Усилиями командования Квантунской армии князю удалось сформировать десять кавалерийских дивизий, артиллерийские полки и четырнадцать охранных батальонов. В специфических условиях гобийского театра военных действий эта группировка представляла реальную силу.
Неприятельские войска занимали несколько подготовленных оборонительных полос. Вначале тянулись цепи пограничных застав и японских разведывательных пунктов. Далее, на удалении 120–140 километров, Калганский и Долоннорский тракты перекрывались полицейскими отрядами и 1-й дэвановской кавалерийской дивизией, выдвинувшейся севернее озера Далай-Нур в район пункта Бандидагэгэн — Сумэ. На подступах к Калгану обширный район Дабэйгунсы — Шанду — Чансыр занимали 5, 3 и 7-я кавалерийские дивизии князя Дэ-вана, 2-я дивизия располагалась в Чжанбэе, 6-я дивизия и охранные батальоны — в районе Баотоу, где находились крупные склады, а 9-я дивизия — в Учуане.
За войсками князя Дэ-вана на Калганском направлении ключевую позицию — укрепленный район в двадцати километрах севернее Калгана — занимали японские соединения. На направлении Долоннор — Жэхэ в треугольнике Дагэч-жень — Вайгоумыньцзы — Фынин оборонялись основные силы императора Маньчжоу-Го. Позади их опять стояли японские войска.
По сведениям, которыми мы располагали, общая численность войск противостоящего нам противника значительно превышала численность войск Конно-механизированной группы.
Приходилось считаться и с тем, что поблизости, в районе между городом Пекином и Чжилийским заливом, дислоцировались японские войска Северного фронта в Китае. Часть этих сил противник мог в любой момент двинуть на Калган или Жэхэ.
В целом задача противостоящей нам группировки противника состояла в том, чтобы прикрыть фланги и тылы Квантунской армии с запада, юго-запада и юга, не допустить прорыва советских войск в жизненно важные административные и экономические центры Внутренней Монголии и Северо-Восточного Китая и удержать за собой дорожную сеть, связавшую Внутреннюю Монголию и Северный Китай с Маньчжурией. Немалое значение имела, конечно, и экономическая цель — удержать богатые сырьевые и продовольственные районы Внутренней Монголии и обширной, густо населенной провинции Жэхэ[12].
В полосе наступления Конно-механизированной группы отчетливо вырисовывались два операционных направления вдоль коммуникационных дорог, одно — на Калган — Пекин, другое — на Долоннор — Жэхэ — Пекин. Важность этих опе-рационнных направлений определялась уже тем, что в городе Гуйсуй располагались генеральный штаб князя Дэ-вана и японская разведывательная миссия, в Калгане — штаб Монголо-Суйюаньской группы, а в Жэхэ — штаб юго-западной группы японских войск и 5-й военный округ Маньчжоу-Го. Овладение этими пунктами открывало путь к Пекину, где размещался штаб Северного фронта японцев.
К 18 июля командующий войсками Забайкальского фронта поставил задачи всем армиям. А на следующий день получили его оперативную директиву и мы. План фронтовой операции предусматривал нанесение мощного стремительного удара главными силами фронта с Тамцак-Булак-ского выступа в направлении Чанчуня, Мукдена и далее к побережью Корейского залива. При этом предполагалось разгромить крупную группировку врага, овладеть важнейшими административно — политическими и экономическими центрами страны, морскими портами и отрезать Квантунскую армию от японских войск в Китае. Эта задача возлагалась на 39-ю армию генерал-полковника И. И. Люднико-ва, 53-ю армию генерал-полковника И. М. Манагарова и 6-ю гвардейскую танковую армию генерал-полковника танковых войск А. Г. Кравченко. Эти армии обладали большим боевым опытом.
Нашей Конно-механизированной группе предстояло прикрыть главные силы фронта от фланговых ударов с юга и юго-востока. Поэтому нам предписывалось свои основные усилия сосредоточить на Калган-Пекинском операционном направлении. План наступательной операции Конно-механизированной группы мы должны были представить в штаб фронта к 26 июля.
Хочется подчеркнуть, что командование фронтом, учитывая специфические особенности и трудности театра военных действий, необходимость преодолевать труднопроходимую пустынную и горную местность, предоставило Конномеханизированной группе полную свободу действий, возможность проявлять инициативу широко и смело.
Склонившись над картой, еще и еще раз вдумываюсь в обстановку. Особенно беспокоят меня японские войска Северного фронта, расположенные южнее Великой китайской стены в Китае. Дислоцируются они вокруг крупных железнодорожных узлов, вблизи автомагистралей и при благоприятных условиях имеют возможность в короткие сроки сосредоточиться на выгодном рубеже для флангового удара по Конно-механизированной группе. Серьезную угрозу нашему правому флангу могут создать Суйюаньская армейская группа и конная армия князя Дэ-вана. К тому же, здесь, на Калган-Пекинском направлении, расположен мощный укрепрайон. В этих условиях любой встречный бой, а тем более фланговый удар противника мог резко снизить темпы нашего наступления. Возникла мысль: почему бы наступление главных сил Конно-механизированной группы не перенести левее, на направление Долоннор-Жэхэ, а на Калган-Пекинском направлении наступать частью сил — высокоподвижной, сильной группировкой?
