Кстати, у женщин с комплексом псевдо-Лилит (когда взяты только внешние признаки сексуальности) оргазм исключительно клиторальный. У них в принципе проблемы с оргазмом. Несмотря на их сексуальную привлекательность, они испытывают сильные трудности в том, чтобы расслабиться, а от расслабления и зависит оргазм. И тут мы упираемся в психологические моменты: страх близости, страх быть раненой и так далее. Оргазм — это когда мы находимся на пике, в кульминационной точке жизни, которая рядом со смертью. Смерть — максимальное расслабление.
Дуальная проблема человека — научиться быть, с одной стороны, целостным и самодостаточным, а с другой стороны, уметь быть в отношениях. Казалось бы, две противоположные вещи, но на самом деле в этом цель. «Мне достаточно хорошо одной, и мне достаточно хорошо с другим». Если я могу и то и другое, тогда я могу контролировать расслабление, могу рассчитывать на то, что отношения и секс как часть этих отношений дадут мне именно то, чего я ожидаю.
Люди путают два уровня: социальный и физиологический. Ева чувствует себя плохо, если она не востребована. Для нее быть в отношениях — это подтверждать, что она о’кей. Поэтому для нее секс — скорее «приложение» к отношениям. У псевдо-Лилит — неинтегрированной Лилит, — другая история. Она коллекционирует мужчин, потому что быть сверху для нее — это про власть. Для нее мужчины — трофеи. Для нее первична физиологическая, физическая сторона близости. Она доверяет ей больше, чем другим способам контакта.
Что же получается? Если идти в сексуальные отношения, не умея расслабляться, секс происходит с нагрузкой на организм, который начинает «ломаться», сопротивляясь нагрузкам. Самый простой способ избежать этой нагрузки — «организовать» какую-нибудь болезнь, из-за которой никакого секса быть не может. Эндометриоз, например. Практически все заболевания половой сферы, с точки зрения такого жесткого контакта женщины со своим телом, очень «говорящие». Например, инфекции как сигнал о нежелании быть с этим партнером или чувство вины, а миома — чаще всего это нерожденные дети. К слову, не обязательно физические дети, это могут быть нерожденные идеи. Это то, что ты могла «родить» в этот мир, но не родила.
Без Лилит Ева становится однобокой. А так как она не может быть целостной, то начинает выращивать свою теневую часть и вытеснять в нее все то, что не принимается патриархальным миром.
Изгнание сексуальности
Когда Бог вызвал Лилит, чтобы отругать за неподчинение Адаму, она не стала разговаривать с ним, только произнесла имя Бога — и это интересный момент. Его имя не знает никто, но она знает и не боится его произнести. Бог не может с ней ничего сделать, не может уничтожить, только изгнать. И она уходит в пустыню на берегу Красного моря.
Когда мы отправляемся за знаниями, мы ищем Лилит, которая знает то, что женщине и Еве знать не положено. Женщину всегда ограждали от знаний: собственно, мы совсем недавно только получили права учиться, трудиться, голосовать.
Это очень важный аспект женской души: мы видим, что Лилит обижена, несправедливо изгнана. Она не понимает, за что ее наказали, она ведь такая же равная. В ней много ярости, боли, обиды. Это все чувства женщины в кризисе: когда нас бросили, зарубили наш проект, когда мы кого-то потеряли. Лилит уходит в пустыню, а там выходит замуж за Люцифера! То есть, пережив драму в одиночестве, перегорев в страстях и пройдя через трансформационный огонь ярости, она перерождается.
Когда женщине плохо и если в ней силен архетип Евы, она начинает искать отношения, кидаться в крайности, просит не бросать, очень зависима и катастрофически боится одиночества. Без отношений она не имеет никаких ценностей. А ее ценности — материнство и неравное партнерство, обслуживание, следование за мужем. Лилит — полная противоположность. Она осталась одна, ее поглотила ярость, она разрешает себе злиться. Современные женщины этого боятся, потому что их гнев подавляли. Но у Лилит нет чувства вины за свой гнев, она не подчиняется никому и даже бросает Богу вызов, называя его имя. Она делает так, как ей хочется. Она находит себе равного: Лилит и Люцифер — пара равных. Но из-за расщепления они нам кажутся очень негативными. «Это плохие персонажи, и нам нельзя быть такими». Но приобретение этого равенства через прохождение трансформации в пустыне — очень важный момент. Мужчина в кризисной истории должен взять рюкзак на плечо и идти в путешествие — это путь героя. А женщине необходимо уединение.
Если говорить о физиологии, то время Лилит — это время до месячных и во время месячных. Это ранимый переход и чувствительное место, где ей необходимо побыть одной, где нужно узнать, кто она, что ей нужно, с чем ей надо расстаться. Для мужчины это время унижения — он не смог зачать ребенка. А для женщины — это цикличность, обновление и проявление вечной жизни. Ей нужно расчистить это место — и тогда она, обновленная, может идти дальше. Поэтому образ пустыни для понимания женской психики очень важен.
