Я выпил в несколько больших глотков весь виски пятнадцатилетней выдержки и закусил маленькой шоколадкой. Повторять не захотелось. Скучно.
Развалился на диване и включил телевизор. Пощëлкал каналы, пока не наткнулся на музыкальный чарт. Как раз начинался популярный последние месяцы медляк.
— Ребят, потанцевать не хотите? — обратился я к охранникам. — Вам только сначала надо определиться, кто из вас девушка. Сможете?
Но ребята молчали. Не произнесли ни слова, пока лифт не подъехал. Судя по панели у дверей, мы были уже на самом верху. Дальше только технический этаж и радиовышка.
Двери открылись, и мы вышли в огромный кабинет. Занимал он едва ли не весь этаж. Мраморный, начищенный до зеркального отражения пол, чëрные колонны с золотым орнаментом. А вдалеке у панорамного окна — стол, за которым сидела Джини Уильямс.
— Спасибо, мальчики, можете быть свободными, — сказала она охранникам на чистом русском, и те скрылись за закрывающимися дверями лифта.
— Мадам, я, наверное, не к вам, — смутился я.
Но Джини Уильямс встала и плавно, будто кошка приблизилась ко мне. Затянутые в пучок рыжие волосы, острые черты лица, большие очки в толстой оправе. На вид ей было лет сорок, но я слышал, что недавно она справила восьмидесятилетний юбилей. Сохранилась, как мамонт в льдине.
— Так вот ты какой, прототип, — произнесла она и потрепала мои волосы. — Надежда человечества. Жалкая попытка изменить систему. Маленькая вошка на теле большого города.
— Давайте перейдëм скорее от комплиментов к делу. Где моя сестра?
— Та беспалая девчонка?
Джини повернулась направо, где из пола поднялась клетка с Кирой. Увидев меня, сестра схватилась за прутья и закричала:
— Влад, спаси меня, пожалуйста!
— Не волнуйся, родная. Я для того и пришëл! — заверил я еë, а потом обратился к Джини: — Отпустите еë! У вас есть я, чего ещё надо?
— Я хочу, чтобы она видела своими глазами, как ты умираешь. А потом, если будет хорошо плакать, я подумаю, чтобы отпустить еë.
Так я и думал. Они не собирались отпускать Киру. Поиздеваются над ней всласть, а потом прикончат. Что ещё ждать от этих людей?
— А ты не думала, что я могу и сам огрызнуться?
Я сунул руку в карман и достал нож. После вчерашнего стало ясно, что носить его с собой необходимо. А теперь он пришëлся очень кстати. Быстрым движением я вонзил лезвие в тело Джини. Но рука ушла дальше, сквозь неë.
— Голограмма? — выдохнул я, — Но ты же… Мои волосы! Ты же касалась меня!
Джини Уильямс замерцала и растворилась, будто никогда не существовала.
— Одна из секретных разработок. Моë детище! — раздался в глубине кабинета сиплый голос, а потом из-за колонны вышел и сам Павел Алексеевич. — Голограмма с эффектом осязания. Если не бить еë ножом, то можно и потрогать.
— Что за тупые шутки? Зачем это всё? Хочешь меня убить, так прекрати изображать злодея из дешëвого боевика и сделай это!
— Какой ты нетерпеливый, — покачал головой Павел Алексеевич. — Я двадцать лет ждал этой минуты. Позволь уж мне, старику, насладиться им.
— Погоди, — дошло вдруг до меня. — А Джини Уильямс знает, что ты еë проекцию сделал?
— Конечно, знает. Я убил Джини сразу после того, как показал ей еë собственную копию. Старуха и не думала, что сможет так возмущаться под конец жизни.
— И теперь ты управляешь картелем?
— В яблочко! А скоро и всей страной буду управлять.
— Другие корпорации…
— Глупости! — повысил голос Павел Алексеевич, не дав мне договорить. Он уставился на приложение в хэндфоне и что-то набирал. — Все эти корпорации уже в моей власти. Ещё немного и они увидят, как ничтожны. Абсолютный контроль. Идеальная диктатура!
— Ну да, конечно. Ничего нового. Деньги правят миром.
— Деньги — ничто. И очень скоро ты это поймëшь. На счëт три-два-один.
Двери лифта за моей спиной пиликнули и открылись. В кабинет вошëл Олег.
— Ты какого чëрта тут делаешь? — удивился я.
— Прости, брат, я не знаю, что происходит, — нервно проговорил Олег. — Я не хочу идти, но всё равно иду.
Он прошëл мимо меня и встал рядом с Павлом Алексеевичем.
— Вот он, полный контроль! — торжественно провозгласил тот, копаясь в приложении на хэндфоне. — Каждый его имплант подчинëн мне. Я могу регулировать даже гормональный фон. Смотри!
Олег, до сих пор двигавший лишь одним глазом, вдруг нахмурился и заявил:
— Влад, мне это не нравится! Это странно, но я хочу грохнуть тебя, — он начал неуверенно, но быстро распылялся. — Хочу свернуть в узел, чтобы ты стонал от боли. Я ненавижу тебя, но не знаю за что!
— Олег, ты серьëзно? — отступил я на шаг.
— Конечно, я серьёзно! Ты всегда пренебрегал мной! А это, знаешь ли, обидно!
Я видел, как тяжело даются ему эти слова. Всё его лицо говорило об этом. Олег боролся сам с собой, но сдавался. Гнев заполнял его, ярость воспламеняла сердце.
— Убей своего друга. Он заслужил это, — приказал Павел Алексеевич.