Обдумывая этот вариант, я все больше убеждался в его правильности. Главное, он дает нам возможность сковывать противника подвижной группировкой, а основными силами развивать наступление. В случае серьезных осложнений мы можем наращивать силу ударов в зависимости от конкретно сложившейся обстановки. С захватом Жэхэ и Калгана наступление на Бэйпин (Пекин) можно развивать по сходящим направлениям с северо-востока и северо-запада. Этот план в большей мере обеспечивал условия для стремительного наступления.
Нельзя допустить, чтобы конница Дэ-вана, а тем более японские части, раньше нас подтянулись к Панцзяну и к озерам Арчаган-Нур и Далай-Нур.
Части пограничного барьера следует разбить столь внезапно и быстро, чтобы они не успели преждевременно известить князя Дэ-вана о главном направлении нашего наступления и согласовать с ним свои действия. Надо было учитывать, что в Нурыйн-Сумэ, неподалеку от озера Арчаган-Нур, находились японская разведывательная миссия, полевой аэродром и полицейские отряды. Нетрудно было предвидеть нежелательные последствия, которые могут возникнуть, если бы каким-то частям противника удалось ускользнуть от нас и раньше достичь озера. Подобная ситуация могла произойти и на второстепенном направлении, где в районе города Панцзяня также находились японская разведывательная миссия и аэродромы. Вот почему войска нацеливались нами на предельно стремительные и безудержно дерзкие боевые действия.
— Пригласите начальника штаба, — приказал я дежурному.
Минут через пять генерал-майор В. И. Никифоров был у меня в кабинете. Высокий, сутуловатый, он со свойственной ему медлительностью подошел к столу.
С начальником штаба мы встретились недавно и не успели еще как следует познакомиться. В боях на Западе В. И. Никифорову участвовать не довелось. Он в то время служил на Дальнем Востоке, считал себя знатоком местного театра военных действий. Однако в планировании операции он проявлял нерешительность. Стремительные темпы предстоящего наступления вызывали у него сомнение в успехе.
— Пустыня Гоби — не Европа! — утверждал он.
Мне хотелось рассеять сомнения Никифорова, вселить в него веру в быструю и полную победу наших войск в Маньчжурии. Но он упорно оставался при своем мнении.
Никифоров доложил, что штаб приступил к оформлению решения на предстоящую операцию и в общих чертах подрабатываются план и боевые распоряжения.
— Из чего вы исходили, разрабатывая проект решения командующего?
— В основу его, как обычно, положено предварительное боевое распоряжение штаба фронта, — недоуменно ответил Никифоров.
— Вы явно поторопились. Главные усилия войск группы целесообразно перенести с Калганского на Долоннорское направление, а это коренным образом меняет проект решения, который готовится нашим штабом.
— Но ведь это противоречит боевому распоряжению фронта. Мы не можем…
— Правильно, противоречит. Поэтому надо подготовить обоснованное предложение и сегодня же доложить командующему войсками фронта. Вот смотрите…
По оперативной карте я разъяснил генералу Никифорову мотивы, побудившие меня выдвинуть новые предложения, меняющие решение командующего фронтом, раскрыл преимущества переноса главных усилий на другое направление, обосновал предварительные расчеты, обеспечивающие значительное повышение темпов наступления.
— Если командующий войсками фронта утвердит ваши предложения, у нас возникнут дополнительные трудности в управлении соединениями Конно-механизированной группы. Да и только ли в управлении… — пытался возражать «генерал.
— Поймите, — убеждал я его, — ваши представления о характере наступательных операций устарели. Правы вы только в одном: до предела увеличив темпы наступления, мы создадим для себя дополнительные трудности. Но это и есть наиболее верный путь к победе. В случае робких и нерешительных действий противник вынудит нас к затяжным боям, которые потребуют длительного времени и больших жертв. Необходимо умело использовать рассредоточенное построение вражеских войск. Вот посмотрите, — показал я на карте. — На нашем направлении нет сплошного фронта, войска противника рассредоточены на большом пространстве по фронту и в глубину. Если нам удастся развить высокие темпы, они не успеют своевременно и организованно вступать в бои. Первое время противник будет находиться в некотором неведении. А как только наши части выйдут к Чансыру и Долоннору, драгоценное время будет противником уже упущено. Мы должны всюду упреждать его, бить по частям. Для этого необходима ошеломляющая оперативная внезапность за счет непривычных для противника высоких темпов наступления. Борьба за время и пространство должна обеспечить победу малой кровью.