их раздал своим людям, ничего не оставив.
— Не сомневался в вас. Впрочем, ничего удивительно в этом нет. Вот вексель на сто тысяч рублей предъявителю. Эти деньги предназначены вам лично, а вот вексель ещё на десять тысяч, и это уже вознаграждение для ваших людей. Обязательно их вручите, ведь вскоре предстоит выполнять новое задание. Готовы?
— Всегда.
— Я, как и обещал, отправляю вас на Украину. Там вы должны развить бурную политическую деятельность с целью войти в состав Центральной Рады. Как только вы закрепитесь, её необходимо уничтожить. Самое главное, подавить в зародыше всю возникающую украинскую самостийность. Не было у неё этого никогда, и не должно быть. Они просто не знают, что с ней делать, и могут только ломать, а не строить. Территория Украины была и будет русской. Единственное, что я допускаю, это то, что Галичина и Буковина может перейти под власть Польши, которая получит независимость, если я смогу удержать власть. Вам предстоит много работы, но думаю, что вы справитесь. Вы же поляк?
Юскевич невольно гордо приосанился.
— Да, я из одной ветви старинного шляхетского рода, но я бы назвал себя скорее российским шляхтичем, чем польским дворянином.
— Это ваше дело, кем себя считать, вы меня устраиваете, как знаковая фигура, и поэтому вы должны будете найти и связать со мной старую польскую аристократию, чтобы мы могли обсудить наше будущее.
У Юскевича захватило дух от предполагаемых перспектив своих возможностей. Вот это и называется первым шагом к власти, а за ним может последовать и второй, и третий, и четвёртый. Много шагов, пока он не станет правителем Украины. Сейчас его цели совпадают с целями Керенского, но потом…
— Я вас понял и готов выполнять, когда мне ехать в Киев? — Юскевич сдержанно улыбнулся, давая понять Керенскому, что он весьма обрадован данным предложением.
— Когда вам будет удобно, но советую не задерживаться здесь больше необходимого. Мало ли что, а там вас никто не помнит и не знает. Можете сменить фамилию, если возникнут проблемы, этот вопрос мы закроем через Бюро.
— Нет, этого не нужно. В течение трёх дней я всё решу и уеду в Киев.
— Прекрасно, тогда ждите моих распоряжений, вам их будут передавать через связных. Держите со мною связь по телеграфу.
— Всенепременно.
Как только Юскевич ушёл, Керенский позвонил Климовичу.
— Евгений Константинович, от меня только что ушёл наш финский товарищ с чёрным прошлым. Да, проследите за ним и внедрите в его команду своего человека. А, уже есть! Вы предвосхищаете мои мысли. Так вот, внедрите тогда ещё одного, его целью будет, в случае предательства Юскевича, устранить того, чтобы проблема была задушена в самом зародыше. Да, это необходимо, и лучше всего нужные шаги делать заранее, а не после того, как. Найдите подходящего человека. Найдёте? Отлично! — и Керенский опустил трубку телефона обратно на рычаги.
На следующий день Керенский принимал у себя в Смольном обоих друзей — атаманов Унгерна, и Семёнова, показав, что он очень доволен их совместными действиям.
— Господа, весьма рад проведением успешной миссии. Где сейчас находятся ваши полки?
— На станции Дно, господин министр, — ответил Семёнов.
— Ясно, а каковы общие потери?
— Около тридцати процентов убитыми и ранеными, — ответил Унгерн.
— Ну, что же, потери не такие уж и большие. Перегруппируйте ваши полки и создайте конную дивизию смешанного состава. Командовать ею я назначаю войскового старшину Семёнова. Поэтому, Григорий Михайлович, прошу вас передислоцировать её в Москву, а то там в связи со сложившейся обстановкой возможны эксцессы контрреволюции. Вам же, барон, я доверяю командование Дикой дивизией, надеюсь, что вы справитесь.
Оба атамана щёлкнули сапогами, гордо вскинув головы.
— Не сомневайтесь, мы не опозорим честь и славу русского оружия.
Керенский хмуро улыбнулся и, пожав атаманам руки, распрощался с ними. Затем, подойдя к карте, задумчиво начал её рассматривать. Простояв так с десяток минут, он вернулся к столу и приступил к работе, придумывая всё новые закавыки будущего.
А в это время в Ставке и на флагманском корабле адмирала Григоровича параллельно друг другу шло усиленное планирование войсковых и морских операций. Входили и выходили младшие и старшие офицеры, бегали связисты. Шуршали раскладываемые карты, скрипели цветные карандаши, армия ожила, у неё появилась цель.
Генерал Ренненкампф созвал к себе на оперативное совещание всех командующих фронтами. Здесь присутствовали: командующий Северным фронтом генерал Драгомиров, командующий Западным фронтом генерал Гурко, командующий Юго-Западным фронтом генерал Эверт, которого Керенский восстановил на службе, командующий Румынским фронтом генерал Сахаров, которого также вернул обратно Керенский, и командующий Кавказским фронтом генерал Юденич.
Осмотрев всех присутствующих, генерал Реннекампф начал совещание.
— Господа офицеры! — Нами получен приказ от военного министра приступить к подготовке и развёртыванию сил для наступления. Наступление будет организовано силами Северного и Румынского фронтов. Для этого нам понадобятся вся наша сила, воля и умения. Мы не должны провалить наступление, это важный вопрос сохранения армии. Предстоит нанести одновременно два удара с севера и с юга. Задачи разные, цель одна. Мы должны вынудить немцев отступить и приступить к окончанию войны.
