. Однако стоило мне свалиться на кушетку и закрыть глаза, как на меня вдруг навалилась неподъёмная усталость.
Вскоре я заметил, что воцарилось молчание; Аня и Таня старались не шуметь пока разбирали вещи, после чего тактично ретировались в свои комнаты.
Затем тишина сгустилась и стала проникать в моё сознание. Я понял, что погружаюсь в дрёму, и не успел обдумать, насколько правильно и своевременно это было в контексте всего происходящего, когда моё сознание, точно железный шарик, зависший на краю обрыва, проехало последний миллиметр и со свистом устремилось в небытие…
45. склеп
Окружение в Зоне кошмара не зависит от того, где засыпает твоё материальное тело… Так и запишем.
Я осмотрел свою спальню и невольно испытал облегчение, когда увидел кромешный мрак с другой стороны задвинутой шторы. Немного странное чувство, учитывая, где я сейчас нахожусь и что происходит, но так устроен человек, что привычное, пускай и безумное, ему приятней, нежели «нормальное», однако нежданное.
Кстати, впору задуматься, что вообще представляет собой это место? Когда я покидаю тела носителей в других мирах, я остаюсь на том же месте, пускай и более приближенном к Зоне Кошмара. Здесь всё было не так. Почему?
Я задумался и вспомнил странную субурбию, в которой раньше проживала Х, и которая была проявлением её подсознания. Наверное, в моём случае действовал похожий принцип; следовательно, трещина в Зону кошмара находилась прямо у меня в голове.
…Возможно, впредь мне следует прикрывать её шкафчиком для одежды — чисто на всякий случай.
С этой мыслью я вернулся в дом на берегу, увидел, что Х не было на месте, и сразу направился в подвал.
Послед недолгих метаний я направился в Мир Тали. Последний был единственный доступным на данный момент измерением, где я ещё не был божеством. Следовало наверстать.
Пока я пробирался через узкий туннель, мной завладело волнение. Сколько времени прошло с моего последнего визита? Неделя? месяц? год? Жаль, но контролировать данный момент я был не в состоянии. Тогда бы я попытался найти баланс, чтобы одновременно сохранить контроль и не тратить годы собственной жизни.
Выбравшись из туннеля, я обнаружил себя внутри кареты. Последняя стояла на месте. Я сосредоточился на пальце, и туман у меня перед глазами сменился кромешной чернотой.
Я поморгал.
Ничего не изменилось.
Я попытался выпрямить руки и обнаружил, что с обеих сторон меня поджимают узкие стенки. Я постучал по ним костяшками пальцев и услышал характерный деревянный стук. Затем попытался приподняться и ударился головой о потолок.
Тогда я глубоко вдохнул, первый раз с момента моего пробуждения, и ненужный, ибо совершенно не чувствовал у себя потребность в дыхании, тем паче, что воздух был спёртым и неприятным, приподнял руки и надавил на крышку. С моей стороны потребовалось усилие, превосходящее способности обычного человека, прежде чем препятствие съехало в сторону и мир у меня перед глазами прояснился.
Я приподнялся и посмотрел на своё ложе.
Чего и следовало ожидать: это был гроб. Хороший, каменный, обитый изнутри деревянным пластинами и с плотной крышкой, которая грохнулась на землю, когда я стал приподниматься на ноги.
Вокруг меня простирался каменный склеп, освещённый единственной свечкой. Её тусклый огонёк разбавлял окружающий мрак примерно также, как десертная ложечка молока разбавляет полную чашку густого забористого кофе.
Осматриваясь по сторонам, я вдруг почувствовал сильную боль в районе живота. Я приподнял свой белоснежный саван и увидел широкую рану, которая скорее подошла бы мертвецу, чем живому человеку. Казалось, в мой живот зарядили картечью.
Видимо, Луи попал в серьёзную передрягу пока меня не было. Я помотал головой и уже собирался погрузиться в его воспоминания, когда в коридоре за каменной стеной зазвучали шаги. Я посмотрел на дверной проём. Дверь скрипнула, отворилась, и в комнату зашла молодая служанка, из тех, которые в изобилии населяют сельские трактиры. У неё были волосы цветы молодой пшеницы, белая кожа и больше детские глаза, в которых отражался игривый огонёк свечи, которую она держала своей тоненькой рукой.
Свечка вздрогнула, когда девушка меня увидела, и на секунду по всему помещению забегали многочисленные тени. Сперва я подумал, что в её глазах я был мертвец, восставший из могилы, но видимо это было не так, ибо вскоре служанка пришла в себя и стала извиняться:
— Ах, г-господин Леон, прошу прощения, если я… если я задержалась, я…
— Ты пришла вовремя, Эстель, — ответила я, и сам не заметил, как с моих губ слетело её имя.
Девушка быстро кивнул. Затем неуверенно спросила: