— Кто ты и по какому праву пришла сюда? — Речь гигантского пса была отрывиста и походила более на лай, но при желании разобрать ее было можно.
— Я… — Шева помедлила и решила назваться собственным именем. — Меня зовут Шева. Я очутилась здесь не по собственной воле. Меня завлек сюда коварный Локи.
— Локи? — Клыки пса угрожающе лязгнули. Шева отчетливо представила себе, как они с легкостью перекусывают тело красавчика. — Жаль, что не он попал в мои лапы.
— А уж как мне жаль!
Пес оценил шутку и ухмыльнулся:
— Пойдем?
— Куда? — на всякий случай полюбопытствовала Шева..
— К Смерти.
Предложение пса не вызвало у Охотницы особого восторга.
— А может, не стоит? Не будешь ли ты так любезен, чтобы позволить мне вернуться туда, откуда я пришла?
— Даже если я и буду так любезен, Ермунганд не пропустит тебя. Для этого нужно повеление Хель. Пойдем!
Шева повиновалась, ибо спорить было бессмысленно. Она покорно направилась по дороге, ведшей к строению, обнесенному высоким забором.
Пес следовал за ней, Шева ощущала его горячее влажное дыхание.
Строение оказалось куда больше, чем показалось вначале. Забор, выкрашенный багровой, кое-где облупившейся краской, устремлялся вверх на добрые тридцать футов. На гостеприимно распахнутых вратах было начертано сакраментальное «Оставь надежду…». Шева не вняла этому совету. Она верила в свое умение выпутаться из любой неприятности, кроме того, был еще Сурт, который рано или поздно услышит зов Охотницы. При мысли о Сурте на устах Шевы появилась улыбка, вызвавшая удивление обитателей мира, в которой ее забросила судьба в лице красавчика Локи.
Здешние обитатели были весьма непрезентабельны на вид. Их отличал единственный цвет — серый. Серыми были их одежды, лица и волосы. Даже язык, злобно показанный гостье одним из туземцев, был цвета сухого камня. Примерно в тех же тонах был выдержан и весь пейзаж. Серая зола подменяла собой землю. Кое-где из этой золы торчали сухие былинки ковыля, справа и слева виднелись засохшие серые деревья. Солнце также было серым. Вернее, его не было — на положенном солнцу месте висел тусклый диск, испускавший безжизненный свет.
— Сюда! — Пес дал гостье возможность осмотреться, после чего легким толчком головы, от которого Шева едва не упала, направил ее к входу в здание, где уже появилась сама Хель, владычица царства мертвых.
Шева послушно направилась навстречу Смерти, не без любопытства разглядывая ее. Кто-то из древних имел слабость заметить: «Ни на солнце, ни на смерть невозможно смотреть в упор»[10]. Шева без особого труда могла бы опровергнуть это претенциозное утверждение — солнце оказалось не столь ярким, а Смерть не столь ужасающей. Бросалось в глаза, что было время, когда Смерть была ослепительно красива, просто время это прошло. Лицо Смерти покрывала сеточка мелких морщин, губы были блеклы, высокий лоб причудливо пересекали две горизонтальные и две вертикальные складки — свидетельство мудрости и суровости нрава одновременно. Ярким пятном выделялись глаза — огромные, глубокие и голубые. Голубые, словно у Шевы.
Должно быть, не только Охотница подметила сходство их глаз, потому что Смерть неожиданно улыбнулась:
— Добро пожаловать, женщина с рысью, в мой дом!
Хоть Шева и устала удивляться тому, что все знают ее, она все же попыталась разыграть недоумение:
— Ты знаешь, кто я?
— Не надо притворяться! Кто же не знает женщину с рысью, коей назначено разрушить наши миры? Будь моей гостьей!
— Полагаю, отказывать в этом здесь не принято?
Смерть насмешливо хмыкнула:
— Совершенно верно!
Повинуясь радушному жесту хозяйки, Шева прошла в дом. Убранство зал было простым, но не лишенным вкуса, комната же, куда Хель привела гостью, отличалась обилием соответствующей атрибутики. Стены ее были обтянуты черным крепом, по которому бежали во все стороны гирлянды оскаленных черепов, ножки кресел были выполнены в виде берцовых костей, а поверхность столика выложена человеческими ребрами, выпрямленными и обточенными друг под друга.
— Милое местечко! — заметила Шева, оглядевшись.
— Я знала, что тебе понравится. Присаживайся, поговорим.
Шева не стала возражать и устроилась в кресле, обитом белоснежной кожей, как заподозрила Охотница, человеческой.
— Вино? Пиво?
— Здесь подают вино?
— Почему бы и нет? Как ты можешь сама убедиться, — Смерть ласково погладила детский череп, украшавший подлокотник кресла, — ничто человеческое мне не чуждо!
Она засмеялась собственной шутке, Шева также позволила себе улыбнуться.
— Тогда вина.
— Лежебока, вина! Только не более чем двенадцатилетней выдержки. Я права?
— Как может быть права лишь Смерть! — подтвердила Охотница.
Позевывающий слуга с возмутительной неторопливостью отправился исполнять приказание. В ожидании его возвращения Смерть завела неторопливый разговор:
— Что привело тебя ко мне, женщина с рысью?
