У Дениса вмиг пропали все страхи. Теперь можно было пойти дальше, попробовать обогнуть остров кругом.
Итак, в путь! Денис присвистнул не спускавшей с него глаз обезьянке и, перебравшись через небольшую скалу, вышел на узкую каменистую терраску, тянущуюся до самой северной оконечности острова, которая вдавалась далеко в океан в виде длинного узкого мыса. Этот низкий, с горбинкой на конце мысок, напоминающий чуть всплывшего крокодила, Денис заметил еще в то первое утро, когда они с Эвелиной только приближались к острову, и тогда же определил по солнцу, что он смотрит прямо на север. Теперь оставалось обогнуть мысок и посмотреть, что скрывается за ним, на противоположной восточной стороне острова.
Денис прибавил шаг. Утро было прекрасным. Ветер почти стих, и нежаркое еще солнце приятно пригревало плечи и спину. Внизу, под обрывом, носились в воде стаи вертких рыб, медленно проплывали огромные молочно-фиолетовые медузы, а выше, в пронизанной светом листве на все голоса распевали птицы, которых здесь было, видимо, великое множество.
Однако все это едва доходило до сознания Дениса. Мысли его неотступно вертелись вокруг утреннего происшествия у костра. Он понимал, что примирение с Куртом было временным, что тот затаил лютую злобу на них с Жаном и надо быть с ним крайне осторожным.
А Эвелина? Почему она не призналась, что бросила в Курта камень? Побоялась его мести или раскаялась уже в своем поступке? Во всяком случае, понять логику ее действий было несравненно труднее. Ясно было одно – пока она как будто не отдает предпочтения ни одному из них. Пока…
Он обернулся назад и невольно прикрыл глаза от нестерпимо яркого солнца. Оно поднялось уже довольно высоко, и все вокруг словно плавилось в его лучах. И тут мозг Дениса пронзила неожиданная мысль: почему солнце светит ему в спину?
Да, почему сейчас, в начале дня, оно стоит над южной оконечностью острова и даже чуть западнее, а не на востоке, где ему положено быть? Или он ошибся тем утром? Нет, он отлично помнил, что все время, пока они с Эвелиной, напрягая последние силы, старались достичь этой полоски земли, вытянутой по оси Крокодилова мыса, солнце не переставало бить им в глаза. Потому он и решил, что мыс смотрит на север. Что же произошло сегодня? Почему теперь остров вытянулся с востока на запад?
При всем старании Денис не мог придумать ни одного мало-мальски сносного объяснения. Можно было, конечно, допустить, что сам Денис, измученный бессонной ночью, борьбой с океаном потерял тогда всякую способность ориентироваться. Мало ли подобных случаев известно в истории кораблекрушений. И все-таки…
Но вот и мысок. Узкий, длинный, с небольшим холмиком на конце, он и здесь, вблизи, напоминал дремлющего крокодила. Берега у него круто обрывались в океан. Лес подступал почти к самой воде. Нечего было и думать идти дальше вдоль береговой кромки. Проще было пересечь мысок напрямик.
Так Денис и сделал. И, продравшись сквозь густые заросли, сплошь покрывавшие «спину крокодила», вышел к широкой бухте, правильный полукруг которой плавно изгибал береговую линию острова почти на девяносто градусов. Дальше берег тянулся почти прямо. И метров через триста-четыреста заканчивался высокой скалой с почти голой вершиной.
«Вот нам и смотровая площадка, – решил Денис, оценивая высоту этого естественного наблюдательного пункта. – Метров семьдесят, если не больше! Ни один здешний холм не имеет такой высоты. Там и валежника надо будет запасти на всякий случай. А здесь, в бухте – причал. Вон там, на пляже, любую шлюпку можно принять. Словом, лучшего места для базы не придумаешь. Далековато, правда, от рыбной запруды. Но ведь главное-то – выбраться отсюда».
Денис обогнул бухту, спустился на пляж. Пляж был просторным и таким ровным и чистым, будто песок на нем просеяли сквозь сито. Но не это больше всего поразило Дениса. Больше всего его поразило то, что из глубины острова, со стороны леса, на пляж спускалась тропинка. И хотя тропинка эта давным-давно поросла травой и по ней, по крайней мере, в этом году, видимо, еще никто не ходил, тем не менее это была несомненно тропинка и, следовательно, на острове когда-то жили или бывали люди.
Но если так, в лесу, откуда идет тропинка, должны быть остатки какого-то поселения или хижины.
Движимый любопытством, Денис направился по тропинке вверх и, поднявшись метров на сорок, вышел на поляну, где, в самом деле, были следы пребывания людей: пни, явно оставшиеся после пилы или топора, черепки разбитой посуды, обрывки полиэтиленовой упаковки, а в дальней части поляны, на небольшом пригорке, громоздилась даже куча полуистлевших досок и брусьев, бывших когда-то деревянным строением.
Да, здесь несомненно жили люди. Но сколько времени прошло с тех пор, если все, к чему прикасался Денис, мгновенно рассыпалось в труху, а сквозь щели досок и брусьев, еще хранивших следы масляной краски, проросли даже невысокие, в полметра деревца!
Обойдя еще раз поляну и окончательно убедившись, что люди не были здесь давно, Денис вернулся к развалинам хижины, чтобы покопаться в груде мусора, оставленного ее обитателями, и скоро откопал несколько бутылок из-под кока-колы, с десяток перламутровых пуговиц и пряжек, осколок зеркала, зубную щетку, дамскую серьгу, помятую оправу от очков, пластмассовый корпус авторучки, обломок мужской запонки, несколько металлических монет и даже бумажник с полуистлевшими денежными купюрами.
