Голова прочитал его и с радостью воскликнул:
– Так вы, значит, к нам на помощь?
– Да, – ответил Бордак. – Но ты, голова, хоть назвался бы.
– Да, конечно, Егор Лебедь. А это помощник мой Семен Земнов. Станица имеет пять десятков, в них пищальники, лучники, разъезды и охрана деревни.
– Теперь у вас еще три десятка будет и наряд малый. Ты, Егор, вычитал в грамоте, что начальство над всей обороной деревни и Колчина брода возложено на князя Парфенова?
– Само собой. Так и должно быть. Коли князь – воевода дружины, то он и главный.
Михайло подозвал старшего наряда Осипца и распорядился:
– Оставь тут, Иван, пять пушек с пушкарями, порохом и ядрами.
– Слушаюсь, боярин! Захар Бобров останется.
– Делай! – Бордак повернулся к Парфенову. – Забери, Василь, полтора десятка пищалей, пять бочонков пороха, столько же пуль, часть обоза и размещайся тут. Я поведу дружину в Ванькино, к Петру Сухому. На нас будет Рудов перелаз. Сперва укрепления соорудим, потом соединимся.
– Понял, Михайло. Разберусь тут, обустрою дружину, приеду.
– Давай, тут езды нет ничего, пять верст.
Бордак повел людей к Ванькино.
Там уже знали о возвращении опричного отряда.
Станичный голова Сухой встретил гостей и заявил:
– Не ждали мы, что вы обратно из Калуги придете.
– Таков наказ воеводы передового полка, – сказал Бордак.
– Слыхал я, что три десятка людей и пушки оставил ты, боярин, в Колчинке.
– Так оно и было. Дали в Калуге три десятка, наряд, обоз отдельный, наказали держать Колчин брод и Рудов перелаз. Вот грамота.
– На что она мне? Я же знаю тебя, боярин.
– Там прописано, что теперь я начальствую и над дружиной, и над всеми твоими разъездами и мужиками, да и над тобой.
– Я только рад. Ты человек служилый, боярин, тебе и начальствовать.
– Ты знаешь, какие заграждения Толстой за рекой сделал?
– Да, волчьи ямы.
– Тут можно такие же устроить?
– Да можно, только не по всему берегу.
– Это понятно. Ладно, обсудим. Надо дружину размещать.
Сухой повернулся к Кабуде и распорядился:
– Иван, займись!
Дружинники и пушкари устроились в пустых избах. Пушки, пищали, порох, ядра и пули покуда схоронили в сарае, у которого выставили охрану из местных.
На сегодня был объявлен отдых. Приступить к работам по укреплению деревни и Рудова перелаза Бордак решил начать завтра с утра.
С рассветом станичный голова и воевода вывели людей на работы. Те принялись копать ямы, сыпать землю на телеги, одновременно подбирали камни-голыши, которые можно использовать как дроб для пушек.
Бордак с Сухим отошли от Ванькино в сторону Колчинки, там осмотрели противоположный берег.
– Здесь начнем отсыпать вал и класть внизу срубленные деревья с заостренными концами веток. Через версту посадишь десяток. Далее так же до встречи с отрядами князя Парфенова, – сказал боярин.
Сухой кивнул.
– Я понял, воевода. А село кто защищать будет?
– Тут встанут мой десяток, столько же твоих лучников и две пушки с прислугой. Вдоль берега надо устроить частокол, лодки и плоты убрать.
– Может, пока повременить? А то мужикам и не порыбачить, а надо запасы делать. Никто не знает, сколько мы здесь стоять будем. Да и семьям, которые в лес отправим, еда нужна.
Бордак согласился с этим.
Они прошли до Рудова перелаза.
– Тут разместим два десятка дружины, их вооружим пищалями. Здесь же три пушки выставим, – проговорил боярин.
– Понял.
– Между перелазом и селением засека, валы, где-то колья заостренные, торчащие в сторону реки. Два своих оставшихся десятка подведешь ближе к перелазу, но так, чтобы они могли быстро уйти в другие места.
Как только светило ушло за горизонт, в Ванькино приехал князь Парфенов и отыскал Бордака у реки.
– Василь! – воскликнул воевода первой дружины. – Я тебя сегодня уже не ждал.
– Да, непривычно как-то порознь. Мы ведь на выходах всегда вместе были.
– Что у тебя?
– Народ работает, заставлять никого не надо, все сами разумеют, для чего трудятся. Бабы наравне с мужиками.
– У меня так же. Для одного дня сделали довольно. Пойдем в дом к голове, там и поговорим. Ты до утра останешься?
– Нет, нельзя. Мне надо быть в Колчинке.
– Ладно. Но к голове пойдем.
Воеводы проехали во двор Сухого, поднялись в горницу, где отдыхал хозяин.
Тот радостно встретил Парфенова.
– Приветствую тебя, князь!
– И я тебя, Петр.
– Народ весьма доволен тем, что не оставили вы нас наедине с крымчаками.
– Мы-то что, – ответил Парфенов. – Береговую линию прикрывают целые полки. Это тысячи ратников.
– Ну и слава Богу. Глядишь, обойдемся. – Сухой позвал жену.
Та принесла вареную курицу, пироги.
Вино пить воевода и голова не стали, довольствовались квасом.
Бордак вытер усы и бороду, дождался, пока жена головы уберет со стола и уйдет, потом сказал:
– Одно худо у нас, Василь.
Сухой не без удивления посмотрел на воеводу. Он считал, что все в порядке.
