— Да? — Когда она ответила, на ее лице блуждала улыбка.
— Алло? — О, Господи, это был Марк. — Алло?
— Марк?
Она тянула время.
— Разумеется. И я хотел бы, чтобы ты объяснила мне этот сумасбродный поступок с выставкой. Доминик только что звонила мне.
— Как мило.
— Я говорил тебе, что думаю по этому поводу. А то, что ты сделала, отдает очень плохим вкусом. — Его голос звучал сердито.
— Напротив, я могу заверить тебя, что все было сделано наилучшим образом.
— Это, дорогая моя, спорное утверждение. Ты прекрасно знаешь, что я запретил тебе участвовать в выставках. А какой шум вокруг этого! Ради Бога, Дина, ты напоминаешь мне каких-то хиппи.
— На самом деле это совсем не так. — При этой мысли ее спина онемела. — В обзорах говорят обо мне, как о серьезном художнике. И очень может быть, что это так и есть.
— Я думал, что мы уже решили для себя этот вопрос некоторое время назад.
— Может быть, ты решил, но я — нет. — Черт бы его побрал! Он не понимал. Он никогда не понимал.
— Хорошо. В любом случае, я надеюсь, что ты в своем новом качестве не планируешь позволять себе участвовать в подобных заметных мероприятиях каждый день.
— Едва ли. Я была бы довольна, если бы выставлялась раз в пять лет.
— В таком случае я сожалею, что пропустил эту выставку.
— Нет, ты не сожалеешь. — Сейчас она была рассержена и отказывалась играть по его правилам.
— Я прошу прощения.
— Я сказала, что ты не сожалеешь, что не был здесь. Я устала от твоего притворства. Как ты посмел принизить мою работу?
— Дина? — Он был ошарашен.
— Извини, я… — Боже, что происходит? Она больше не могла удерживать в себе то, что у нее накопилось. У нее было такое состояние, будто она должна была дать выйти всему этому наружу. — Я не знаю, Марк… Я думаю, что я устала.
— Я думаю, что это так. Это было неудачное время для звонка? — Его голос был холоден и источал сарказм. Ему не нравилось ее отношение ко всему, что произошло. Он должен был уговорить ее уехать на лето на Антибский мыс.
— Нет. Я как раз собиралась отправиться в Кармел.
— Снова?
— Да. С Ким. — О, Господи, не снова. Она ненавидела, когда лгала ему. — Ты ведь знаешь, что сейчас, когда тебя нет дома, здесь не так уж много дел. — Она знала, что это его успокоит.
— Ну хорошо, мое отсутствие не будет теперь таким долгим.
— Как долго тебя не будет? — Она закрыла глаза и затаила дыхание. Боже, пусть он задержится подольше, пожалуйста, сделай так, чтобы он не возвращался домой.
— Около месяца.
Дина молча кивнула. У них с Беном оставался один месяц. И все.
Полчаса спустя они уже спешили по знакомой дороге в Кармел. Пока они ехали, Дина была необычно молчалива. Бен взглянул на нее: она была прекрасна, хотя ее что-то беспокоило, и ветер спутывал ее волосы.
— Что-то не так? — спросил он. Она покачала головой. — Сегодня дома тебе сообщили плохие новости?
— Нет. — После длительного колебания она посмотрела на несущийся мимо загородный ландшафт и снова заговорила. — Он звонил.
— Ну и как это было? — Ты попросила развод?..
— Как обычно. Этот разговор разозлил меня. Он был в ярости по поводу выставки. Секретарша специально звонила ему в Париж, чтобы сообщить об этом.
— Это что-нибудь значит для тебя? — спросил он. Она пожала плечами. — Тебя до сих пор волнует, когда он гневается?
После этих слов она повернулась, чтобы взглянуть на него.
— В некотором смысле он мне как родной отец. Марк был для меня непререкаемым авторитетом в течение многих лет.
— Ты его боишься?
— Я никогда так не думала, но, может быть, и боюсь. Я только думала, что уважаю его. Но… ох, кто знает…
— А что самое плохое, что он может тебе сделать?
— Покинуть меня — обычно я себе это так представляла.
— А теперь ты так больше не думаешь?
Она покачала головой.
— Нет.
Было весьма странно, но она почти хотела, чтобы он покинул ее. Такой шаг разрешил бы многие сложные вопросы, но тогда, конечно же, возникла бы сложность с Пилар. Пилар никогда не простила бы ее. Дина нахмурила брови, и Бен коснулся ее руки.
— Не беспокойся ты так сильно. Все образуется.
— Я очень хотела бы знать, каким образом. Бен, я… я просто не знаю, что делать. — Она знала. Но не хотела поступать именно так. Терять его или расстаться с Марком. — И… я также имею некоторые обязательства перед Пилар.
— Да, и такие же обязательства по отношению к себе. Твой первый долг — по отношению к самой себе, на втором месте — обязательства перед своим ребенком. В конце концов решать тебе.
Дина кивнула, замолчав на некоторое время. Она выглядела менее озабоченной, нежели была вначале.
— Это странно. Но я на длительное время забыла о его существовании. В течение восемнадцати лет он был смыслом всей моей жизни, и вдруг за полтора месяца все обернулось так, как будто он ушел и как будто я никогда не знала его прежде. Я чувствую себя совершенно по-новому. Но он все-таки существует, Бен. Он звонит, и он реален, и он ждет, чтобы я поговорила с ним, но я как-то не могу.