Реннекампф замолчал и оглядел генералов.
— Абрам Михайлович, — обратился он к генералу Драгомирову. — Вы получили резервы с других фронтов?
— Да, сейчас идёт перегруппировка и насыщение артиллерией передовых порядков. Особенно это касается тяжёлой артиллерии, полученной с других фронтов. Для её работы мы обеспечили себя достаточным количеством снарядов и готовы начать выступление.
— А что скажете вы, Константин Вячеславович? — обратился Реннекампф к генералу Сахарову.
— Мне не совсем понятно, как быть с румынскими войсками, и я до сих пор не получил резервов с Кавказского фронта.
— Николай Николаевич, в чём дело? Почему войска с Кавказского фронта до сих пор ещё не прибыли в распоряжение Румынского фронта?
— А с чем же останусь я? — возмущённо спросил Юденич, — У меня совсем не останется кавалерии, вся она передаётся в распоряжение Румынского фронта.
— Я вам передавал приказ Керенского о формировании национальных частей, у вас есть подобный опыт, почему же его не использовать ещё раз.
— Из кого формировать? Из армян? Из грузин? Вы считаете, что они умеют воевать? Если вы так считаете, то глубоко ошибаетесь. Это не солдаты, это позорище, они не могут выдержать ни одного серьёзного боя и разбегаются после любой штыковой атаки. Это продавцы и певцы, они умеют делать прекрасное вино, торговать и петь красивые песни. Но воевать, это не песни петь… Я формирую полки из кавказцев, насколько это возможно, но их качество и стойкость вызывают у меня большие сомнения.
— Ну, хорошо, а как же тогда части из горцев? Неужели среди них не нашлось храбрых воинов?
— Нашлось и довольно много, но здесь другая проблема. Они не желают воевать в строю. Самые боеспособные и мотивированные ушли добровольцами в Дикую дивизию и поступили в полки барона Унгерна. Оставшиеся желали бы грабить, а не воевать. Они предпочитают действовать из засад, а не в прямом боестолкновении.
Турки тоже не являются хорошими воинами, но их численно больше, и они всё-таки являются имперским народом. Вы знаете, армяне просят и требуют от нас, чтобы мы воевали за них против турок. Это просто сумасшедший сюр. Личная храбрость отдельных представителей кавказских народов совершенно не гарантирует им общей победы в строю.
— Ну, так сделайте что-нибудь, обучите тех, кто у вас есть. Усильте Карс, перекройте все перевалы, организуйте оборону, разбавьте их русскими полками и держитесь. Никакого наступления у вас не будет. Я вам приказываю вывести все казачьи полки из Месопотамии и направить их на Румынский фронт.
Кроме того, я назначаю генерала Духонина командующим Запасным фронтом, он проведёт мобилизацию казаков Кубанского, Терского и Донского войска. Они не будут участвовать непосредственно в боевых действиях, находясь в пределах Ставропольской и Ростовской губернии. Но в любой момент они смогут прийти к вам на помощь, если вы оставите Армению и отступите в Грузию. Наша задача — сохранить нефтепровод из Баку в Батуми. Эту линию и будем держать. Но, думаю, после нашего удара в Румынии туркам будет не до того.
У меня, господа, есть информация о том, что Черноморский флот во главе с новым командующим адмиралом Курошем готовится нанести удар по туркам с высадкой десанта недалеко от Стамбула. К чему это может привести, я доподлинно не смогу прогнозировать, но мы обязаны вынудить турков с нами считаться. Передайте казачьи и другие кавалерийские части Сахарову, уважаемый Николай Николаевич, и готовьтесь к глухой обороне. Я в вас верю! С нами бог!
— Слушаюсь! — Юденич досадливо поморщился и уткнулся в лист бумаги, на котором стал чертить линию обороны Кавказского фронта.
— Константин Вячеславович, резервы будут, но что вам непонятно с румынами? — обратился Реннекампф снова к Сахарову.
— По вашим словам, господин Главнокомандующий, Керенский предложил направлять в атаку в первую очередь румын. Но как мы сможем это сделать, ведь мы же союзники?
— Честно говоря, я и сам не знаю, но это не распоряжение Керенского, а его приказ. Он обязал нас беречь русского солдата, и где-то в глубине души я с ним согласен. Но румыны во главе со своим королём откажутся идти в бой первыми, сочтя это за наше предательство. Нам тогда необходимо сделать так, чтобы не нарушить наши союзнические обязательства и в то же время спасти фронт от бегства румын в случае неудачного отступления.
— Я предлагаю одну из румынских дивизий направить в качестве морского десанта, — отозвался Юденич, усмехнувшись при этом. — Вы же не думаете, господа, что англичанам и французам понравится то, что мы попытаемся захватить Стамбул? Определённо нет, а румыны будут вынуждены согласиться, их высадят, они примут бой и оттянут на себя турецкие силы. Румыны — это не русские. В Стамбуле будет переполох, их кинутся сбрасывать обратно в море, румыны посопротивляются и сдадутся. А возможно, что и спасутся, если наш доблестный Черноморский флот в этом им поможет. Но я бы не напрягался с этим.