— Мазе согласился, но дал негласное указание готовить покушение на Керенского с одновременным восстанием в Москве. Часть полков на нашей стороне, но агитаторы тщательно законспирированы, они ждут своего часа. Остатки партии эсеров и анархистов тоже присоединились к нам. Тебе, Лейба, надо ехать в Москву, чтобы поднимать восстание. А мы уже организуем убийство Керенского. Для этого готовится целый отряд в количестве двадцати человек, чтобы все получилось наверняка. Они не промахнутся. Керенскому не уйти.
— Интересно, значит, наши цели совпадают. А не слишком ли велик риск? В случае провала покушения Керенский начнёт репрессии в отношении евреев, и наш несчастный народ снова будет вынужден бежать…
— Не волнуйся, всё предусмотрено, задействованы даже наши люди, сидящие в министерствах, он не уйдёт. Подключим женщин, и среди них не будет евреек, зачем, когда есть психически неуравновешенные русские. Этим занимается Иегуа.
— Всё равно, это будет сделать крайне трудно, он же живёт в Смольном или сидит в правительстве.
— Да, но он передвигается на автомобиле и по зданию тоже ходит без охраны, там мы его поймаем и убьём.
— Понятно, уважаю, отступать нам всё равно некуда, иначе меня не поймут в Европе. Всё или ничего! У нас есть шанс впервые в истории захватить власть в огромном государстве, глупо было бы им не воспользоваться…
***
Москва встретила Троцкого свежей зеленью недавно распустившихся листьев и тёплым ветерком с запахом тины, долетающим от Яузы. Город пребывал в спокойной, извечно русской дремоте бывшей столицы. Казалось, что война, революция и прочие катаклизмы находились от него так далеко, как только это было возможно.
Листва старых лип радовала глаз любого романтично настроенного юноши или девушки, но Троцкий давно уже вышел из этого состояния, да и не страдал романтизмом даже в подростковом возрасте. Его целью была мировая революция, не сразу, конечно. Да и сама идея интернационализма захватила его гораздо позже, не без помощи спонсоров.
Как бы то ни было, но сейчас в Москве концентрировались полностью оппозиционные Керенскому люди.
«Американцы» Троцкого, финны Куусинена, который погиб, а красные финны превратились в изгоев-наёмников, местные боевые дружины эсеров и анархистов и, собственно, остатки партии большевиков во главе с Красиным. Были даже моряки-анархисты, сбежавшие из Кронштадта и Гельсингфорса.
Под резиденцию Троцкого был определён загородный дом одного из купцов первой гильдии еврейской национальности, находившийся в окрестностях небольшого городка Истра. Всех боевиков удалось раскидать по окрестностях, создав даже лесной лагерь под видом углежогов.
Связавшись со всеми, с кем мог, Троцкий ожидал к себе гостей. Охрана была выставлена, люди надёжные, Бюро особых поручений только организовалось, это не Петроград, где мели всех только лишь за попытку организовать восстание.
На встречу также ожидалось прибытие представителей старообрядцев, но их связной сообщил, что они пересмотрели позиции и не желают участвовать в очередном восстании, так как уже сыты предыдущим. К тому же, никто из них не верил, что Керенского можно свалить такими силами. Связного пришлось уничтожить, а потом заметать следы, но вроде всё обошлось малой кровью.
***
Леонид Борисович Красин, он же Винтер, он же Никитич, он же Зимин, он же Лошадь, он же Юхансон, человек и пароход, руководитель малоизвестного большевистского центра, держатель партийной кассы РСДРП (б). Человек, который курировал всех боевиков-экспроприаторов, вроде того же Камо. Этот человек сейчас сидел напротив Троцкого.
Они были одни, ни к чему привлекать сюда других людей команды, которые должны заниматься выполнением поручений, а не лезть к лидерам. Красин, по отзывам современников, был волевым, высоким, приятным в общении человеком с острыми кончиками ушей, смахивающими на эльфийские.
Дышащее решительностью лицо, острый подбородок и эти тонкие, заострённые уши придавали ему также сходство с чёртом из пресловутой табакерки, рога и копыта у него отсутствовали, а вот остальные черты, присущие этим демоническим личностям, имели место. Это был очень умный человек, обладающий многими познаниями и очень высоким градусом масонства.
Являясь революционером, он одновременно являлся масоном и пользовался покровительством некоторых особ из высшей знати, а также имел связи и среди охранки. Весьма необычный и противоречивый субъект, которого Троцкий сильно опасался.
— Ну что, товарищ Седов (партийный псевдоним Троцкого), с возвращением на Родину!
— Спасибо, товарищ Винтер, возвращение оказалось очень опасным, если не сказать больше…
— Что же, я и сам сейчас на подпольном положении. Меня хоть и ищут, но вяло и не задерживают только благодаря тому, что я очень многое знаю о власть держащих и могу поделиться этой информацией с Керенским. Вы многому удивитесь, но положение дел таково, что в возникшем хаосе, где мы надеялись найти поддержку у населения, появилось окно возможностей.
