айора Янжава и 34-й кавполк майора Сурунхорло. Надо отметить, что штаб Конно-механизированной группы имел с дивизией Одсурэна вполне устойчивую связь. Заслуга в этом, как доложил мне комдив, принадлежала во многом майору Сугару и его подразделению связи.
На моем письменном столе лежит копия оперативной сводки, подписанной начальником оперативного управления Забайкальского фронта генерал-лейтенантом Павловским в 8.00 часов 18 августа 1945 года[24]. В кратких и лаконичных строках этого документа и теперь ощущается горячее дыхание небывалой по размаху и глубине, по внутреннему напряжению и боевым результатам фронтовой наступательной операции. В течение 17 августа войска Забайкальского фронта продолжали стремительное наступление на Маньчжурской равнине, сокрушая вражеские группировки, захватывая города, составляющие основу военно-промышленной базы японских оккупационных войск.
Более всего в тот день меня интересовало положение моих соседей слева—17-й армии и 6-й гвардейской танковой армии.
Оперативная стрела армии генерал-лейтенанта А. И. Данилова пронзила уже район городов Чифына и Уданьчэна. Сложнее, но не менее успешно развивалось наступление войск генерал-полковника танковых войск А. Г. Кравченко. Непролазная грязь, сильные разливы рек вынуждали соединения армии искать обходы и даже выходить на новые направления. Особенно много хлопот было из-за небывалого разлива реки Луаньхэ (воды ее поднялись на высоту свыше двух-трех метров). Но, несмотря на эти трудности, танкисты овладели городами Кайму, Чанлином, Кайтуном. Таким образом, основная железнодорожная магистраль, связывающая Маньчжурию с собственно Китаем, была перерезана.
Что предпримет японское командование?
С точки зрения положения Конно-механизированной группы надо было рассмотреть несколько основных вариантов. Если, думалось мне, войска 3-го японского фронта способны еще предпринять попытку прорваться в Китай через Жэхэ и его командующий генерал Усироку Дзюн решится на такой шаг, нам следует вести наступление в предвидении возможных фланговых ударов со стороны противника. Чтобы выполнить свою боевую задачу, надо в этих условиях заблаговременно создать сильные боковые отряды, и тем самым образовать надежный боевой заслон с севера и северо-востока.
Возможно, что японская группировка Северного фронта (6–8 пехотных дивизий), дислоцирующаяся в районе города Бэйпина (Пекин), попытается наступлением на север предотвратить полное окружение Квантунской армии. В этом случае нам не избежать встречных боев где-то в пространстве между Пекином и Жэхэ.
Может случиться, что эти два удара будут осуществлены согласованно по цели, времени и месту. Надо быть готовым ко всему.
Разумеется, этих ударов противника могло и не быть. Но кто мог сказать мне об этом со всей определенностью?.. Командующий переживает операцию часто и тогда, когда в войсках наступает оперативная пауза. И это требует не меньше внутренних сил, чем когда войска ведут боевые действия. «Черновая» работа над сюжетом будущей операции ложится, пожалуй, на плечи командующего не менее тяжелым грузом, чем ее последующее осуществление.
Как бы то ни было, сложившаяся обстановка требовала, прежде всего, овладеть важнейшим в оперативном отношении пунктом — столицей провинции городом Жэхэ — и окончательно перерезать таким образом коммуникации, соединяющие 3-й фронт Квантунской армии с Бэйпинской группировкой Северного фронта японской армии в Китае.
В тот день нам предстояли еще два трудных испытания: форсирование Луаньхэ в месте ее слияния с Шандухэ и продолжение перевала Дабэйлян, который, как считают местные жители, стоит на половине пути от Долоннора к Жэхэ.
Хотя Годзятунь удалось взять внезапно и сохранить мост, перебраться через Луаньхэ оказалось не так-то просто. Разлив рек затруднил подходы к мосту. И снова нам на помощь пришли китайские крестьяне. Их собралось несколько тысяч человек из окрестных деревень, и каждый предлагал свои услуги.
Я подошел к крестьянину, руководившему работой. Хорошо запомнилось его нестарое дубленое солнцем и ветром лицо, покрытое глубокими морщинками, сутулые, но могучие плечи, загорелые жилистые руки. Если бы не характерный разрез глаз, этого человека можно было принять за жителя Северного Кавказа.
— Большое вам спасибо за помощь, товарищ! — Я крепко пожал его руку.
Китаец, слегка кланяясь, произнес несколько быстрых фраз. Свою речь он сопровождал энергичными жестами, прикасаясь то к моей, то к своей груди.
— Он говорит, вы помогаете нам снять с императора Пу-И драконовый халат й одеть в него народ, — объяснил переводчик. — Кровь, которую вы проливаете за свободу нашего народа, священна.
У города Годзятуня дорога отделилась от своей шумливой спутницы — реки Луаньхэ — и потянулась строго на юг к городу Фынину, в районе которого дислоцировались 6-я и 8-я маньчжурские пехотные бригады.
