— Угу. Мистер Маккормик, а вы бы хотели большего?
— Ха, — усмехнулся тот, — а вы говорите почти как американец, где научились?
— В Америке.
— Да?
— Шучу, здесь в России, — Керенский не стал рассказывать о своей полугодовой командировке в 1918, тьфу, в 2018 году в Калифорнию. Лишние вопросы.
— Понятно. Да, я готов поставлять вам всю технику, которую производит мой концерн.
— Отлично! Мы готовы покупать у вас паровые тракторы, сеялки, веялки, бороны, а также создавать по новым технологиям элеваторы для хранения зерна. И нам нужны заводы в России, мы готовы предоставить вам возможность для их постройки. До этого мы всё покупали у Германии, но…
Чаянов слушал разговор, но ничего не понимал и только хлопал глазами, изредка выхватывая из разговора понятные для него слова.
— А вы точно военный министр? — осведомился Маккормик.
— Точно, но я, если судить по-вашему, здесь своеобразный арбитр и решаю многие вопросы, отвечающие интересам моей страны. Сельское хозяйство у нас переживает непростые времена. Идёт война, многие люди находятся на фронте, рабочих рук не хватает и поэтому нам необходима ваша техника. До войны у нас в основном пользовались немецкой, но сейчас это невозможно.
— Но как же тогда французы и англичане, разве они не хотят предложить вам многое?
— А мы хотим конкуренцию. Если вы готовы нам предоставить преференции на начальном этапе, тогда мы сможем говорить о большем. Россия страна очень большая и нам нужна техника.
— Мм, нам надо всё обдумать.
— Думайте, Временное правительство готово все у вас покупать уже в этом году, нам к осени нужна техника. А пока хотя бы обычные изделия — лопаты, вилы, топоры, грабли, косы и прочее. Но нам нужны кредиты для покупки. Казна пуста, но купить у вас желаем.
— Я обдумаю ваше предложение, мистер Керенски. До завтра.
— До завтра, мистер Маккормик.
Через час к Керенскому пришёл министр транспорта Юренев, а с ним Алекс Стивен. Разговор происходил примерно в том же ключе. Здесь Керенский стал манить и торговаться вместе с Юреневым, который старался показать себя с лучшей стороны.
— Господин Стивен, мистер Юренев озвучил мне ваши предложения о долгосрочной аренде Транссибирской магистрали, которую вы бы хотели заиметь.
— Да, мы готовы взять в аренду и КВЖД.
— Прекрасно, очень прекрасно, но вот у меня лежит справка о том, что вы нам поставляете только старые, списанные паровозы, которые нужно постоянно чинить. Вы же понимаете, что это неприемлемо для нас. Нам нужны новые паровозы и много вагонов. Вагоны собирают во Владивостоке, но их мало и это происходит очень медленно.
В нынешнем нашем положении Транссибирская магистраль является военным объектом и аренду над ней никто не получит. А вот КВЖД мы можем передать вам в аренду на, скажем, десятилетний срок, взамен на льготный кредит и ускоренные поставки паровозов, вагонов и рабочих для их сборки и выполнения работ по ремонту дорог.
Но всё нужно сделать максимально быстро, чтобы мы могли это почувствовать уже через месяц-два. Тогда Временное правительство будет уверено в ваших серьёзных намерениях. Вы можете их завезти не через Тихий океан во Владивосток, а через Атлантический в Швецию, а потом в Россию через Финляндию.
— Я вас понял, мы будем думать.
Третьим пришёл Шипов с американским банкиром Семюэлем Бертроном, представлявшим "National City Bank of New York". К этому времени Керенский уже изрядно устал и, устроив перерыв, пил кофе. Свежесваренный, так как растворимого ещё не было. Взял он его из старых запасов, которые хранились дома у Щегловитова.
На этот раз переводить не было необходимости, все трое владели английским.
— Александр Фёдорович, — сразу перешёл на английский Шипов. — Мистер Бертрон крайне заинтересован в открытии сети американских банков в России. "National City Bank of New York" уже присутствует в Петрограде, но его филиал небольшой. Мистер Бертрон настроен на увеличение присутствия американского капитала в России. Он готов предложить нам кредит под обеспечение его золотом.
Керенский выслушал, кивнул и перешёл на русский.
— Иван Павлович, сколько он хочет?
— Тридцать процентов.
— Много, давайте предложим двадцать пять, и возьмём крупный кредит, который весь пойдёт на закупку у них паровозов, оружия и сельхозтехники.
— Они не согласятся.
— Наше дело предложить, их дело — отказаться. Что вы предлагаете?
— Трудно сказать, мы с вами уже об этом говорили, подумайте, я соглашусь с любым вашем решением. Всё равно лучшего никто не предложит. Вы сейчас власть, вам и решать.
Керенский нахмурился и пристально взглянул на американца, который внимательно прислушивался к разговору, но вроде ничего не понял, хотя, кто их знает, этих евреев. В голове у Керенского бродили разные мысли. Ему уже давно стало наплевать на себя. Все прежние мысли и желания улетучились безвозвратно. Цель захвата власти несколько отошла назад, сменившись сначала желанием выжить, а потом просто желанием вырулить из той жопы, в которую он попал.
