«Сказать ему разве – а-а-атстань, пра-а-ативный?»
Очутившись в вестибюле, Андрей все-таки оторвался от несносного ухажера, в два шага очутился у стеклянного загончика дежурного и протянул ему удостоверение.
– Добрый день. Могу я побеседовать с кем-либо из вашего руководства?
Дежурный, лейтенант, молодой и не такой плюгавый, внимательно сверил фото с оригиналом и, не отдавая Андрею удостоверение, хмуро спросил:
– По какому вопросу?
Капитан все крутился рядом, пытаясь вставить слово и заглянуть в краснокожую книжицу.
– По двум вопросам, – обстоятельно разъяснил Андрей, глядя в глаза лейтенантику. – Во-первых, желаю знать, что за акция протеста проходит там, напротив здания, а во-вторых, меня возмущают противоправные действия вашего коллеги, который сначала помешал мне собирать информацию, а потом… все время меня хватает, хватает руками!.. Слушайте, товарищ капитан! Да перестаньте меня, наконец, лапать, а?! Я вам не девушка, и мы не на тискотеке!
«… пра-а-тив-ный!»
Капитан зашелся, чуть не брызжа слюной, а лейтенант ощутимо страдал, не решаясь сделать замечание старшему по званию.
– Доложите? – участливо спросил Андрей у парня.
Тот, не ответив, стал судорожно набирать чей-то номер, все так же держа удостоверение перед собой. Капитан чуть сдал назад. Слышались невнятные звуки, бормотанье, шарканье ног по камню, все это доставляло Андрею немало удовольствия. Ждет отважный капитан, когда можно будет кинуться и впиться? А не получается…
«Эх, такая погодка кого угодно озверит!.. Я, наверное, не исключение. Я б тоже с кем-нибудь поцапался. Но только не с ментом!»
Дежурный прочитал в трубку богатое содержание его удостоверения.
– Сейчас, подождите. Паспорт есть с собой?
Андрей протянул руку за удостоверением. Чуть поколебавшись, лейтенант отдал его. Тогда Андрей, глядя в никуда, лениво порылся во внутреннем кармане пиджака и достал паспорт.
Капитан за спиной Андрея чуть слышно зарычал. Но это уже не имело значения: лейтенант выписал пропуск и протянул его Андрею.
– Кабинет двести два. Не забудьте отметить пропуск при выходе.
Так и не глянув на капитана, Андрей двинулся к лестнице.
– Так что, пока не выдадим все девятьсот девяносто девять таких номеров, – развел руками подполковник, – новые не появятся. Протестовать бессмысленно. Это реальность. Было бы очень хорошо, если бы вы разъяснили это населению.
«Ага, так и будет – как ни выйдешь на улицу, там – вру, вру, вру! Не повезло нашему району… Но не худший вариант, если задуматься».
Будто услышав его мысли, подполковник хитро прищурился.
– Вы представляете, что происходит сейчас в Сургуте?
– А что? – насторожился Андрей. – Там что? СУР… нет?
– Нет. Этим достались буквы – СРУ. Чуешь? Это не ВРУ и не ГНУ и даже не МРУ.
– Это хуже, да, – вполне серьезно согласился Андрей. – Да, но самые, э-э, неблагозвучные сочетания все-таки были исключены изначально?
– Ну да, – пожал плечами подполковник. – Что сильно сократило количество выдаваемых номеров. Материальное положение населения улучшается, граждане приобретают личный автотранспорт и, соответственно, становятся на учет в ГИБДД… Номеров катастрофически не хватает. Поэтому увеличивается количество зон. Но и они скоро кончатся. Тоже проблема. Скоро, видимо, придется вводить четырехзначные номера. Так… С этим все?
– Да, благодарю. Очень интересно.
Андрей демонстративно убрал блокнот.
– У вас ведь было два вопроса?
– Пообщавшись с вами, я как-то даже заколебался… Вы так доброжелательны, так открыты для общения с прессой. Хотел на вашего коллегу нажаловаться… Но не буду, – широко улыбнулся Андрей.
– Нет, вы скажите, – поскучнел подполковник.
– Да так… Капитан один – не знаю фамилии, он не представился… Вклинился в мое общение с населением, угрожал расправой… Неприятное впечатление, знаете ли.
– Мм, видите ли, здание охраняется силами УВД. В каком-то смысле это не наш сотрудник… Но я распоряжусь, чтобы разобрались…
– Да ладно, – махнул рукой Андрей, поднимаясь.
«Драться с этими людьми?»
На прощание заверив подполковника, что пришлет материал на просмотр и сверку, Андрей ринулся вон из здания – срочно, чтобы не растерять куража.
Проходя к себе мимо Вали, поймал ее вопрошающий взгляд.
– Анечка звонила – ты был недоступен. Она беспокоится.
– У-уй, блин! – хлопнул себя по лбу Андрей, с резким визгом затормозив посреди приемной. – Ох же я и мерзавец!.. Валь, послушай… Ты меня всегда выручала… А?
– Да ты говори, говори…
– Я Ане обещал принести молока и ряженки… И вот, в ментовку попал!
– Да ты что?!
– Ерунда, по глупости… А молока не купил – из головы вылетело! Возьми машину, купи, отвези ей, а? Мне стыдно!.. Я телефон на себя переключу, сам послушаю.
– Да ладно, я схожу, тут недалеко.
Вид у Вали был недоуменный и чуть испуганный.
– Только про милицию ей не говори, скажи – дело срочное подогнали. Хорошо?
