ента Вильсона, Чарльза Крейна. (по сути, из второстепенных людей, но тесно связанных с властным истеблишментом Америки).
Для изучения идеологических вопросов в миссию были включены руководитель американской христианской ассоциации молодых людей Джон Мотт и два представителя "от рабочих": вице-президент Американской федерации труда (АФТ) Джеймс Дункан и журналист, "авторитет по вопросам социализма" Чарльз Рассэл. В целях "изучения" боеспособности русских вооруженных сил в состав делегации вошли начальник генерального штаба США генерал Хью Скотт и адмирал Джеймс Гленнон.
Столь весомый десант преследовал чрезвычайно утилитарные цели, о которых Керенский упоминал в разговоре с Коноваловым, но всё оказалось даже хуже, чем он думал. Одновременно с этой дипломатической миссией в Петроград прибыла и другая.
Это была американская железнодорожная техническая миссия. Возглавлял ее американский капиталист с дипломом инженера и в ранге посланника Алекс Стивен, разбогатевший на строительстве Панамского канала. В состав миссии входили инженеры: Генри Миллер, Джон Грейнер, Г. Гибс, В. Дарлинг и майор Уошборн, связанный с американским железнодорожным магнатом Уильямом Гарриманом. Всё, как и хотел Керенский.
Американцы вошли и с шумом и гвалтом расселись в зале, напротив Временного правительства, заседавшего в президиуме.
— Господа, — начал Блюменфельд, когда все заняли свои места, — мы рады приветствовать такую обширную миссию, что изволила нас посетить, в надежде протянуть руку дружбы и помощи. Мы счастливы видеть вас в России и надеемся на долговременное сотрудничество и взаимовыгодные проекты. Безусловно, наше государство вступило в трудные времена и нам необходима помощь всех прогрессивных людей. Мы готовы с вами сотрудничать, господа.
После ещё нескольких предложений и негромких скудных оваций с ответной речью выступил и Элиат Рут.
— С радостным чувством надежды мы прибыли в Петроград, имея много финансовых предложений. Мы готовы помочь в послевоенном восстановлении хозяйства свободной Российской республики, развитии железных дорог и заинтересованы в участии в вашей добывающей промышленности на Донбассе, в Сибири и на Дальнем Востоке.
«Угу, очень интересно», — думал Керенский, пока Чарльз Крейн переводил весь этот пафосный фарс. Слова американца понимали в оригинале только он и Терещенко, остальные весьма примерно могли сообразить, о чем шла речь. А Рут продолжал высказывать свои финансовые надежды, не замечая того, что вся их подноготная была очевидна сразу нескольким русским министрам.
Выслушав Рута, Блюменфельд вежливо улыбнулся и предложил.
— Господа, мы рады вступить с вами в переговоры и решить все интересующие вас и нас вопросы.
На этом, собственно, торжественная часть и закончилась. Каждый из представителей дипломатической миссии озвучил своё видение интересующих его вопросов. Оставалось разрулить всё это. Удивляло, что приехали в составе комиссии и двое военных, моряк и начальник штаба армии САСШ.
В конце концов, был составлен график консультаций и проведения совместной работы по плану приехавших гостей. Министр земледелия направился работать с Маккормиком. Юренев, бывший министром путей сообщения, убыл с Алексом Стивеном, Шипов — с американским банкиром, ну и так далее. Блюменфельд вместе с главой делегации ушёл к себе, пригласив туда же и Щегловитова. Керенский, заметив это, усмехнулся. Везде были расставлены его люди, пусть беседуют себе на здоровье.
Тут к нему подошли два американских военных — начальник генерального штаба США генерал Хью Скотт и адмирал американский ВМС Джеймс Гленнон. По-русски они не разговаривали, но с ними присутствовал один из евреев-переводчиков. Американцы представились как мистер Скотт и мистер Гленнон. Керенский поздоровался и пригласил всех в свой кабинет. В приёмной они остановились, и Керенский, улыбаясь, проговорил по-английски.
— Мистер Скотт и мистер Гленнон, я хорошо разговариваю по-английски, переводчик нам не нужен. Мы можем обойтись и без него.
Оба пожали плечами и отделались кратким «Окей». Войдя в кабинет, все расположились за большим столом Керенского. Дальше разговор продолжился на английском.
— Итак, господа, чем могу быть вам полезен? И хотелось бы узнать цель вашего прибытия в Россию? Вы же не железные дороги приехали проверять?
Оба слегка улыбнулись, дав понять, что шутку оценили. Говорить стал генерал Скотт.
— Цель нашего прибытия — узнать состояние дел в армии и на флоте. И мы бы хотели посетить Ставку, а также вашу морскую базу в Гельсингфорсе.
— Рад, что положение дел в нашей армии интересует Америку, но ничем не могу вам в этом помочь. Главнокомандующий генерал Ренненкампф сейчас очень занят и не сможет вас принять. Можете съездить в Гельсингфорс, но там ещё не утихла до конца Гражданская война, и поездка на поезде чревата осложнениями. Можно отрядить для вашей экскурсии эсминец, но в Финском заливе до сих пор очень много морских мин, которые сорвались с фалрепа и болтаются по всему заливу. В этом случае я не могу гарантировать вашу безопасность. А она для нас очень важна, поверьте.
