– Это твое дело, сколько и кого брать. Надо все тщательно посмотреть и определить, где сколько держать разъездов, куда на нашей стороне выслать разведочный отряд из твоих ратников.
– Уразумел.
– Ну тогда я поехал.
– Значит, встретимся вечером?
– Да, я подъеду к ужину. Надеюсь, голодным не оставишь?
– Думай, о чем говоришь.
– Ладно, извиняй.
Бордак вернулся в село Ванькино, подъехал к дому станичного головы Сухого.
Тот увидел его, приоткрыл ворота и спросил:
– И чего в Колчинке, боярин, если не тайна?
– Там порядок. Как и у нас. Ты вот что, Петр, пошли-ка человека за десятником Рубачом и позови кого-нибудь из твоих старших разъездов.
– За десятником пошлю. А вот из моих-то кто тебе нужен?
– Да любой.
– Михайло Алексеевич, один в лесу как дома, другой мастер по полю ходить, третий всю Оку знает как свои пять пальцев.
– Пришли того, кто знает правую сторону реки.
– Ну тогда и присылать не надо. Вон помощник мой Ванька Кабуда стоит.
– Добро, пусть будет Кабуда.
Станичный голова позвал помощника:
– Иван!
– Чего?
– Поди сюда!
Кабуда подошел, снял шапку, поклонился Бордаку.
– Приветствую, боярин.
– И я тебя.
– Будешь с воеводой, – сказал голова помощнику.
– А что делать?
– Он объяснит, а теперь сходи да передай десятнику опричному Фоме Рубачу, что боярин у меня в доме его ждет. Оба в горницу и приходите.
– Угу, уразумел. Я мигом.
Голова с боярином поднялись в горницу. Вскоре туда зашли Кабуда и Рубач.
Хозяин дома указал им на лавку.
– Садитесь.
Бордак рассказал десятнику и станичникам о разговоре с Хворостининым.
– Теперь о том, что надо сделать, – продолжал он. – Придется нам завтра утром переправиться через Оку. Ты берешь свой десяток, Фома, а ты, Иван, будешь проводником. Задача простая: поглядеть, как несет службу заречный разъезд, решить, где еще выставить сторожей, а главное – куда направить разведочный отряд, который еще предстоит сколотить. О нем разговор отдельный после выхода за реку. Князь Парфенов в это же время будет смотреть нашу сторону. С собой взять припасы, которые не надо готовить. Глядеть станем почти от Сенькиного брода и до излучины, которая между Колчинкой и Ступней. В глубину пойдем верст на десять.
– Может, мне с десяток мужиков еще взять? – спросил Кабуда.
– А на что они нам?
– Поглядеть округу помогут. Мужики-то все службу несли, крымчаков заметят, как бы те ни хоронились.
– А если нехристи налетят на них?
– В сечу вступят.
– Вот! А этого-то нам как раз и не надо. Так что идем с десятком Фомы.
– Как скажешь, воевода.
Бордак взглянул на Рубача.
– Все уразумел, Фома?
– Чего тут разуметь? Пойдем на разведку, не впервой.
– Но осторожно. Хотя я перед переправой еще дам наказ ратникам. А лодок для перелаза хватит?
– На плотах перейдем. Двух хватит. Нечего коней вплавь пускать.
– Тоже верно. Добро. Значит, завтра, после утренней молитвы и завтрака Кабуде и десятку Рубача на конях при оружии и легких доспехах быть у стоянки плотов и лодок. Кто что желает спросить?
– Да ясно все, – ответил помощник головы станицы.
Бордак заметил, как загорелись глаза Кабуды, и спросил:
– По делу соскучился, Иван?
– Коли честно, то соскучился. Быстрей бы уж схлестнуться с басурманами, показать им, кто на Руси хозяин.
– Вот как? Так и показать?
– А чего? Тут им не взять нас ни с правого берега, ни с левого. Если только собака Девлет всю орду подведет к селу. Но мы и тогда побьем много его людей.
– Ты бы болтал меньше, – проговорил Сухой.
– А чего? Или ты не знаешь меня? Я всегда за Русь святую готов на любую силу пойти.
– Это так, но болтать надо меньше.
Бордак улыбнулся:
– Не кори его. Он достойные слова говорит.
Утром небольшой разведочный отряд собрался на берегу у отмели, где стояли плоты и лодки. Там же находился станичный староста Сухой с десятком мужиков. У тех багры, весла.
– Зачем ты столько мужиков привел, Петр? – осведомился боярин.
– По четверо на плот, два запасных. Мало ли что.
– А где помощник твой?
Через плетень тут же перепрыгнул Кабуда.
– Тут я!
– А где?..
Иван свистнул, и к нему подскочил обученный конь.
– Ты про него, воевода? Так вот он.
– Какие плоты возьмем? – спросил Бордак.
– Два больших.
– Ясно. – Михайло взглянул на Рубача и распорядился: – Заводи людей.
С Божьей помощью ратники переправились через Оку, на правом берегу обошли ловушки, встали между рекой и лесом.
– Со мной Кабуда, Пестов, Варга, Карась, – распорядился Бордак, повернулся к Рубачу и продолжил: – Ты, Фома, возьмешь всех остальных. Идем вдоль реки, в лес суемся никак не дальше чем на версту. Добираемся до дороги, которая подходит к Сенькину броду, не показываясь ратникам на левом берегу. Там, чтобы вы знали, стоят три сотни князя Шуйского. Заметят нас, примут за татар, лихо будет. Побьют, не разбираясь. У дороги поворачиваем, одолеваем девять верст лесом и полем до Колчинки, за ней еще десять. Отдых, большой привал у дороги между Колчинкой и Ступней. Лесом к дороге идут ратники Рубача. Чего смотреть, думаю, объяснять не надо.
