Ким захотелось сказать ему, что он переживет все это, но ей подумалось, что это было бы очень жестоко с ее стороны.
— Могу ли я чем-либо помочь?
— Да. Помоги мне похитить ее. — Он отвел глаза в сторону. — Ты знаешь, я даже не могу больше смотреть на своего Уайета, его картина слишком напоминает мне ее. — Он вздохнул и встал, как бы стараясь уйти от своих собственных мыслей. — Я не знаю, что делать, Ким. Я не знаю, что же мне, черт подери, делать.
— Ты бессилен в этом. Я сама хотела бы тебе помочь.
— И я тоже. Но ты не сможешь. Пошли, я угощу тебя завтраком.
Ким убрала образцы реклам к себе в «дипломат» и поставила его па пол. Ей было мучительно больно видеть его в таком состоянии.
— Ты знаешь, я мечтаю о том, что однажды наткнусь на нее. Куда бы я ни шел — в ресторан, магазин, даже на почту, — везде я не перестаю отыскивать ее взглядом… как если бы, чем больше я искал ее, тем скорее увидел бы ее лицо.
— Она редко выходит теперь из дома.
— С ней все в порядке? Она здорова, не так ли?
Ким тупо покачала головой, и он продолжал:
— Я надеюсь, что единственный выход для меня — постоянно двигаться, ездить, бегать.
— Ты не сможешь делать это всегда. — Она поднялась и последовала за ним к двери. Он печально посмотрел на нее глазами человека, отгороженного от всего мира стенами своего собственного дома.
— Я могу попытаться.
Глава 28
— Что сказал доктор сегодня? — Дина была уже в кровати, когда Марк вернулся домой. — Все в порядке?
— Он сказал, что для четырех месяцев я выгляжу удивительно нерасполневшей, но он полагает, что это связано с общей потерей веса и нервным стрессом. Он ждет меня снова на прием через две недели, чтобы убедиться в том, что он уже слышит биение сердца ребенка. Сейчас это еще трудно определить, но доктор Джонс считает, что он должен был бы услышать его сегодня. Возможно, теперь через две недели… — Но по взгляду Марка было видно, что он совсем не опечален этим.
— Как прошел день?
— Невероятно устал. У нас новое дело. — Он выглядел довольным.
— Где?
— В Амстердаме. Мы занимаемся им вместе с Джимом Салливаном. — Он посмотрел на нее с улыбкой. — Я сказал тебе, что не буду постоянно отсутствовать. Разве я не верен своему слову?
— Да, это так. — На этот раз она тоже улыбнулась. Он был дома уже два месяца и никуда не убегал. За исключением поездки в Париж на выходные дни. Не то чтобы это сейчас имело особое значение. В некотором роде она даже была рада этому, но он сообщил ей, что его связь с той девушкой была навсегда закончена.
— В таком случае у тебя нет причин не взяться за новое дело. Когда оно должно быть представлено в суд?
— Не раньше июня скорее всего. После того, как появится ребенок.
Ребенок. Он все еще был не очень реальным. Для нее, но только не для Марка.
— Не хочешь ли что-нибудь поесть? Я спущусь вниз за едой. — Он взглянул на нее через плечо, стоя у двери, нежно улыбнувшись. Все, о чем он думал, было связано с их ребенком и ее самочувствием, поскольку это касалось их сына. Иногда это трогало ее, но чаще — раздражало. Она знала, что он проявлял заботу не о ней, а только о бэби, о его Наследнике.
— Что ты будешь есть, соленья и мороженое?
— А что хочется тебе, Дина? Икру и шампанское? Это легко устроить.
— С меня, достаточно нескольких крекеров.
— Весьма обыденно. Надеюсь, у ребенка вкус будет лучше.
— Уверена в этом. Он вернулся через несколько минут с крекерами для нее и сандвичем для себя.
— Ни клубники, ни пиццы, ни мексиканских блюд?
В первый раз за многие месяцы он заметил в ней чувстве юмора. Сегодня она приятно провела свой день. После визита к доктору сходила с Ким пообедать. В эти странные дни, полные тоски и одиночества, Ким помогала ей сохранить душевное равновесие. И Дина могла рассказать только ей о том, как скучала без Бена. Она все еще надеялась на то, что боль пройдет. Хотя до сих пор никаких признаков ее затухания не было и в помине.
Марк собрался было предложить ей разделить с ним сандвич, когда рядом с ней зазвонил телефон.
— Хочешь, чтобы я ответила? Видимо, это тебя.
— В этот час? — Он взглянул на свои часы, затем кивнул. В Европе было восемь утра. Скорее всего звонили ему. Он сел на кровать рядом с женой. Он давно не замечал ее столь дружелюбный тон. Улыбнувшись ей снова, он взял трубку. — Алло? — Раздался обычный шум междугородных линий связи, и он подождал, пока не отзовется кто-либо из его клиентов, столь срочно нуждавшихся в нем.
— Марк Эдуард? — Услышав голос, полный безумного отчаяния, он почувствовал, как внезапно бледнеет. Шантал. Дина увидела по его спине, как он весь слегка съежился, а потом, нахмурившись, отвернулся от нее.
— Да? В чем дело? — Он разговаривал с ней только этим утром. Почему она звонила ему домой? Он уже пообещал ей, что вернется в Европу в течение ближайших недель. Он был уверен, что ему удастся сбежать от Дины сразу после Дня Благодарения. К тому времени он уже выполнит свой долг. Два с половиной месяца находиться рядом с ней, в Штатах. — Что-нибудь случилось?