И Олег ринулся в атаку. В несколько прыжков добрался до меня, схватил за грудки и наотмашь врезал по челюсти с такой силой, что я едва не потерял сознание. Но второго удара не последовало. Вместо этого Олег резко отбросил меня к колонне.
— Я проникла в систему безопасности башни, — раздался вдруг в моëм наушнике голос Исиды. — Это было нелегко, но сейчас будет ещë сложнее. Нащупаю сеть, к которой подключëн хэндфон этого мудака и постараюсь пробраться через неë. Ты только не помри раньше времени, хорошо?
— Иси? — поразился я.
Но болтать времени не было. Олег нëсся на меня, как многотонный локомотив, и свирепо рычал. А я только и успел сообразить, что стоит избегать схватки с ним. Вскочил, поскользнувшись сорвался с места и рванул прочь.
— Не прячься, чмошник! Ты всегда был трусом и пользовался мной!
Я отбежал на другой край кабинета и спрятался за одной из колонн. Перевëл дыхание.
— Нашла, — сообщила Исида. А потом выдохнула от восхищения: — Вот это защита. Никогда такой не видела.
— Дело дрянь? — спросил я с отчаянием.
— Не, фигня вопрос. Надо только понять, какая архитектура в основе.
— Ты думал спрятаться? — насмешливо заорал Олег и с одного удара раскрошил колонну, за которой я прятался.
Кожа на его руке прорвалась, показались титановые протезы. Но Олег боли не заметил. Потянул ко мне окровавленную лапу.
Я вовремя вывернулся и пробежкой хотел пересечь кабинет. Но Олег пустил мне в след камень. Да так метко, что я подлетел, провернулся вокруг себя и грохнулся навзничь, тут же сжавшись на полу от боли.
Догонять меня Олег не стал. Вместо этого он ухватился за огромный кусок колонны и попытался его поднять. С первого раза не получилось. Но Олег упрямо встал поудобнее и со второй попытки, рыча от усилия, поднял колонну над собой. Мышцы его напряглись настолько, что прорвали и кожу и рубашку. Кровь окрасила всю одежду бордовым цветом. Синтетические белëсые мышцы, обвитые синими венами вздыбились до предела. Живой глаз налился алым и закрылся, из носа потекла кровь. Олег потерял сознание, но его тело продолжало исполнять чужую волю.
На мгновение мне показалось, что среди шуршания опадающих камней и пыли, я услышал и хруст костей.
— Я нашла лазейку, — сообщила Исида. — Осталось совсем немного!
Олег замер с поднятым над головой камнем.
— Какого чёрта ты не бросаешь? — засуетился Павел Алексеевич, принялся что-то быстро набирать на спроецированной клавиатуре. — Что происходит?!
Несколько раз Олег дëрнулся, потом развернулся к Павлу Алексеевичу и пустил камень прямо в него. Силы на дальний полëт не хватило. Колонна проскакала по полу и накрыла Павла Алексеевича. Повалила его и прижала нижнюю часть туловища от самой груди. Тот заорал от боли, попытался выбраться, но даже не сдвинул камень с места.
Олег больше не двигался. Стоял ровно, как истукан. Зато я наконец поднялся и, придерживая бок, поковылял к мерзавцу, убившему моих родителей. Хотел взглянуть на него, пока он не отправился в ад.
— Ну и кто у нас молодец? — усмехнулась Исида. — Я с помощью этого гражданина злодея могу нас озолотить. Для начала выпишу компенсацию за психологический ущерб.
— Я в тебе не сомневался, Иси.
— Врëшь ты всё. Но я не обижаюсь.
Павел Алексеевич тяжело дышал. Лицо покрылось пылью и потом, побелело. Когда я наклонился над ним, он оскалился, как смертельно раненый хищник:
— Ты всë равно покойник. Тебе не выйти отсюда живым.
— С этим я как-нибудь справлюсь. А вот тебе уже точно ничего не поможет.
— Я мог создать великую страну, какой ещё не видел свет. Ты просто жалкий имбицил, если не понимаешь, чему помешал!
— Бла-бла-бла. Давай ты просто сдохнешь и прекратишь нести пургу.
— Ты! Ты! Ты никогда…
Он хотел сказать что-то гадкое, но закашлялся. Губы его окропились кровью.
— Я могу тебе сказать только одно, — сел я на корточки и прошептал. — Я до тебя всё-таки добрался, Гипердемон. Игра окончена.
Его глаза светились ещё несколько секунд и потухли. Руки обмякли и соскользнули с камня. Я снял хэндфон с его левого запястья и нацепил на своë. Поковырялся в приложениях и отыскал там пульт управления клеткой с Кирой. Открыл и поспешил к сестре.
— Я не могу поверить, что Олег так с тобой поступил, — всхлипнула она, нерешительно выйдя на свободу и оглядевшись. — Зачем он так?
— Это не он. Ты разве не поняла?
Кира взглянула на меня приоткрыв рот и честно мотнула головой. Она так устала бояться, что уже мало чего соображала. Да и боль, которую она пережила, оставила след на еë состоянии. Перемотанную окровавленную кисть она прижимала к груди, а здоровой рукой щупала меня, словно до конца не веря, что я настоящий.
— Значит, так, — ворвалась Исида в наше молчаливое единение. — Я всё придумала. Выведите проекцию Джини Уильямс и пусть она проведëт вас к выходу.
— Но… — хотел было я указать на невозможность этого плана, но передумал. — Хорошо. Можно попробовать. А что с Олегом? Он живой?