– Понятно чего, – проговорил Егор Ступа, на этот раз оставшийся при десятнике. – Следы татар проклятых.
– Не только, – сказал Бордак. – Надо выглядывать места, где басурманам легче всего скрытно выйти к берегу напротив Рудова перелаза и Колчина брода, а также те, где могут разбить стан отряды числом от одной сотни до трех. Уразумели?
– Уразумели, князь, – хором ответили ратники.
Малый разведочный отряд разошелся и двинулся к Сенькиному броду.
По берегу воины шли не спеша. Через каждые полторы версты Осип Карась уходил в лес, к десятнику, возвращался и докладывал воеводе, что опричники ничего подозрительного не замечают, а все нужное десятник Рубач на бумаге отмечает.
У дороги Бордак подал сигнал. Его отряд свернул вправо и через версту встретился с ратниками Рубача, которые уже ждали товарищей.
Михайло объявил привал, подозвал Рубача.
– Говори, Фома.
– Так говорить, боярин, не о чем. Чисто в лесу. Ни троп свежих, ни конского навоза, ни следов охотников. Старые есть, но они оставлены месяц назад, никак не ранее. Да и тех мало. А вот выйти к Рудову перелазу и Колчину броду удобнее лесом и еланями, которых тут множество. Хотя самое простое – это берегом идти. Но скрытно уже не получится.
– Ты сделал чертеж пути, безопасного для крымчаков?
– Сделал. Вот он. – Десятник передал воеводе свиток.
Михайло развернул его, посмотрел, кивнул и вернул.
– Пусть при тебе будет. Нам еще почти до Ступни идти.
Рубач спрятал свиток за пазуху.
Воины достали по краюхе хлеба, открыли бурдюки, перекрестились, перекусили.
Солнце подошло к зениту, когда Михайло подал команду:
– Все, воины, идем обратно, как и условились. Фома, забирай людей и уводи глубже. Если что, присылай гонца. Теперь держитесь еще осторожней. Глубже уже вполне могут быть крымские разведочные отряды.
– Разумею, боярин.
Отряд пошел в сторону Ступни. Пестов, Варга и Кабуда, который показывал дорогу, внимательно осматривали лес, поля, балки, овраги, полосы редколесья и кустарников, но ничего необычного не замечали. Вскоре воины оказались между Колчинкой и Ступней. Тут Михайло объявил большой привал.
Рубач опять показал карту Бордаку.
Тот посмотрел ее и проговорил:
– Значит, как ни крути, а обход Сенькина брода удобнее всего делать между селом Ванькино и деревней Колчинка, вернее сказать, по Рудову перелазу и Колчину броду.
– Да, воевода, – сказал десятник.
– Ну что ж, коли придется, то будем биться с крымчаками здесь.
Десятник кивнул и произнес:
– Надо бы прикрыть Ванькино, а то переправятся басурмане и решат пройтись до села. Берега-то мы укрепили, а вот со стороны брода только частокол.
– Если крымчаки перейдут через Оку, то им не до какого-то Ванькино будет. Они постараются как можно быстрее добраться до Москвы.
– Может, и так.
К вечерней заре отряд вернулся на село.
Бордак тут же поскакал в Колчинку, узнал, что князь Парфенов недавно привел сюда отряд, и отправился на подворье станичного головы Лебедя.
Воеводы устроились в горнице, поужинали и повели разговор.
Поначалу Бордак рассказал о ходе разведки, затем Парфенов проговорил:
– С нашей стороны тихо, но в лесу есть свежие следы и конский навоз. Отряды крымчаков числом до десятка смотрят за нами. Думаю, это люди мурзы Дайлана, о котором упоминал сотник Алан Байтуган, взятый нами в Гадюкином овраге.
Бордак согласно кивнул и сказал:
– Похоже, так оно и есть. Ведь Байтуган чего нам говорил? Послал его к Колчинке, вернее, к перелазу и броду мурза Дайлан, чей стан у села Барино, в пятидесяти верстах отсюда. Значит, потеряв десятки Байтугана, мурза не ушел. Он мог перенести стан в другое место, но остался под Калугой. А у мурзы пять сотен. В том для нас немалая опасность. Сейчас эти сотни разбиты на десятки и ведут разведку вдоль береговой линии с нашей стороны. Дайлан будет знать, кого Девлет отправил к Сенькину броду. Всю орду там переправлять хан не станет. Проведает мурза и о тех наших силах, которые закрывают Сенькин брод, и том, что мы стережем Рудов перелаз и Колчин брод. После этого он сведет свои сотни в одну полутысячу. Пятьдесят верст нехристи за день пройдут. Если выйдет у татар неудача на Сенькином броде, то Дайлан ударит нам в спину. Тогда мне и тебе придется разворачивать ратников, часть наряда, пищальников и лучников в сторону рати Дайлана. Мы перелазы не удержим или от мурзы не отобьемся.
– Да, это вполне может быть. С мурзой и его пятью сотнями надо кончать до выхода к реке басурман. Надо было князя Хворостинина предупредить.
– Так он знает о Дайлане.
– Мог в суете и забыть.