Где же выход? Много думали мы над решением столь важного вопроса, а пришло оно неожиданно.
С группой офицеров мы направлялись как-то в 7-ю монгольскую дивизию, в Обот. Трудно было ехать по пыльной дороге, свернули на целину. Из-под колес летели лежалые галька, щебень. Справа, невдалеке, тянулась полоса барханов. Жизнь, казалось, покинула эту местность. И тем удивительнее было видеть то парящего в небе беркута, то метнувшегося к норе суслика, манула или хорька. Время от времени на пути попадались островки растительности: саксаул, эфедра… В степи увидели табун лошадей. Его охраняло несколько обнаженных до пояса цириков: гимнастерки повязаны рукавами вокруг талии, как фартуки, винтовки прикреплены к седлам.
Внезапно от табуна отделилось несколько коней и понеслось в степь, полоская в воздухе длинные густые гривы и хвосты. За ними тут же устремился всадник. В правой руке он держал ургу — длинный шест с веревочной петлей на конце. Цирик быстро настиг беглецов и, выкинув шест вперед, набросил петлю на шею одного из них. Сполз с седла на круп коня, уперся в стремена и осадил заарканенного скакуна. Тот остановился, за ним и другие. Вскоре отбившийся косяк влился в табун.
Этот ничем не примечательный эпизод, вызвал у меня неожиданную ассоциацию. А что если, наподобие урги, выбрасывать далеко вперед наступающих войск подвижные отряды для захвата источников воды в районах, занятых противником? Мысль была не нова. Во время недавней войны на Западе мы часто использовали в наступлении подобные отряды для овладения переправами через водные преграды, важными опорными пунктами, горными перевалами и узлами дорог.
В каждом соединении были созданы отряды по захвату водоисточников и удержанию их до подхода передовых частей. Мы получили таким способом несколько исправных колодцев, это помогло в какой-то мере смягчить проблему водоснабжения. Правда, только смягчить, но не более. Недостаток воды оставался для нас страшным бичом в течение всей операции.
Но если бы этим наши трудности и ограничились! И я не решаюсь сказать, каких забот было больше: тех, которые навязывала пустыня Шамо, или тех, которые вытекали из трудностей организации новой группировки временного характера. У штатных армейских формирований не было, например, проблемы продовольственного снабжения. Армия имеет свои продовольственные склады. А у нас такая проблема существовала. Продотдел фронта отказался подавать продовольствие прямо в части. Нам пришлось срочно организовать свой нештатный продсклад в Байшинту-Сумэ за счет работников штаба тыла Конно-механизированной группы. Приданный группе продсклад № 56 прибыл только 15 августа.
Приходилось на ходу создавать и ремонтные базы.
В армиях были штатные хлебопекарни. А мы о них только мечтали. С опозданием штаб тыла фронта выделил 13 печей разных конструкций, но забыл обеспечить их транспортом, а главное — обслуживающим персоналом. Так и остались они в Монголии.
Впрочем, эти трудности, а их было много, очень много, оказались для нас не в диковину. Мне приходилось командовать временно создаваемыми группами войск фронтового подчинения. В ходе решения самых различных проблем я одновременно изучал организаторские способности командного состава, их боевую хватку, размах мысли, «пробу» характеров.
Детальное знакомство с топографической картой и беседы с местными жителями показывали, что перед нашими войсками раскинулся дикий, неосвоенный и довольно своеобразный театр военных действий. Можно часами ехать по пустыне Гоби и не увидеть не только человека, но даже просто ориентира, чтобы определить свое местонахождение. Это могло серьезно сказаться на управлении войсками, особенно с помощью подвижных средств связи.
В полосе нашего наступления местность делилась на три резко отличающихся друг от друга района.
На правом крыле на глубину до 300 километров вдоль Калганского тракта раскинулось до Чжанбэя степное плоскогорье. К востоку от тракта оно слегка всхолмлено, а кое-где его пересекают скалистые высоты и обширные участки труднопроходимых, раскаленных на солнце сыпучих песков. Но в целом местность здесь вполне доступна для движения войск.
К югу и юго-востоку от горько-соленых озер Арчаган-Нура и Далай-Нура протянулась труднопреодолимая пустыня Гоби.
А дальше войскам предстояло преодолеть еще большие трудности. На линии городов Чжанбэй — Долоннор полосу наступления пересекали горный хребет Иншань, предгорья Большого Хингана, а затем сам хребет и отроги Большого Хингана. Движение в горах, вне дорог, абсолютно исключалось. А имевшиеся здесь тропы не годились для прохождения техники, особенно танков. Местами они настолько узки, что с трудом могли разойтись встречные путники. Пересекаемые бурными горными реками, эти тропы в период сезонных ливневых дождей становились совершенно непреодолимыми. В довершение, Калганское направление прикрывали долговременные железобетонные укрепления, воздвигнутые японцами накануне войны вдоль Великой китайской стены.
Своеобразные условия местности выдвигали перед войсками ряд специфических трудностей. При наступлении по пустыне, например, крайне усложнялись маскировка и противовоздушная оборона. Требовались особые меры сохранения оружия, боевой техники, двигателей от воздействия песчаной пыли. Так на каждом шагу приходилось находить решение многих, порой неожиданно возникавших вопросов.