Нетрудно было догадаться, что хижина принадлежала не рыбакам в не охотникам. По всей видимости, здесь жили достаточно культурные люди, мужчины и женщины. Скорее всего это были ученые-океанологи, высадившиеся для проведения каких-то научных наблюдений, или богатые туристы – искатели приключений. Ими, очевидно, и был построен легкий деревянный домик, рассчитанный на одно-два лета. Непонятно было только, почему, уезжая отсюда, они не взяли самое ценное – деньги?
Впрочем, сейчас Дениса больше интересовала чисто практическая сторона находки: что из найденных вещей можно было бы использовать с пользой для дела. К сожалению, из всех обнаруженных предметов могли найти применение лишь бутылки из-под кока-колы.
Придя к столь неутешительному выводу, Денис вернулся на берег океана и двинулся к возвышавшейся над ним скале. Скала оказалась, действительно, высокой, выше, чем он предполагал. Но забраться на нее не составило особого труда, поскольку вулканический туф, слагающий ее сверху донизу, местами сильно разрушился, образовав причудливые карнизы и гребни.
Не прошло и четверти часа, как Денис был на вершине, господствующей, как он и считал, над всеми холмами острова. Холмов таких было десятка полтора. Но только три из них поднимались на значительную высоту и так же, как этот, блестели голыми вершинами. Остальные больше походили на ископаемые дюны, широкие, плавно-пологие, поросшие лесом. Сплошной ковер леса выстилал и долины меж холмами, отчего весь остров напоминал большую зеленую клумбу. Впрочем, форма этой «клумбы» была довольно своеобразной; остров оказался вовсе не вытянутым в одном направле-
нии, как считал Денис, а напоминал огромную греческую букву «со», с сильно утолщенной нижней частью.
С обеих сторон этой зеленой «омеги», подобно клешням фантастического краба, выдвинулись в океан два мыса: слева узкий и длинный Крокодилов мыс, справа – значительно более короткий, напоминающий голову кита и тут же названный Денисом Китовым мысом. В центре же «омеги», разделяя две аккуратные бухточки, горбился лесистыми дюнами еще один мыс, напоминающий массивную булаву, в конце которой и высилась скала, где стоял сейчас Денис, обозревая окрестности.
Лучшей смотровой площадки трудно было придумать. Со скалы отлично просматривался не только весь остров, но и вся линия горизонта. Дым костра, зажженного на такой высоте, был бы виден с любой точки обозримого пространства. Только как поддерживать здесь огонь? Верхняя часть скалы была открыта для всех ветров. Даже сейчас, в теплое солнечное утро, ветер, дующий со стороны Крокодилова мыса, пронизывал до костей.
Денис прошелся по узкой, ровной, как стол, поверхности вершины, спустился в небольшую седловинку с заветренной стороны. Однако холод пробирал и здесь. Он вернулся наверх.
«Придется соорудить тут укрытие и держать наготове запас дров, чтобы поджечь в нужный момент. Площадку же для постоянного костра лучше сделать под скалой, рядом с шалашами для жилья. Там вон, совсем рядом и вода, и валежника. хоть пруд пруди. Словом, пора переносить лагерь сюда. Лучшего места не найдешь на всем острове. Жаль только, что народ подобрался недружный».
Денис в последний раз окинул взглядом горизонт и собрался уже спускаться со скалы, как внимание его привлек небольшой серый холмик под ногами. То несомненно была слежавшаяся зола давнишнего костра. Вот и кусочки угля, вбитые дождем в туф. И полуобгорелые обломки веток. Значит, люди, жившие на берегу Круглой бухты, были такими же жертвами кораблекрушения, как и они? По-видимому, так. Или уже здесь, на острове, с ними произошло какое-то несчастье. Иначе зачем разводить огонь на такой высоте? Ясно, что они сигнализировали таким образом проходящим судам.
И скала уже послужила им наблюдательной башней.
«А вот и еще одно подтверждение этому!»- Денис нагнулся к небольшой расселине, где заметил что-то блеснувшее в ноздреватом туфе, и извлек старый, позеленевший от времени бинокль.
«Все ясно! Людям, увидевшим идущее к ним на помощь судно, было уже не до бинокля. И не до денег. И вообще – ни до чего на свете!» Денис живо представил себе, как много лет назад, может быть, в такое же солнечное утро, другой человек, худой, изможденный, заросший бородой, до того яростно раздувавшей костер и с безумной надеждой всматривавшийся в приближающийся корабль, вдруг радостно вскрикнул, бросил в сторону бинокль и, размахивая руками, продолжая громко кричать, помчался вниз со скалы к бухте, где ждали его товарищи и куда входила, наверное, уже посланная с корабля шлюпка.
Настроение Дениса сразу поднялось. Найденный бинокль воспринимался как эстафетная палочка, переданная теми, кто уплыл отсюда, им четверым, ожидавшим теперь такого избавления. Да и сам бинокль был очень-очень кстати. Несмотря на всю внешнюю непривлекательность, он оказался вполне исправным и мог помочь увидеть даже очень далеко идущее судно, не говоря уже о том, что упрощалась проблема получения огня, потому что линзы бинокля были отличными зажигательными стеклами. Пока же Денис с удвоенным вниманием принялся рассматривать поверхность острова.