Сексуальность и привлекательность — проявление самости женского эго. Что является проявлением мужского эго? Ну точно не сексуальность. Для мужчины высшая точка в его психологическом развитии — это отцовство. То есть когда мужчина становится отцом — в понимании функциональности, не в физическом смысле — он становится отцом для всего мира как защитник. Для женщины высшая точка — способность испытывать оргазм. Я говорю не о механическом оргазме, а о возможности духовно испытывать его, соединяться с божественным.
Еве очень трудно оргазмировать, поэтому она имитирует оргазм. Она должна радовать Адама, чтобы не остаться одной, ведь это ее главный страх. Потому что сама по себе она не представляет для себя никакой ценности. Ева занимается сексом тихо, без удовольствия, для продолжения рода. Максимально скрытно, чтобы это выглядело как непорочное зачатие. Если она захочет удовольствия, то автоматически теряет Адама. В Лилит же живет звериная, мистическая природа сексуальности.
Небесное и земное
Конфликт Лилит и Адама начался с того, что Лилит сказала «я хочу быть сверху» — это поза наездницы. И в этом есть сакральным смысл. Понимание «небесного» и «земного» в западном мире перевернуто. Потому что сила земная воспринимается как нечто пассивное и статичное. А для востока женское начало — активное и динамичное, связано с движением, с соками жизни. И вот этот переворот понимания неба и земли очень четко прослеживается в истории с Лилит.
Находясь сверху, женщина транслирует божественный смысл женского начала — «неземное удовольствие», «вознеслась к небесам». Если же женщина «переворачивается», то становится пассивной, в ней нет жизни. Но в западной психологии это как раз укладывается в патриархальную картину мира. «Я знаю Бога, я общаюсь с ним и передаю эти знания тебе, а ты их принимаешь», — говорит мужчина. Женщина становится не дающей, а принимающей. Но при этом мужчина попадает в созданную им же ловушку: становится только дающим.
Источник небесного — это источник жизни. Дух пришел оттуда. В восточной философии жизнь пришла через женское начало, через Богиню-мать.
Лилит всегда оставляет выбор за мужчиной. Эта соблазнительница, изгнанная из дня и появляющаяся ночью, напоминает мужчине о том, что связь с женщиной может быть так прекрасна. Днем он не может найти ее законным способом: ему нужно отправиться в бордель — единственное открытое место место для него. И это становится основой невроза. Мужчине приходится прятаться, получая удовольствия от физической близости с женщиной. И жить с той, которая сама спрятала эту часть себя как постыдную.
Что нам делать со своей внутренней Лилит? Интегрировать и признать эту часть как здоровую, естественную. Раздемонизировать, легализовать. Признать, что мужчины и женщины созданы равными. Но помнить, что равенство — это не похожесть. Мальчики как девочки, девочки как мальчики — считая так, мы рискуем уничтожить нашу истинную природу.
Когда современная женщина говорит «я не хочу детей», очень важно признать ее право выбора. Она не знает, какой быть, и начинает быть похожей на мужчину. Такой как Ева она больше быть не хочет, а как быть Лилит — не знает. Отдаваясь в энергию мужского, которую в психологии называют Анимусом, женщина начинает искать способ выхода своей активности и делает это мужским способом. Потому что ей пришлось выбирать между Евой и Анимусом. Между материнской формой женственности или мужскими моделями. Но есть третий вариант, женская форма активности — творческая, инициирующая. Лилит разрешает нам быть сильной, равной, сексуальной, привлекательной — без чувства вины. Не порочная, а живая, она источник жизни, здоровья. Это проявление того, что является центром божественной природы — проявлением жизни. И это право заниматься тем, чем хочется, без стыда, без чувства вины.
В третьем возрасте мы функционально становимся матерями Земли. Но это не значит, что мы будем всех кормить. Наоборот. В мифе о Психее, символически представляющей развитие женской психики, есть сюжет, когда она отправляется в царство мертвых и везет кусок пирога, чтобы накормить пса Цербера, охраняющего врата. Психея испытывает искушение накормить просящих мертвецов. Но мы больше не должны быть всем кормящей матерью. Мы входим в контакт со смертью, потому что знаем, что это не конец. Мы владеем знаниями о жизни и смерти — это женские знания. Мы порождаем жизнь и знаем, когда что-то должно завершиться. В одной руке мертвая вода, в другой — живая, и одно без другого не работает.
Это проявление Лилит в ее открытом творчестве, в том, что творчество женщины — это созидание самой жизни. Мы можем из ничего сделать скандал, шляпку и салат. Мы все время что-то созидаем, а если перестаем, то становимся пожирающими и поглощающими.
Интеграция Лилит — это интеграция силы, свободы, здорового женского начала. С помощью Лилит мы завершаем отжившие процессы: уходим из отношений, которые нас не питают, или с работы, которая разрушает. Лилит может быть одной столько, сколько нужно, пока она не поймет, что именно ей нужно. И мы возвращаемся к главному женскому вопросу: «Что я хочу?»