— Понятно, значит, вы готовите наступление?
— Да, это очевидно и именно поэтому, а не по каким-то другим причинам я не советую вам ехать в Ставку.
— Но мы бы хотели посмотреть, как вы готовите наступление.
— Я вас прекрасно понимаю, — покачал головой Керенский, — но не могу себе позволить, чтобы с вами что-то случилось. Страна ещё не отошла от хаоса революции, он ещё бродит по её железным дорогам и вам придётся выделить большое сопровождение. А оно вам надо? Может, вы лучше посетите Кронштадт или поговорите с генералом Калединым, а он вам покажет наш Петроградский гарнизон и Николаевскую академию Генерального штаба. Да и по самому штабу проведёт экскурсию.
— Мы обязательно так и сделаем, но нам бы хотелось посетить хотя бы вашу Ставку.
— Хорошо, я дам команду Бюро особых поручений, чтобы они подготовили команду для вашего сопровождения и приставили к вам обоим по компетентному офицеру.
Американцы переглянулись.
— Мы не думали, что у вас так всё плохо.
— Да, всё плохо, но мы держимся и даже готовимся наступать. Я предполагаю, что в вашей стране это было бы невозможно.
— Нет! Америка — это страна возможностей. У нас всё было бы гораздо лучше, чем у вас.
— Не спорю, — тактично ответил Керенский, — но меня интересует окно возможностей, которое вы можете предоставить, снабжая нас передовым вооружением. Особенно это касается пулемётов и аэропланов. И не скрою, мы заинтересованы в скорейшем восстановлении наших железных дорог.
Генерал Скотт кивнул.
— Здесь наши интересы целиком совпадают, и мы готовы вам оказывать помощь и оружием, и строительством железных дорог, но это больше вопросы к банкирам и железнодорожникам, чем к нам.
— Я понимаю, — Керенский вежливо улыбнулся. — Но нам нужно оружие, кто этим уполномочен заниматься?
— Рут, глава нашей делегации.
— Ясно, а мы в обмен на вашу помощь можем помочь в подготовке войсковых операций, но не сейчас, а гораздо позже.
— Интересное предложение, но мы им воспользуемся после начала вашей наступательной операции в случае её успешности и в случае необходимости для нас. Но, боюсь, что нам это не понадобится.
Оба американца сидели с каменными лицами и только их глаза говорили, что им глубоко наплевать на предложение Керенского. Керенский оценил их взгляд.
— Хорошо, тогда я передаю вас генералу Каледину. Вы можете обращаться ко мне в любое время, постараюсь вам помочь по мере сил и возможностей. К сожалению, они не так велики, как мне бы хотелось. Но, тем не менее.
— Будем вам благодарны.
Керенский снял трубку телефона и, наскоро переговорил с Калединым, попросил того взять на себя культурную программу прибывших старших офицеров. Больше ничего говорить при американцах он не стал. Позже всё объяснит.
— Ну вот, всё в порядке. Вы где остановились?
Американцы назвали гостиницу.
— Ну, что же. Вас найдут там, не беспокойтесь. И сопроводят, и выставят для вас охрану, а то в столице неспокойно и лишние меры предосторожности не помешают.
Пожав руки обоим, Керенский сопроводил их до дверей. Генерал и адмирал, выйдя из кабинета, пошли по коридору, обмениваясь впечатлениями.
— А тебе не кажется, Джеймс, что нас не хотят видеть и откровенно не желают пускать в Ставку и в Гельсингфорс?
— Да, Хью, меня тоже посетила такая мысль. Керенский очень вежливый военный министр, но холоден, как рыба, прямо как настоящий американец. Ничего личного — это всего лишь бизнес.
— Угу, мне тоже так показалось, что я говорю не с русским, а с американцем. Но видеть нас не хотят и не собираются ничего показывать, одни пустые обещания. Но посмотрим, может быть, мы с тобой и ошибаемся.
— Может быть…
В это время Сайренс Маккормик убеждал министра земледелия Чаянова в необходимости покупки большого количества сельскохозяйственной техники американского производства. Зёрна его слов падали на благодатную почву желаний министра, понимавшего нужду России в механизации обработки земли. Но денег на это не было.
Так же разговор проходил и с министром транспорта Временного правительства о закупке паровозов и ремонте железных дорог, а также получении прав на концессию КВЖД и Транссибирской магистрали.
Юренев соглашался со всеми предложения и просил преференций. В конце концов, разговор упёрся в финансирование проектов. А этот вопрос решался только через Шипова. Ведь все дороги вели к нему.
Примерно в таком же ключе протекал разговор и в кабинете Блюменфельда, где сидел Элиат Рут, а также бывший министр, а сейчас секретарь премьер-министра Иван Григорьевич Щегловитов. Элиат Рут с удивлением посмотрел на Щегловитова. Его недоумённый взгляд перехватил Блюменфельд.
— Это мой первый секретарь, он исполняет обязанности моего заместителя и является хранителем печати, если возвращаться в стародавние времена. Я ему во всём доверяю.