«Недосмотрел, не уберег!.. Звонить в милицию… да… А будут они мне помогать после всего, что я им наделал? Сомнительно… Ах да – глянуть на кухне?»
На кухонном столике лежал листок бумаги.
«Я поехала рожать нашу дочку. Целую. А.».
Сердце оторвалось, упало, но вернулось на место, упруго отскочив от диафрагмы.
«Точно!.. Родичи поганые за девочками моими пришли!.. Надо действовать!»
Андрей бросился назад, натыкаясь на мебель, но потом сообразил, что не ведает, куда надо идти, дрожащими руками нащупал мобильник, подозрительно молчавший уже часа три.
«Сломался, что ли?»
Но верный друг выдал ему несколько пропущенных вызовов – с их домашнего телефона, с мобильного Анны – точно тогда, когда он гулял по подземелью.
«Уй, блин! – сжал кулаки Андрей. – Я в бункере перед Зойкой изощрялся, потом щи фермерские жрал, а тут!..»
Сотовая связь против доперестроечного железобетона оказалась бессильной.
«Так – успокоиться, подумать, где Анна и что с ней? Кто здесь без меня побывал?»
И тут, как ушат холодной талой воды из родного озера всех местных русалок, на него обрушилось – Анна элементарно в больнице!.. Какие к чертовой бабушке озерные родичи, лешие-водяные?! Почувствовала, что начинается, не дозвонилась ему, сама вызвала скорую или маму и уехала в роддом! «Пентхаус у меня сорвался конкретно…»
Телефон Анны был выключен, телефон тещи не отвечал.
«Надо просто ехать в больницу… А я-то?! Во удумал, во удумал!»
Отдельную палату, эксклюзивное обслуживание, весьма дорогое, они оплатили еще зимой, значит, с Анной, если ее довезли, должно быть все в порядке.
Машина во дворе, ключи… Да где ж ключи – только бы не в редакции! Связка обнаружилась в кармане куртки.
– Да, Полевая Анна у нас.
Холодная волна, так и плескавшаяся у самого подбородка, наконец схлынула, оставив после себя противную мелкую дрожь.
– И… что с ней?
– Пока нет. Старается. Утречком узнавайте, папаша. Телефон круглосуточный.
– А к ней сейчас нельзя?
Регистраторша глянула на него поверх очков.
– Нет. Вы же не заявляли желания лично присутствовать?
Он только помотал головой. В свое время Андрей ужасно боялся, что Анна ему предложит присутствовать при родах и отказаться будет трусливо и постыдно. Но заманчивого предложения от любимой женщины не поступило, за что Андрей был ей невероятно благодарен.
– Ну, завтра так завтра, – выдавил из себя. – Подождем, раз такое дело.
«А завтра будет первое апреля… Улет! Кому скажешь – не поверят!.. Но себя я уже разыграл по первой категории».
– У вас куртка в чем-то белом, – заметила регистраторша, это прозвучало вежливой просьбой пройти на выход и не путаться под ногами.
– Я прямо с работы, – промямлил Андрей, собираясь с силами.
Дама за парапетом глянула на него – как, ты еще здесь? – и Андрей на мягких, разъезжающихся ногах направился к выходу.
Да, ну и ночка у него впереди!.. Что там с Анной, как она, думать было страшновато… Но ведь врачи, сестры – за все же заплачено? Как будто это что-то гарантирует… Ну да, жена у него молодая, выдержит…
«И ведь никого не убил, а?!» – подумал Андрей, яростно вытряхивая перед подъездом злополучную куртку.
… Анну и дочку, маленький сверток с красненьким личиком, Андрей увидел только на следующим день. То, что сверточек – ребенок, им – не сказать собственноручно – но все-таки лично изготовленный, никак не укладывалось в голове. Андрей смотрел на Анну, которая улыбалась и, указывая на него пальцем, что-то говорила сверточку. Личико дочки сморщилось, и даже через стекло Андрей услышал недовольные, скрипучие звуки. Анна пожала плечами – знакомство пока не состоялось. Извини, любимый.
Дальше, за стекло, его не пустили. Это хорошо, что не пускают, утешил он себя. Хоть заразу дочке не занесут. А потом, он просто не знал, как себя вести.
В редакции к его приходу уже купили шампанское, дамы и девицы лукаво переглядывались, мужики колотили Андрея по спине и советовали быть мужчиной.
«А я этого не доказал?! Или раскис от счастья и выгляжу неадекватно?»
Работать как-то не получалось, и Андрей с некоторым огорчением отметил, что посетителей в его приемной нет – разошлись сразу после мини-банкета и не вернулись. Это о чем-то говорило?… О том, что коллеги «вошли в положение» и оставили его в покое. Ну ладно. Это простительно и временно.
Официальное знакомство с наследницей состоялось в конце недели. Андрей был наконец допущен «за стекло».
Положенный букет роз, купленный, правда, Валей, колол пальцы даже через целлофан. Андрею не хотелось, чтобы кто-то присутствовал при его встрече с женой и дочерью, и он тактично отказался от чьего-либо общества в виде тещи с тестем или коллег, даже самых любимых.
… И вот он, тихо, чтобы не напугать малышку, стукнул в дверь палаты, осторожно приоткрыл ее. Анна полулежала в кровати и смотрела на него молча и почему-то тревожно. Рядом с ней стояло что-то похожее на металлический сервировочный столик со стеклянной столешницей, застеленной снежно-белым одеялом. Ага, вот она, их дочка! Но…
То, что увидел Андрей, резко, как защелкнувшимся карабином, приковало его к полу.
