— Чепуха какая-то… Насколько мне помнится из истории монгольских завоеваний XIII века, Тимучин, или иначе' Чингиз-хан, действительно имел старшего сына Джучи… Наивно рассчитано на то, чтобы раздуть чувство суеверия, и страха в наших монгольских частях.
— Видимо, это только начало, товарищ командующий. Японцы — коварный враг.
— А что означает «хубилган»? — поинтересовался я.
— Это характерный для ламаизма культ так называемых перевоплощенцев. Их почитают за богов.
— Ну что же, нас пугают мистическими угрозами, а мы должны предупредить противника о реальной угрозе. Отпустите несколько пленных и снабдите их нашими письмами. Подчеркните, что каждый, кого мы схватим вблизи источников воды, если у него найдут яд, будет признан диверсантом и наказан по законам военного времени. Что же касается Тимура-Дудэ, то попытайтесь установить, кто скрывается под его личиной. Хорошо бы захватить этого типа.
Успех наступления на Калганском направлении во многом зависел от того, насколько быстро смогут наши войска расправиться с погранотрядом противника и разведывательным пунктом японцев в глубине — в монастыре Цаган-Обо-Сумэ. Уничтожение погранотряда возлагалось на усиленный батальон майора Самохвалова из 27-й отдельной мотострелковой бригады. На разведпункт нацелилась и 7-я отдельная мотомехбригада МНРА полковника Нянтай-сурэна.
События здесь развивались благоприятно. В полночь границу перешли разведотряды, а через три часа в наступление двинулся батальон майора Самохвалова. Он быстро захватил дефиле, запиравшее выход на плато недалеко от деревни Эрдени-Сомон. Вражеские пограничники не успели занять оборону, как были атакованы и быстро разгромлены. Лишь немногим удалось бежать.
Одновременно выступила 7-я монгольская мотомехбригада. Полковник Нянтайсурэн находился в передовом отряде лейтенанта Бадарчи.
В пространстве между группировками Долоннорского и Калганского направлений Конно-механизированной группы действовал наш сильный разведывательный отряд. Некоторым вражеским пограничным подразделениям удалось бежать на Тогон-Туру, Дзалан-Сумэ. Но с рассветом их настигли и уничтожили истребители авиационного полка подполковника Островского.
В восемь часов поступили первые сообщения авиаразведки. Было установлено, что конница Дэ-вана производит крупные передвижения, мало сообразуясь с оперативной обстановкой.
Оперативная обстановка требовала от князя собрать армию в кулак для удара по одному из флангов нашей Конномеханизированной группы. Он же вместо этого распылял силы. Больше того, некоторые соединения совершали необъяснимые встречные маневры.
Подполковник Чернозубенко, докладывавший о данных разведки, не смог разобраться в обстановке и сделать определенных выводов о противнике.
— В этих действиях, — доложил он, — трудно усмотреть разумную систему передвижений с целью сосредоточения или занятия рубежа обороны.
Да, разумного в их действиях действительно мало, — думалось мне. — Во всяком случае, на первом этапе операции успешно решено несколько важнейших оперативно-тактических задач. А в лагере противника ясно видны признаки растерянности и промахи в управлении войсками.
Развязав летом и осенью 1939 года военные операции на монгольской границе, известные в истории как бои у Халхин-Гола, японское командование стремилось захватить МНР, а при неудаче хотя бы срезать Тамцаг-Булакский выступ. И не случайно. Этот выступ не только сковывал японские войска; он являлся выгодным естественным плацдармом, нацеленным против центральных районов Маньчжурии.
Потерпев неудачу, японская военщина решила обезопасить себя с этой стороны. Тогда и были созданы мощные укрепленные районы. Восточнее Тамцаг-Булакского выступа — Халун-Аршанский; севернее, в районе города Хайлар— Хайларский, северо-западнее — Чжалайнор — Маньчжурский.
Главным силам Забайкальского фронта и предстояло прорвать глубоко эшелонированную оборону 30-й и 4-й японских армий, а также войск императора Пу-И, опиравшихся на эти укрепрайоны.
9 августа главная ударная группировка фронта в составе трех армий обрушилась с Тамцаг-Булакского выступа на Чанчунь, где дислоцировался штаб Квантунской армии. Наступление оказалось стремительным и неожиданным для врага. Соединения 6-й гвардейской танковой армии генерал-полковника А. Г. Кравченко уже в первый день достигли предгорий Большого Хингана.
До нас доходили слухи об ожесточенных боях за Халун-Аршанский укрепленный район. Часть сил левофланговой 39-й армии генерал-полковника И. И. Людникова атаковала его с фронта, другая группировка совершила глубокий обходный маневр и вышла к отрогам Большого Хингана. Но полки 107-й японской пехотной дивизии оказывали отчаянное сопротивление, они дрались в духе камикадзе — презрения к смерти.