… Стараясь не вспоминать, как он гнусно опозорился в качестве заботливого мужа, Андрей вдосталь поиздевался над неказистыми буквосочетаниями в номерах, между делом сообщил читателю, что в крупных зарубежных компаниях есть специальные люди, которые следят за тем, чтобы названия продуктов не совпадали с ругательными словами в языках потенциальных клиентов. К примеру, в языках кечуа и суахили – а иначе брезгливые кечуанцы и целомудренные суахильцы не станут покупать дурнозвучащие холодильники и двусмысленные шампуни. Вот у нас, в России, такого не делается, а жаль. Знали, скажем, создатели «очень вкусного майонеза», что его название на одном довольно распространенном языке означает буквально «козявка в носу», а в фигуральном смысле и вовсе худо – «мразь»? Не знали… Теперь знают!
Закончил Андрей изгиляться практическим советом автолюбителям – во-первых, раз так сложились объективные обстоятельства, не бунтовать понапрасну и взять существующие номера. Во-вторых, если уж совсем в облом будет ездить на отчаянно «врущей» тачке, поставить ее на время в гараж. А в-третьих, дождавшись, когда пойдет другая серия, сменить номер – если не жалко на это времени, сил и полштуки кровных из семейного бюджета.
«Да, но что будет, если сургутские автомобилисты придут к сходным выводам и проведут кампанию искусственного изъятия? И что мы будем делать, когда эти номера, «СРУ», как освободившиеся, плавно, ну, так – в порядке ротации, переместятся в Московскую область?» – подумал Андрей, но писать этого не стал.
Во-первых, было страшно, а во-вторых, тот подполковник по сравнению с остальными ментами был настоящим милягой.
А номер служебного редакционного мерса был МГУ-251, и самому Андрею по понятным причинам очень нравился.
Извиняться вечером перед Анной все же пришлось – она была грустна, хорошенькое личико портили отечность и синие круги под глазами, Андрею было ее ужасно жалко.
– Я просто никак не привыкну быть чьим-то мужем и чьим-то начальником одновременно, – разводил он руками. – Я даже по отдельности не привык!.. Ты меня должна понять и простить… Ну кто, как не ты?
– Я прощаю, – сказала Анна, не глядя на него. – Может, мне на время переехать к маме? Раз ты так занят…
– Что?! Нет!.. Еще не хватало! Лучше я отпуск возьму и буду с тобой сидеть до самых этих… твоих…
– Ну что ты говоришь! – отмахнулась Анна досадливо. – Я же не лежачая больная. Ничего не надо, все в порядке. В конце концов, ты тут, рядом.
Они уже почти месяц спали в разных комнатах; Анна осталась в спальне, которая скоро должна была стать детской, Андрей переехал на диван в гостиной.
«Чем все это может закончиться? Наверное, слишком быстро все произошло… Был я свободный храбрец-молодец, а тут – хлоп-хлоп! – и почти отец. Вот, стихами заговорил… Вот так нас, болезных, девки окручивают… Хотя, если б они этого не делали, да еще так виртуозно, род человеческий прекратился бы».
Утром Андрей постарался подольше задержаться дома, усиленно общался с Анной, но к десяти часам надо было, хочешь не хочешь, спускаться в редакцию.
– Вот, Андрей Викторович, товарищ к вам.
Валя бегло, внимательно глянула ему в лицо. Верно, успели вчера с Анной перемыть ему косточки за невнимание к беременной жене, и теперь она искала на его физиономии следы раскаяния.
«Не дождетесь! Обуяли…» В приемной ждал парень, предводитель пикета недовольных автомобилистов.
– А, да… Мы знакомы. Статья по вашей теме будет в следующем номере, – сказал Андрей. – В пятницу читайте.
– Да? Спасибо… Но у меня другое. Можем мы поговорить? Я так приперся… не знал, что вы главный редактор.
– Я пишущий главный редактор. Пойдемте в кабинет. Вас как зовут?
Парень сел, Андрей включил старый диктофон. К новому, бирюлькой висящему на шее, он так и не привык.
Как водится, Максим недоверчиво покосился на горящий хищно-алым глаз агрегата и, старательно подбирая слова, начал рассказывать. История оказалось занятной.
– И ведь кто-то этот знак установил? И как, главное, шустро! Именно там, где наши тачки припаркованы были, а? Вычислили, гады!
«Так, теперь я и мое яркое творчество будет на заметке не только у милиции, МЧС, но и у ГИБДД. И везде меня станут встречать с распростертыми объятиями! Блеск!»
А дело заключалось в следующем. Было ли это простое совпадение или спланированная месть ГИБДД с привлечением вспомогательных дорожных служб, но…
– Значит, пока вы в очередной раз стояли пикетом напротив помещения ГИБДД, на месте парковки ваших автомобилей некто в спешном порядке установил знак, запрещающий парковку. И ваши авто, соответственно, гуртом отправили на штрафстоянку? Я правильно понял?
– Да! Это ж надо, а? Оперативно-то как расстарались! – Макс хлопнул себя по коленям. – У меня жена завуч в школе – так она два года ходила, просила, чтобы у школы знак ограничения скорости поставили или «лежачего полицейского» сделали! Пока ребенка насмерть не сбили, пока подписи родители не собрали, они пальцем о палец не стукнули! А тут – на раз-два! Хорошо, один наш человек на мобильный конец этой акции снял – есть от чего оттолкнуться. А то ведь ничего не докажешь…