— Тогда не говори с ним сейчас.
Иисус, он не понимает. И Господи, не дай ему обрести надо мной власть. Пожалуйста, не сейчас.
Но Бен продолжал:
— Почему бы тебе не расслабиться и порадоваться тому, что есть. А уже после этого можешь беспокоиться о том, что будет потом.
— А это как раз то, что делаешь ты, не так ли? — Она обхватила рукой его шею и поцеловала в щеку. Она заметила беспокойство на его лице, страх в его глазах и озабоченность в тот момент, когда он думал, что она за ним не наблюдает. — Ты совершенно ни о чем не беспокоишься, не так ли?
— Я? — Он покачал головой, изобразив на лице такую уверенность, что она рассмеялась.
— Ты врешь. Ты обеспокоен так же, как и я. Поэтому не надо заговаривать мне зубы. Я всегда считала, что ты настолько хладнокровен, что это не задевало тебя. Ну что ж, теперь я кое-что поняла.
— О, неужели? — Он посмотрел на нее с лукавством и бравадой в глазах. Но его страшила сама мысль о том, что произойдет, когда наступит осень. Менее всего он хотел думать именно об этом.
— Ну что ж, по крайней мере, он сказал, что будет отсутствовать еще целый месяц.
— Всего месяц?
Дина молча кивнула головой, и они продолжили свой путь.
Глава 14
— Давай вставай, соня. Уже почти десять. — Она открыла один глаз, жалобно застонала и отвернулась. Он погладил ее по спине, а затем, наклонившись, поцеловал.
— Вставай. У нас встреча сегодня с одним важным покупателем. Тебе нужно быть в одиннадцать в галерее.
— А как насчет тебя? — Ее голос доносился из глубины подушки.
— Я уже ухожу. Дорогая, ты собираешься вставать?
— Нет.
Он снова сел рядом с ней.
— Дина, как ты себя чувствуешь? — За последние две недели после выставки она часто уставала до полного изнеможения.
— Нормально. — Но это было не так. Голова ее была тяжелой, а тело, казалось, было погружено в раствор цемента. Намного лучше было бы остаться в постели, проспать целый день или хотя бы подремать.
— Отчего ты так устала за последние дни? — В его взгляде сквозила явная озабоченность.
— Я думаю, это связано с возрастом.
— Видимо. Я только надеюсь, что ты выдержишь испытание успехом, поскольку похоже на то, что твоя карьера художницы будет весьма успешной. — Он вел с ней беседу по пути на кухню. — Не хочешь ли гренок?
Ей было не до того. Она покачала головой, снова закрыв глаза и зарыв голову в подушку.
— Нет, спасибо!
Однако он возник снова через мгновение уже с чашкой кофе, но и это впервые за многие годы не обрадовало ее.
— Дина, с тобой действительно все в порядке?
— Все нормально. Я просто устала. — Но измучена самою мыслью о возвращении Марка. Так и должно было случиться. Эта мысль иссушала ее всю, когда она вспоминала о нем и Пилар. Глупо было портить радость общения с Беном в оставшиеся две недели, но она ничего не могла поделать с этим. — Нет, правда, дорогой, у меня все в порядке. Тебе не следует волноваться. — Она одарила его веселой улыбкой и сделала глоток кофе, но его теплые пары ударили ей в лицо, и она почти задохнулась. На ее лице появилась заметная бледность, и она поставила чашку.
— Ты больна! — В этом приговоре Бена прозвучала обеспокоенность.
— Да нет же, прекрати волноваться. Я чувствую себя хорошо, чудесно, я здорова и обожаю тебя. — Она с веселой улыбкой на лице потянулась к нему, и он крепко обнял ее. Он не хотел, чтобы что-либо случилось с ней, он был внезапно напуган самой мыслью потерять ее. Он думал об этом бесчисленное количество раз за день. Она могла заболеть, попасть в аварию, утонуть во время прилива на пляже в Кармел; она могла умереть во время пожара… Она могла вернуться обратно к Марку.
— Что это за покупатель, с которым мы встречаемся сегодня?
— Его зовут Жюно. Он или швейцарец, или француз, я не знаю точно.
Француз? Возможно, он знал Марка. Но прежде чем она успела задать вопрос, у Бена уже был ответ:
— Нет. Он приехал сюда на этой неделе, и ему понравились твои работы, когда он побывал на выставке в галерее. Все очень просто. Понятно?
— Еще бы, ты — читающий чужие мысли.
— Отлично. Тогда увидимся здесь в одиннадцать. — Он снова взглянул на нее, изобразив улыбку на лице. Закрывая дверь, он помахал ей рукой. Они оба ощутили сейчас одно и то же, и он знал об этом. Неотвратимость расставания. Ей снились кошмарные сны, и она отчаянно прижималась к нему, когда они засыпали; а теперь у нее уже обнаружились признаки истощения и болезни. Они испытывали одни и те же тревоги, задаваясь вопросом, что же будет в конце лета, и уже опасаясь потерять друг друга. У них оставалось чуть более двух недель. Возможно, даже около трех, если Марк задержится. Он возвращается домой вместе с Пилар. И что тогда? Никто из них не мог ответить ни на один из этих вопросов. Пока еще нет. А чудо, на которое они оба надеялись, все еще не случилось.