Уже наступили ранние сумерки, когда передовые части начали подниматься на перевал Дабэйлян. Машины то и дело останавливались в ожидании ликвидации очередной «пробки», образовавшейся из-за труднопроходимой дороги. Промокшие до костей и уставшие до изнурения, солдаты и офицеры подразделений обеспечения движения трудились на пределе человеческих возможностей. Но существует ли предел духовных и волевых возможностей у советского воина?
Мы обогнули отвесную скалу и стали подниматься круто вверх. Неожиданно мотор впереди идущей машины заглох. Потоком воды ее юзом тянуло вниз — все быстрее и быстрее. Еще мгновение — и мы неизбежно окажемся между наковальней: скалой и молотом — скользящим вниз автомобилем.
Солдаты облепили машину и, упираясь в каждую неровность дороги, тщетно пытались остановить ее. Шофер что-то крикнул им, и они отскочили в сторону. Машина, едва не задев нас, скользнула влево с дороги и, сбивая с пути каменные валуны, понеслась под откос. В последний момент шофер успел выскочить через правую дверь.
Было еще не очень поздно, а дорога уже исчезала в непроглядной тьме. Сильный порывистый ветер обрушил на нас упругие потоки ливня. Ехать стало крайне опасно. Адъютант вышел из машины и, хлюпая по воде, стал лучом фонарика обшаривать дорогу. Мы двинулись за ним.
На перевале противника уже не было.
Офицер связи одного из полков доложил об обстановке и спросил:
— Продолжать наступление или до рассвета переждать на перевале? Очень уж опасен спуск.
Мне было понятно, что это не лично его вопрос.
— Вы знаете, что такое бой в горах?
— Нет. То есть теоретически знаю, но воевать в горах не приходилось.
— Так вот, если бы на этом перевале нас встретила хорошо подготовленная часть противника, сотни наших солдат погибли бы на его склонах. Командование гарнизона города Фынин, видимо, думает, что на этом перевале нас задержат, а поэтому после ливня будет иметь время для организации обороны на последующих рубежах. Значит, мы должны в течение ночи захватить эти рубежи, а на рассвете внезапно штурмом взять Фынин. Бой будет на рассвете.
Офицер бойко ответил: «Есть на рассвете бой!» — и уехал.
Пленные, захваченные в монастыре деревни Шаньшеньмяо, расположенной сразу за перевалом, сказали, что их подразделение должно было стойко оборонять перевал. Но, как только начался ливень, им приказали временно оставить на перевале наблюдателей и дежурные огневые средства и до прекращения ненастья находиться в Шаньшеньмяо.
Этот случай лишний раз подтверждал, что ливневая погода остается нашим верным союзником.
Рассвет застал нас уже далеко от перевала. С ходу взяты населенные пункты Дабэйгоумынь, Тоудаоинцзы, Эраоинцзы и многие другие. До города Фынина осталось десять километров. После Ляньцзяинцзы дорога пролегла по широкой долине реки (название которой мне не запомнилось), и мы могли резко увеличить темп наступления. Все развивалось так, как было предусмотрено.
Заблаговременно подготовленный отряд под командованием офицера В. Е. Иванова. уже начал обходной маневр, стремясь скрытно выйти на дорогу южнее города и, заняв оборону при входе в ущелье, не допустить отхода противника на Жэхэ. Дорогу на восток оседлало подразделение передового полка.
Фынин — небольшой город, лежащий в окружении высоких крутых гор.
Несколько речек соединяются здесь в общий поток, несущий свои воды в могучую Луаньхэ. На правом берегу — кварталы города, на левом — аэродром, точнее взлетная площадка.
…На рубеже села Доситанджи — последнего перед Фынином — передовой 252-й полк подполковника И. Ф. Осадчука развернулся в боевой порядок. В предчувствии боя личный состав приободрился, ускорил темп движения. Моя попытка наблюдать развитие атаки обречена: настолько плотный и беспросветный ливень. Впрочем, меня радовало то, что сама природа позаботилась о маскировке наших действий, помогла в достижении полной, ошеломляющей внезапности.
Первым в северную часть города ворвался второй эскадрон старшего лейтенанта А. Ф. Петрика. Почти одновременно восточную и западную окраины захватили другие подразделения полка. Японские советники и инструкторы предприняли отчаянные попытки группировать выскакивающих из домов солдат и организовать сопротивление. Но вспыхнувший было яростный уличный бой стал постепенно угасать.
Вихреобразная атака частей генерала Коркуца сбила пламя воинственного запала маньчжурской бригады. По улицам города в поисках спасения мечутся охваченные паникой сотни вражеских солдат. Некоторые сгоряча предпринимают попытку прорваться через ущелье на Аньцзя-тунь, но, видя свою обреченность, сдаются в плен. К восьми часам город был полностью освобожден. На перекрестке дорог выстроилась длинная колонна пленных. Их было свыше трехсот человек. Такими силами, если бы они создали прочную оборону на перевале или у входа в ущелье южнее города и проявили стойкость, можно держаться «сто лет».
Были взяты трофеи — несколько военных складов вооружения, боеприпасов, продовольствия, снаряжения и имущества.