На правом фланге ударной группировки фронта наступала 17-я армия генерал-лейтенанта А. И. Данилова. Войска ее устремились двумя группировками на города Цзин-пэн и Линьси. На крайнем левом фланге фронта 36-я армия под командованием генерал-лейтенанта А. А. Лучинского прорвала Чжалайнор-Маньчжурский Ур, а затем с двух направлений — севера и запада — нанесла удар по Хайларскому укрепрайону и овладела им.
На всех операционных направлениях армии Забайкальского фронта развили высокие темпы наступления. Под их ударами рушилась тщательно подготовленная долговременная оборона японцев. 30-я, 44-я полевые и 4-я отдельная японские армии теряли связь, управление войсками и взаимодействие, в их войсках нарастала паника.
Успешно развертывалось и наступление 1-го и 2-го советских Дальневосточных фронтов. В штабе Квантунской армии главнокомандующий Квантунской армией генерал Отодзо Ямада отдал приказ войскам отступать в глубь Маньчжурии, рассчитывая отвести войска на линию железных дорог Тумынь — Чанчунь, Чанчунь — Дайрен и попытаться на этом рубеже не допустить прорыва советских армий на Ляодунский и Корейский полуострова. Для более надежного и непосредственного управления войска императора Маньчжоу-Го были подчинены японскому командованию. Генерал Ямада готовился дать генеральное сражение в глубине Маньчжурии.
Успехи советских войск вызвали замешательство не только у военного командования, но и у правительства Японии. Высший военный совет страны немедленно собрался, чтобы решить вопрос о капитуляции. Премьер-министр адмирал Кантаро Судзуки сказал: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны»[13].
Вечером того же 9 августа в работе Высшего военного совета принял участие император Хирохито. Ночь пролетела в ожесточенных спорах, и только к утру правительство наконец решило принять условия Потсдамской декларации. Правда, оно еще пыталось выторговать сохранение императору суверенных прав.
Вторжение Вооруженных Сил Советского Союза в Маньчжоу-Го, или, как ее называли китайцы, Дунбэй, предопределило, таким образом, быстрый и решительный разгром империалистической Японии, окончательную победу союзников в войне на Дальнем Востоке. Каким же варварством в этом свете выглядит атомная бомбардировка японских городов Хиросимы и Нагасаки — центров судостроительной, машиностроительной и текстильной промышленности. Удары эти явно нанесены не по военному, а по классовому, политическому противнику — пролетариату важного экономического района Японии.
Складывалось впечатление, что США решили ценой тысяч жертв произвести экспериментальные взрывы атомных бомб с целью определения их действий в условиях густонаселенных городов. И уж, конечно, убедительно подчеркнуть свою военную мощь, чтобы иметь повод заявить, что одержанная ими победа возложила на американский народ бремя ответственности за дальнейшее руководство миром, и сделать союзников сговорчивыми.
Но вернемся к событиям, последовавшим непосредственно после заседания Высшего военного совета. Принятие императором указа о капитуляции было объявлено по радио и в печати. В тот же день все японские вооруженные силы в Китае и Юго-восточной Азии получили приказ о прекращении боевых действий. Но, несмотря на эти официальные сообщения, войска Квантунской армии продолжали «императорский путь справедливости», выполняя «вечный долг перед монархом». Ныне известно, что командующий Квантунской армией генерал Отодзо Ямадо получил через принца Такеда директиву правительства продолжать боевые действия. Это было запоздалое признание точки зрения прежнего премьер-министра принца Фумймаро Коноэ, который считал, что лучше капитулировать перед США и Англией, чем продолжением бесперспективной войны способствовать созданию благоприятных условий для коммунистической революции. «Сдержать советские войска в Маньчжурии, капитулировать перед США» — таково было стремление японского империализма.
Снова едкий «гобийский» пот разъедает тело, снова грудь заливает «расплавленный» воздух, а в желудке и в горле пересохло настолько, что, кажется, плесни туда кружку воды — назад ударит паром, как из парной. Но никакие тягости и испытания не могут ослабить наступательный порыв.
При вторжении войск Конно-механизированной группы в Маньчжурию была достигнута полная оперативная внезапность.
Слева части 7-й монгольской кавалерийской дивизии полковника Генденгийна Доржа в предбоевых порядках, расчлененных по фронту и в глубину, поднимались по отлогому гребню, протянувшемуся на несколько километров между двумя приграничными озерами (вода в них горько-соленая). Правда, вдоль ряби мелких высот, пересекающих границу, оставили свои следы танковые и механизированные соединения. Они уже скрылись за дальним гребнем, и лишь лениво оседающая пыль говорит, что это произошло совсем недавно. Я смотрю в сторону горы Хиб-Обо, откуда начала свое движение 59-я советская кавалерийская дивизия. Там первозданная тишина, будто никого и не было. Генерал Коркуц бросок через государственную границу сделал в хорошем темпе. Правофланговую 5-ю кавалерийскую дивизию мне не видно, но ее комдив генерал Доржипалам доложил, что полки прошли перевал приграничного хребта у горы Ала-Обо. Наступление успешно развивается в направлении монастыря Алан-Сумэ.