– Голышей у берега мало, а они нужны для дроба.
– Из-за этого не волнуйся. У нас их полно. Накажу станичному голове, пошлет телеги три. Этого хватит?
– Можно и больше. Мы же не знаем, как долго будем оборонять берег и переправы.
Парфенов кивнул.
– Хорошо, будем отправлять по телеге в день. Станет довольно, возчику скажешь.
– Договорились.
На улице стемнело.
Парфенов встал, перекрестился на образа.
– Пора и честь знать.
– Я дам тебе провожатых.
Князь улыбнулся.
– Не надо, я не один приехал. Неподалеку три ратника за округой смотрят. Да и разъезды мои ходят по полю у леса и реки. Басурман не видели.
– Ну коли есть охрана, то пойдем, провожу.
– Я с вами. – Сухой поднялся из-за стола.
– Не стоит, Петр.
– Разумею, разговор один на один есть. Ступайте. Бог тебе в помощь, князь.
– Спасибо.
На улице Парфенов спросил:
– Ты не думаешь на правом берегу волчьи ямы делать?
– Покуда не решил.
– Я сделаю, там спуск к берегу подходящий, устрою крымчакам подарок. Только вот терзают меня сомнения, Михайло. Пойдут ли они тут?
– Коли Сенькин брод полк Шуйского крепко держать будет, то мурзам не останется ничего иного. Рудов перелаз и Колчин брод им известны.
– Ну да. А о ямах подумай. Конечно, отряды басурман они не остановят, но неприятностей татары заполучат много. Людей потеряют.
– Подумаю.
– Ну, давай, Михайло. Пошел я.
– Заезжай, коли выпадет минута.
– И ты меня не забывай.
Работы по укреплению береговой засечной линии велись до конца мая.
Тогда же в Колчинку приехал князь Хворостинин с охраной. Появился он неожиданно, рано утром. Разъезды перехватили отряд, выяснили, кто это, и с надлежащими почестями проводили высокого гостя в деревню, выслав вперед гонца.
Навстречу второму воеводе передового полка вышли князь Парфенов, Егор Лебедь и его помощник Семен Земнов. Станичный голова предложил отряду разместиться в Колчинке, князю – на своем дворе.
Но Хворостинин приказал немедленно вести его к укреплениям.
Они проехали к Колчину броду.
Хворостинин заметил тыны на противоположной стороне, как раз на спуске к реке, улыбнулся и спросил:
– И тут сделали, как в Ступне?
– Да, Дмитрий Иванович, – ответил Парфенов и добавил: – Преграда, конечно, не бог весть какая, а все же навредит крымчакам. Князь, а о них чего-нибудь слышно?
– Есть новости, – сказал Хворостинин. – Но о них позже.
Князья и станичный голова с помощником проехали вдоль всех засек, за устройство которых отвечал Парфенов. Следующий участок был подвластен уже боярину Бордаку.
Хворостинин остановил коня, взглянул на Парфенова и проговорил:
– Обустроились вы неплохо. Укрепления против небольших сил крымчаков выстоят, сделано все грамотно. Есть один недостаток в обороне.
Парфенов, Лебедь и Земнов переглянулись.
– Какой, князь? – осведомился Василий.
– Людей у вас маловато, да и пушек тоже.
– Это да. К тому же ополченцы худо владеют пищалями. Проводили мы стрельбу, многие в цель не попали. На заряжание слишком много времени ушло.
– Ладно, – заявил Хворостинин. – Дам я вам с Бордаком по десятку хороших пищальников. Этого хватит?
– Хватит, Дмитрий Иванович, – ответил Парфенов. – Это хорошо. А то я уже и не знал, чего делать. Тяжко поддаются обучению мужики. Не все, конечно. У боярина Бордака дело обстоит точно так же. А как насчет пушек? Еще не подбросишь? Нам хотя бы штук пять на двоих.
– Пушек пока не будет. Если боярин Воротынский пришлет, то поделюсь. А на нет и суда нет.
– Понял.
Хворостинин повернулся к Лебедю и сказал:
– Будь готов, голова, на днях еще десяток пищальников разместить.
– Сделаю, князь.
– Мужиков продолжай обучать.
– Да, и это сделаем.
– Добро, занимайтесь делом, а мы с князем к соседям проедем. Озаботься, Егор, чтобы ратников моей охраны накормили, место отдыха подбери, к коням людей приставь.
– Да, князь.
Хворостинин повернулся к Парфенову и приказал:
– Едем в Ванькино!
Всадники двинулись вдоль реки. Вскоре второй воевода передового полка увидел то же самое, что и у Колчина брода. Те же земляные валы, засеки, частоколы. Лодки у самого брода. Пушкари замаскировали свои позиции кустами, привезенными с края леса.
Бордак узнал о прибытии Хворостинина и подъехал к перелазу. Вельможи поприветствовали друг друга. Парфенов тут же сказал товарищу, что князь Хворостинин дополнительно дает по десятку пищальников на каждую дружину.
– Это хорошо. А пушек еще не дашь, Дмитрий Иванович?
– Михайло, я уже спрашивал об этом. Пушек пока не будет. Да и потом они вряд ли появятся. Придется отбиваться тем, что есть, – ответил Парфенов.
– Ну и ладно.
Хворостинин улыбнулся и проговорил:
– Верно говоришь, рассчитывать надо на то, что есть. Но коли будет у меня такая возможность, то пришлю пушки с прислугой. Гляжу, и ты, Михайло Алексеевич, тоже волчьи ямы на том берегу сделал.