Временами он так уставал, что не хотелось жить, но, каждым раз собирая себя по частям, снова шёл в бой. Гораздо было бы проще жить ради самого себя. Организовать себе много денег золотыми монетами, подготовить отъезд и бежать, отдав власть кому-нибудь третьему. Например, Плеханову, чем не выход. Пока то, да сё, он уже успеет уехать во Владивосток, а оттуда уплыть в Америку.
А тут нужно что-то делать, каждый миг рискуя своей жизнью. Как ни странно, но Керенский брал пример с Николая II, поражаясь его выдержке, когда тот осознавал, что в любой момент его могли убить. Но Керенский был один и отвечал только за себя, а Николай Романов ещё и за всю семью, раз Россия отказалась от его услуг руками заговорщиков. Вздохнув, Керенский заставил работать свой мозг и поневоле вспомнил Булгакова и его «Золотого телёнка». Помнится, Остап Бендер накупил золота на деньги Корейко и его всего ободрали румыны. Так что…
Что же он терял в случае взятия кредита под золото? Да, в сущности, ничего. Если бы события развивались так, как они развивались в реале, то весь золотой запас благополучно бы разворовали. Так стоит ли его беречь в свете возможного? Тут уж или всё, или ничего. А американцы пусть сами разбираются с англичанами, ухватив солидный куш.
Керенский знал, что американцы ненавидели англичан, англичане ненавидели их, но англосаксы всегда могут договориться обо всем, за исключением денег. Но посмотрим, всё же, пока мировой гегемон — это Британская империя.
— Я согласен на 25 % обеспечения золотом, мистер Бертрон.
— Ммм, дело в том, что это очень мало. Идёт война, мы несём определённые риски и не можем вкладывать свои деньги в сомнительное предприятие.
— Согласен, тогда 28 %!
— Нет, только тридцать, и то, только из уважения к героическим усилиям русской армии.
— Понятно. Теперь давайте поговорим о размере кредита, который вы готовы нам предоставить. Насколько я знаю, сегодняшний курс равен 11 рублей к доллару.
— Да, так и есть, — подтвердил Шипов.
— То есть, если брать кредит в 300 миллионов рублей, то в пересчёте на доллар это будет, — Керенский быстро пересчитал цифры в уме, убрав лишние нули, — будет примерно двадцать семь миллионов долларов. Этого будет явно мало. Поэтому мы готовы взять у вас кредит на пятьсот миллионов рублей, что будет составлять примерно 45 миллионов долларов. Не такая уж огромная сумма, но вы, может, сможете её увеличить?
Бертрон скривил лицо в скептической улыбке.
— Вы готовы взять такой большой кредит?
— Мы возьмём и сто миллионов долларов и обеспечим их даже большим количеством золота, скажем в 32 %, если вы немедленно начнёте нам поставки паровозов и оружия с патронами, а также другой заказанной техники. А если ваш поток станет устойчивым по срокам, то мы предоставим и 35 % золота от полученной суммы и будем давать их частями.
— Сколько сейчас стоит золото, Иван Павлович?
Тот хмурился и молчал, потом резко ответил по-русски.
— Зачем вы с такой лёгкостью разбазариваете золотой запас России.
— Вы ошибаетесь, я спасаю его, а сейчас прошу ответить на мой вопрос.
— Ну, что же, извольте. Тройская унция золота стоит 20 долларов и 67 центов, это составляет 31 грамм. То есть грамм золота стоит примерно полтора доллара.
— То есть, мы должны предоставить американцам около 30 тонн золота. А сколько у нас хранится всего?
— Тысяча двести тридцать три тонны.
— Отлично! Нужно округлить и тридцать три тонны отдать американцам под кредит.
Шипов только за голову схватился, но ничего не сказал. Всё это время американец внимательно смотрел на сцену, разыгрывающуюся перед ним, и правильно истолковал её.
— Я вижу, мистер Керенски, у вас большой авторитет среди финансовых кругов.
— Возможно. Так вы готовы обдумать моё предложение?
— Да, от такого предложения трудно отказаться, я немедленно переговорю с Элиатом Рутом, если вы не передумаете.
— Не передумаем, — Керенский спокойно и уверенно смотрел на американского банкира.
— Ну, что же, тогда за дело, мистеры.
Глава 13. Договор против демона революции
"Говорить о богоискательстве не для того, чтобы высказаться против всяких чертей и богов, против всякого идейного труположства (всякий боженька есть труположство — будь это самый чистенький, идеальный, не искомый, а построяемый боженька, все равно), — а для предпочтения синего черта желтому, это во сто раз хуже, чем не говорить совсем."
В. И. Ленин.
(Весьма характерная фраза человека, чей труп лежит в Мавзолее до сих пор).
На следующий день конференция так не состоялась, потому что обе стороны яростно спорили друг с другом, спекулируя на всём. Эти дебаты происходили как кулуарно, так и напоказ, вспыхивая на мелких заседаниях с привлечением второстепенных лиц из министерств и из состава американской делегации. Керенскому пришлось выдержать очень неприятный разговор, как с Шиповым, так и со Второвым и Щегловитовым.