— Да. — Он услышал ее длинное приглушенное всхлипыванье и почувствовал, как страх пронизывает все его тело. — Я… я снова в больнице.
— Ох, черт возьми. — Он закрыл глаза, и Дина увидела, как он сдвинул брови. — Почему сейчас именно? Все то же самое?
— Нет. Я перепутала дозы инсулина.
— Вы никогда не ошибались. — Кроме как нарочно, подумал он, вспомнив о ночи в больнице и чувстве паники, охватившем тогда его. — После всех этих лет вы должны это знать точно… — Дьявол. Он ощущал всю неловкость своего сидения и беседы с ней здесь в присутствии Дины, наблюдающей за ним. — Но у вас все в порядке?
— Я не знаю. — И затем после некоторой паузы: — О, Марк Эдуард. Ты мне нужен. Ты не можешь приехать? — Черт возьми. Как он может обсуждать это в ее присутствии?
— У меня нет под рукой необходимых бумаг, чтобы проинформировать вас о сложившейся ситуации. Нельзя ли нам обсудить это завтра в моей конторе? — Он взял телефонный аппарат и через всю комнату направился к креслу. Дина вернулась снова к чтению книги. Беседа была скучной, и Марк казался рассерженным.
Но Марк понял, что оператор-телефонист вряд ли нашел эту беседу скучной. Предложение позвонить ему в контору на следующий день привело Шантал в состояние легкой истерики.
— Нет. Ты не можешь избавиться от меня.
— Я не избавляюсь от вас. Я просто не знаю, когда я смогу.
— Тогда можно мне приехать к тебе? Ты обещал мне перед тем, как уехать, что, если не сможешь выбраться сюда, я могу приехать к тебе. Почему же мне нельзя этого сделать?
— Я поговорю с вами об этом завтра утром, когда найду необходимые материалы. Не можете ли вы подождать часов десять, а я вам перезвоню сам? — В его голосе теперь зазвучали стальные нотки.
— Где я смогу найти вас? — Она дала ему название частной клиники, и он был благодарен ей, по крайней мере, за то, что она была не в американском госпитале. Сама мысль о том, чтобы позвонить ей туда, была невыносима.
— Я свяжусь с вами, как только приду на работу.
— Если ты не сделаешь этого, я сразу же сяду на первый самолет.
Она вела себя подобно избалованному ребенку. И весьма опасно. Он не хотел иметь больше никаких неприятностей с Диной. Пока не родится ребенок. Тогда они посмотрят. Поскольку сам он по национальности француз, его ребенок будет иметь юридическое право считаться французом, равно как и американцем. Живя во Франции, он подпадает под французскую юрисдикцию и будет полностью принадлежать ему. Если он захочет забрать ребенка во Францию, Дина ничего не сможет сделать, чтобы вызволить его оттуда. Ничего. Одна мысль об этом поможет ему продержаться в таком положении следующие семь месяцев. Когда ребенку исполнится месяц, они поедут во Францию навестить бабушку в первый раз после рождения. Дина, конечно, поедет тоже, но тогда ей придется сделать выбор. Она может остаться либо уехать. Но ребенок так и останется на его родине. В случае необходимости он будет жить с матерью Марка, а Марк сделает все, чтобы большую часть времени находиться с ним там. Этот ребенок принадлежит ему… так же полностью, как и Пилар принадлежала бы, если бы не Дина. Мысль о будущем бэби отвлекала его от мыслей о Пилар. Этот ребенок будет полностью его ребенком. Тем временем ему пока нужна Дина. Она должна быть здоровой и радостной, пока не родит ребенка. А потом он был бы вполне счастлив оставаться с ней в браке, если она согласится жить с ребенком во Франции. Он продумал все-все до мельчайших деталей. И теперь было не время для Шантал грозить ему потрясениями.
— Марк Эдуард? Ты слышишь меня? Я сказала, что, если ты не приедешь, я сяду на ближайший самолет.
— Куда? — В его голосе звучали ледяные нотки.
— В Сан-Франциско, конечно. А куда же еще?
— Дайте мне принять решение. И я дам вам знать. Завтра. Вы меня поняли?
— D'accord[87]. И Марк Эдуард?
— Да? — При звуке ее голоса он смягчил свой тон.
— Я очень люблю тебя.
— Я абсолютно убежден в том, что это взаимное соглашение. — На мгновение он почти улыбнулся. — Я позвоню вам через несколько часов. Доброй ночи.
Марк положил трубку, издав вздох облегчения. Он не заметил, что Дина следила за ним.
— Недовольные клиенты?
— Нет ничего, с чем бы я не смог справиться.
— А разве есть что-то, когда ты не в силах помочь?
Он улыбнулся, посмотрев ей в глаза.
— Надеюсь, что нет, моя дорогая. Я искренне надеюсь на это.
Через полчаса он был в кровати, Дина лежала рядом с открытыми глазами.
— Марк?
— Да? — В комнате было темно.
— Что-то случилось?
— Нет, конечно, нет. Что могло случиться?
— Не знаю. Этот звонок… тебе нужно больше ездить, чем ты это делаешь сейчас? — Но она знала ответ на этот вопрос.
— Да. Но я постараюсь управиться со всем. Я не хочу оставлять тебя одну.