Детишек было двое.
Да, их было именно двое! Два сверточка, почти одинаковые по размеру. Личики у младенцев были красненькие, с плотно закрытыми, будто опухшими глазками.
– А-кх-х? – выдавил из себя Андрей, попытавшись указать пальцем на свертки.
Букет, свинцово потяжелев, потянул к земле – Андрей едва успел его подхватить, исколол руки в кровь.
Да, но какой из сверточков – их ребенок? И откуда взялось дополнительное счастье? Бонус от руководства роддома? Реклама повышения рождаемости – роди одного, другого получишь в подарок?!
– Андрей, я сейчас все тебе объясню, – сказала Анна, садясь. – Прикрой дверь, пожалуйста. Он был такой жалкий, – утирая слезы, говорила Анна тихо, – ты себе не представляешь. Никому не нужен, в старье какое-то завернули… Это на первом этаже, на бесплатном. Он даже плакал едва-едва. Я в киоск спустилась, и вот, случайно… Он будто меня ждал!
– Угу… И ты не смогла пройти мимо, – констатировал Андрей, обернувшись на деток, которые мирно спали, ни о чем, видимо, не беспокоясь.
Теперь Андрей знал, что сверток поближе – это его дочка Маня, а второй – это некий Ванечка, мамашу которого привезли чуть ли не с улицы. Она оставила новорожденного, слегка оправившись от родов.
– Если ты против, я могу сразу переехать к маме, – не глядя на него, сказала Анна.
– О господи! – воздел к небесам руки Андрей и, уронив их, хлопнул себя по коленям.
Дочка заскрипела и слегка завозилась, недовольно сморщившись.
– Тише – они только заснули.
– Извини, – понизил голос Андрей и взял Анну за руки. – Вещи такие говоришь – уши вянут конкретно… Раз ты так решила, значит, решила. Воспитаем, не проблема. Я ж говорил – будет хоть с кем коньячку в старости дерябнуть. А, братан? Ты как?
– Скажешь тоже, – поморщилась Анна.
Но тут, словно услышав его слова, сверток Ванечка открыл беззубый ротик и, вытянув верхнюю губку забавным клювиком, смачно зевнул.
– О! – почему-то ужасно обрадовался Андрей. – Слушает батьку, а?
– Ну да, – все еще нерешительно подтвердила Анна.
– Хорошо – видно, что небалованный… А как там с этими, с формальностями? Мне чего-нибудь подписывать надо?
– Да мама договорилась… Записали как близнецов. Медики только рады были – чтобы не возиться. Здесь редко отказнички бывают.
– Ага… То есть твои уже в курсе. А как моих дезинформировать будем?
– Можно сказать – второго на обследовании не заметили! – радостно приподнялась Анна. – Так бывает при двойне.
«Все обдумано, решено и сделано без меня, – безнадежно подумал Андрей. – Да, перед материнским инстинктом целые армии отступали».
– А как с коллегами драгоценными разберемся?
– Ты начальник, ты и разбирайся, – откровенно прыснула Анна.
… Дочку подержать Анна ему не разрешила – она сама этого толком делать не умела. Общение с наследницей ограничилось тем, что Андрей слегка надавил пальцем свертку на брюшко. Девочка недовольно закряхтела, чуть приоткрыла веки, за которыми мелькнули голубые пленочки, и опять заснула. Приемыш спал крепко, окончательно успокоившись за свое будущее.
Остаток дня прошел в смятении чувств. Раз Анна этого сиротку решила взять, отговаривать ее было неразумно – мало ли как это отразится на ее самочувствии. И на их отношениях. Чуть обидно было вспоминать, как она, хоть и вскользь, предложила ему отказаться от нее и от родной дочки… Удумала ведь! Или у нее были сомнения в его душевных качествах?
«Ну ладно – что с девчонки в таком положении спрашивать? Тем более – первое апреля високосного года! Парень здоровый, значит, все будет в порядке. Вырастим как своего! Маньку станет защищать, как подрастут. Хорошо хоть, та девчонка тройней не разродилась…»
Через неделю, когда зрелая, солнечная весна уже вступила в свои права, Анну с детишками надо было забирать из больницы. О неожиданном пополнении Андрей никому из коллег не рассказывал – тянул до последней минуты. Но когда сотрудники, вооружившись букетами-конфетами, собрались у него в приемной, чтобы ехать выкупать родильницу с приплодом, Андрей, покрывшись холодной испариной, сказал:
– Так, дорогие коллеги, минутку внимания… Тише, я сказал!
Все примолкли, удивившись окрику.
– Чтоб ни для кого как обухом по голове не было…
Андрей увидел, как мелькнул испуг в глазах Михал Юрича и слегка отвисла челюсть у Вали.
– В настоящее время у нас с моей любимой супругой Анной некоторым образом двое детей…
По небольшой толпе пробежал рябью легкий шум: «Ка-ак?!»
– Да, – твердо сказал Андрей. – Дочь Мария, как планировалось, и Богом посланный сын Иван. Прошу принять как должное, не вопить и не приставать с расспросами к Анне.
«Ко мне желательно тоже!»
– Ну дела-а! – протянул изумленный Костик, оглядываясь на сотрудников. – Это как это?