Эта дыра или область и оказалась под контролем Керенского, который из фантасмагории возникшего революционного конгломерата сумел извлечь максимальную пользу. Жаль, что эсеры показали себя слабохарактерными и сначала захотели использовать Керенского в своих целях, прилюдно его унизить. Надо было сразу расстрелять эту сволочь, пока он ещё находился в стадии эмбриона, а сейчас делать такие шаги слишком поздно.
Красин забарабанил тонкими пальцами по столу и продолжил.
— Но шанс всё равно есть, и большой. Какими силами вы располагаете, товарищ Седов?
Троцкий поправил очки.
— Я могу выставить около тысячи штыков, ну и обладаю мощностями двух подпольных типографий, временно законсервированных, а также сетью активистов. Сейчас они переезжают в Москву, те, которые остались живы или не находятся в тюрьме. Многие, находящиеся на фронтах, вынуждены были сбежать или затаиться до улучшения положения. Люди боятся, происходят неслыханные гонения. А что можете предложить вы?
Красин усмехнулся.
— Две группы боевиков переброшены в Петроград для совершения покушения на Керенского. Кроме них там будет и группа эсеров, весьма многочисленная. К сожалению, здесь возникли непредвиденные сложности. Все эти люди не петербуржцы и плохо знают город. Их видно, они привлекают к себе внимание, поэтому подготовка к убийству Керенского идёт медленно, но тем выше вероятность успешного завершения нашего дела.
— А в Москве?
— В Москве у меня готовы к выступлению порядка двух тысяч человек, да множество сочувствующих, но они оружие в руки брать не готовы. Ещё будут люди от Рябушинских.
— От Рябушинских? Но они же отказали мне, даже натравили Бюро на моего человека.
— Естественно, а как вы хотели? Вы им не знакомы, они не готовы с вами работать и кроме того, надо же им доказать Бюро, что они лояльны к Керенскому. Лучшего способа и не отыскать.
— Гм, а вы, значит, им близки?
— Да, в определённом смысле. Они очень рискуют, но считают, что выигрыш стоит риска. Но людей у них немного, и они готовы оказать скорее организационную помощь, в том числе и оружием.
— То есть, мы сможем поднять людей на полноценное восстание?
— Несомненно, это так. Вот только надеяться на предательство Бюро не стоит. У меня сейчас там нет людей, есть только в Совете общественного порядка, но они боятся Бюро и не пойдут на открытое восстание. Их можно понять, расплата будет жестокой.
— Понятно, мои люди тоже готовят покушение на Керенского, так что неважно, кому это удастся, но возможности выжить у Керенского, я думаю, не останется. По количеству людей, готовых к восстанию, у нас получается, грубо говоря, моя тысяча боевиков, ваши две тысячи, всего около трёх тысяч. Маловато будет, но у меня тоже есть козырь в рукаве. Буквально на днях мне сообщили, что в Россию прибыл полковник Иоганн Штольц с тайной миссией.
Руководство Германии обеспокоено разгромом большевиков, обновлением русской армии и плохой перспективой дальнейших боевых действий. В связи с этим оно направило своего офицера для проведения работы среди военнопленных. Тайной работы, конечно. Особенно среди немцев и венгров, у них сейчас весьма вольное содержание, и если мы поможем полковнику и обеспечим бывших солдат оружием, снаряжением и деньгами, они смогут выступить на нашей стороне и поддержать восстание силами своих штыков. Их будет мало, но это, всё же, немецкие солдаты. Они могут и рискнуть. Это нужно делать быстрее, так как Керенский стал что-то подозревать, поэтому венгров и немцев из концлагерей стали отправлять вглубь России и в Туркестан. Пока это единичные случаи, государственная система весьма инерционна, но чем дальше, тем быстрее это будет осуществлено.
— Ммм, неплохо, но чем больше участвуют людей, тем выше риск провала. Эти телодвижения немецкого полковника могут привлечь к нам внимание. Нужно делать всё как можно быстрее, в этом я с вами полностью согласен, иначе наша подготовка может сорваться в последний момент. Ладно, я решу эту проблему. Москва от Петрограда далеко, Керенскому не до этого, а значит, мы можем и должны рискнуть.
— И когда мы к этому будем готовы, Винтер?
Красин, который в уме уже перебирал все возможные варианты развития событий, задумался и после большой паузы ответил:
— Есть сведения, что готовится грандиозное наступление на немцев, как только оно начнётся, мы и поднимем восстание. Но сначала нужно совершить покушение на Керенского. Возможно, что проблема решится сама, а возможно, что только восстание и сможет поменять эту власть на новую. И что, кстати, с ультиматумом Керенского евреям? Вы же о нём знаете?
— Знаю. Тот же расклад, что и со старообрядцами. Все боятся. Мазе заявил, что он не пойдёт против Керенского, но в то же время дал возможность инициативной группе попытаться устранить Керенского. Все члены этой группы поклялись умереть, но не сдаться в плен в случае неудачи. В группу подбираются лица со славянскими чертами лица, в том числе и женщины. Им меняются паспорта, чтобы не было ни малейшего намёка на их еврейское происхождение. Каждый обяз