— Не что, а кто, — поправила Шева. — Локи обманом завлек меня в твои владения.
— Что ж, это вполне логично.
— Не вижу никакой логики.
— Почему же? Ты угрожаешь гибелью мирам, Локи более всего на свете желает сохранить их в неизменности. Ваши намерения совершенно противоположны, именно по этой причине он решил избавиться от тебя.
— Но с чего вы все взяли, что я угрожаю вашим мирам? — возмутилась Шева.
— Так гласит предание.
— Да мало ли о чем оно гласит! Откуда знать, кто его сочинил и сколько времени прошло с тех пор?
— Наши предания не лгут, — заметила Смерть, принимая из рук Лежебоки бутыль с вином. — Это единственное, чему здесь можно полностью доверять.
— Не стану спорить, но хочу сказать, что лично я не испытываю ни малейшей неприязни к вашим мирам. Напротив, они мне нравятся. Быть может, ваши предания имели в виду какую-то другую женщину.
— Возможно. Но я думаю, что это все же ты. У кого еще могут быть такие голубые глаза?
— Например, у тебя.
— Да, — согласилась Смерть, наполняя стаканы. — Но речь идет не обо мне. Я несу гибель, но лишь ничтожной части того, что принадлежит мирам. В остальном же я питаю их жизнью.
— Интересно, как? — поинтересовалась Шева.
— Страх передо мною подстегивает все живое, заставляет идти вперед и развиваться. Это и есть смысл жизни. Разве не так?
— Наверно, — после недолгого молчания выдавила Шева и подумала, что столь глубокие по своему смыслу слова звучат слишком странно в устах той, что призвана нести смерть.
— Даруя смерть, я дарую жизнь. А вот ты призвана нести жизнь, но невольно несешь смерть. Именно потому твое место здесь.
— Ты хочешь сказать, что намерена умертвить меня? — поинтересовалась Охотница, следом за хозяйкой пригубляя вино.
— К чему такие крайности? Достаточно задержать тебя здесь. В моих владениях ты не погубишь наши миры.
— И как долго будет длиться мое заточение?
Смерть пожала плечами:
— Кто знает? Как решит он.
— Кто — он? Локи?
— При чем здесь Локи?
— Кто же?
— Меняющий маски.
— Один?
Губы Смерти тронула задумчивая улыбка.
— Не думаю, что это Один. Я не знаю ни его истинного лица, ни имени. Я лишь знаю, что он меняет маски и обладает силой, способной порождать и взрывать миры.
Нетрудно было догадаться, что владычица царства мертвых вела речь об Арктуре, который, как успела убедиться Шева, если, конечно, ее чудесное путешествие не было грезой, обрел гигантские способности. Итак, Арктур все же нашел способ вывести из игры свою преследовательницу и развязать, таким образом, себе руки. Шева ощутила досаду и злость, она была слишком самолюбива, чтобы так легко признать себя побежденной.
— Насколько я понимаю, я твоя пленница?
— Да, ты правильно понимаешь.
— И у меня нет ни единого шанса вернуться в мир людей?
Смерть задумалась, неторопливыми глоточками поглощая вино.
— Пожалуй, это было бы несправедливо. Правило не может существовать без исключения. Закон развития.
— Я тоже так считаю.
— Н-да, — задумчиво хмыкнула Смерть. — Это несколько усложняет дело, но не думаю, что у тебя что-либо выйдет.
— Посмотрим?
— Ладно, будь по-твоему, посмотрим, — согласилась Смерть. — Ты должна выиграть у меня в тавлеи. Но знай, еще никому не удавалось обыграть Смерть, а в случае проигрыша ты останешься здесь навсегда!
«Ну уж дудки! — подумала Шева. — Случись что, я заору так, что Сурт выпрыгнет из своего кресла, где бы оно ни находилось!»
— Я готова рискнуть!
— Прямо сейчас?
— А почему бы и нет? У меня мало времени.
— Как знаешь. Порой спешка не самый лучший помощник. Возможно, тебе следовало бы немного поупражняться в этой игре. Ты хоть знаешь ее правила?
— Нет! — ответила Шева.
Смерть усмехнулась:
— В таком случае твоя поспешность попросту безрассудна. Я бы посоветовала тебе повременить.
Но Шеву уже было не остановить.
— Я хочу играть прямо сейчас!
Смерть не стала спорить.
— Изволь. Соня! — Появилась служанка, такая же заспанная и неопрятная, как недавний слуга. — Принеси тавлеи.
Служанка оказалась более расторопна, и скоро на столике между Шевой и царицей мертвых лежала большая золотая доска.
— Я объясню тебе правила. Вот эти две фигурки, — хозяйка показала, какие именно, — совершают путь по доске. Одна из них, красавица с венком из колосьев на голове, — твоя, другая, с косой, — моя. Твоя зовется жизнь, моя — смерть. Понятно?
— Да.
— Вот это кости, они определяют порядок ходов. Каждый игрок может сделать за один раз от двух до девяти шагов. Эти три фигурки — норны. Их задача — рассудить судьбу каждого шага.
— Каким образом?
— Если судьба решит, что ты сделала неверный шаг, одна из фигурок упадет.
«Не так уж сложно!» — подумала Шева и спросила:
— Кто побеждает?
— Тот, чья фигурка первой достигнет центра доски.