Во время подготовки к операции накопилось также много важных вопросов хозяйственного и партийно-политического характера, которые необходимо было решить в штабе фронта. С этой целью Юмжагийн Цеденбал выехал в Матат-Сомон, куда накануне передислоцировался штаб Забайкальского фронта. Вернувшись, он рассказал много интересного.
Путь его пролегал через город Чойбалсан. Проезжая мимо городского вокзала, Цеденбал увидел внушительную картину фронтовой базы. Вся привокзальная площадь и окружающая местность были, казалось, до предела забиты боевой техникой, танками, орудиями, боеприпасами, инженерным имуществом. Под разгрузкой стояли многочисленные эшелоны с военным имуществом, подходили новые составы. На расположенный недалеко полевой аэродром один за другим садились с военным грузом транспортные самолеты.
— Все это произвело на меня и моих спутников глубокое впечатление, вызвало чувство гордости за нашего героического друга — великий советский народ, — сказал мне позже товарищ Цеденбал.
В городе Чойбалсане Цеденбал заехал в штаб тыла. Заместитель командующего войсками фронта генерал-полковник В. И. Вострухов встретил его как старого друга. Внимательно выслушал рассказ о состоянии и нуждах войск Конномеханизированной группы, просьбу о выделении дополнительного количества боеприпасов, горюче-смазочных материалов и тут же распорядился немедленно отгрузить по нашей заявке на армейские базы в Дариганге все необходимое.
В штаб фронта генерал Цеденбал прибыл 7 августа. Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский и генерал армии М. В. Захаров находились в это время в Тамцаг-Булакском выступе. В Матат-Сомоне его встретил начальник политического управления фронта генерал-лейтенант К. А. Зыков. Оказалось, что с Цеденбалом они старые знакомые, впервые встретились на Западном фронте еще весной 1943 года. Тогда делегация монгольского народа, которую возглавлял Генеральный секретарь ЦК Монгольской народно-революционной партии Юмжагийн Цеденбал, побывала в войсках 61-й, а затем 20-й армий. 61-й армией командовал генерал-лейтенант П. А. Белов. Начальником политотдела был полковник Зыков, который не раз встречался с монгольской делегацией и сопровождал ее при посещении ряда частей и соединений армии.
— Рано утром следующего дня, — сказал Цеденбал, заканчивая свой рассказ, — из Тамцаг-Булакского выступа приехал член Военного совета фронта генерал-лейтенант Тевченков. Мы побеседовали и посоветовались с ним. Он передал вам от себя и от маршала Малиновского и генерала армии Захарова привет и пожелания боевых успехов.
Во время этой поездки товарищ Цеденбал решил многие очень важные для Конно-механизированной группы вопросы партийно-политического, материально-технического и боевого обеспечения предстоящей операции.
Мы договорились с товарищем Цеденбалом, что проведем во всех частях и соединениях группы митинги, посвященные началу боевых действий.
Прежде чем приступить к планированию операции, всегда следует всесторонне изучить противника.
Квантунская армия Японии, войска императора Маньчжоу-Го Пу-И и армия князя Дэвана имели различную организацию, техническую оснащенность, уровень боевой готовности и боеспособности, тактику боевых действий. Это были не союзники, а скорее, сообщники по грабежу китайского и монгольского народов.
Для осуществления планов завоевания «мирового пространства» японским империалистам удалось создать к тому времени хорошо обученную многочисленную армию. К началу второй мировой войны под ружьем в стране находилось 4500 тысяч человек, до 5500 тысяч составляли резервисты.
Взятый в плен на границе перед началом операции один японский офицер сообщил нам интересные сведения о системе комплектования японской армии. Она была, в основном, территориальной. Территория страны разбивалась на четыре округа (Северный, с центром в г. Асахигаве на о. Хоккайдо; Восточный — штаб в Токио; Центральный — штаб в г. Осаке и Западный — штаб в г. Фукуоке); каждый округ имел дивизионные районы (всего в стране их было 14), а последние, в свою очередь, делились на полковые участки. Район полкового участка совпадал обычно с территорией префектуры.
Экстерриториально комплектовались только гвардейская дивизия, стретегическая конница, артиллерийские, танковые, авиационные и другие специальные части, не входящие в состав дивизий.
Квантунская армия являлась главной ударной силой Японии, нацеленной на север. Еще во время своей первой службы в Монголии мне приходилось изучать историю рождения и первых шагов этого кровожадного чудовища. Известно, что после того, как царизм, потерпев поражение в русско-японской войне 1904–1905 годов, вынужден был отказаться от своих арендных прав на Квантунский полуостров, им завладела Япония. В дальнейшем, по истечении срока аренды, Япония отказывалась вернуть Квантуй Китаю и, объявив эту область генерал-губернаторством, сосредоточила здесь значительное количество войск. В 1931 году 100-тысячная японская армия двинулась из Квантуна на север, захватывая важнейшие пункты Маньчжурии. 9 марта 1932 года Маньчжурия волею японского империализма была провозглашена государством Маньчжоу-Го. С расширением агрессии численность Квантунской армии быстро росла и к 1941 году превысила миллион человек.