— Да, доложил надёжный источник.
— Хорошо, но они хоть ищут для меня убийственно красивую женщину или как обычно, что-то страшно красивое, но для избранных одиноких мужчин?
Климович сначала опешил от подобного вопроса, потом невесело хохотнул.
— До сих пор поражаюсь вашему необычному чувству юмора. Не знаю, возможно, это было сказано сгоряча, и они не будут так изощряться.
— Ясно, жаль, — и Керенский с грустью подумал, что Ниночку Оболенскую он ещё долго не увидит. Слишком сильно сжалась вокруг него удавка чужой ненависти, и поделать с этим ничего было нельзя. Встречаться с ней сейчас — значит гарантированно её убить. Пойти на поводу у врагов он не сможет, а девочку было искренне жаль. Придется прятаться в своей раковине, то есть в Смольном.
— В общей сложности на вас собираются напасть несколько групп боевиков. Объявлена настоящая охота невиданных масштабов, куда там Александру II или Столыпину.
— Вы мне льстите, Евгений Константинович.
— Ничуть, но кто предупреждён, тот вооружён. Нам с вами не привыкать, я уже и сам редко куда-то хожу один, и спать ложусь с пистолетом под подушкой, и семью уже давно перевёз в Смольный.
— Да, мы все здесь арестанты, не только Николай Романов. Такое уж сейчас время.
Тут в дверь раздался стук, и после разрешающего оклика в проем просунулась голова Мишки.
— Вашбродь, чаю?!
— Неси.
— И тут ещё к вам люди, говорят из театра.
— Ммм, неси чай и зови людей.
Мишка быстро внёс два стакана чая, поставил их на стол, вышел и уже вернулся с людьми, двумя ложками и сахарницей. Поставив принесенное рядом с кружками, он удалился, удивлённо покосившись на странных господ, которые были весьма интересного вида.
— Прошу присаживаться, господа, — обратился к трем вошедшим Керенский. — Вы в курсе, для чего приглашены?
— Да, вы ищете себе двойников.
Керенский согласно кивнул.
— Точно так, моя жизнь постоянно подвергается опасности, поэтому и возникла это необходимость. Раз вы согласились искать их среди публики Петрограда и на его улицах, то должны понимать, что все сопряжено как с опасностью, так и с сохранением строжайшей тайны. В случае разглашения этой информации вас ждёт тюрьма. Это в лучшем случае, а в худшем — обычная смерть. Но и награда весьма высока — десять тысяч золотом за каждого найденного человека, похожего на меня.
— Мы в курсе и готовы идти на риск, — ответил самый пожилой из всех троих. — Но сколько вам нужно двойников?
— Не меньше двух, а лучше пусть будет трое. Вы, я так понимаю, и гримёры, и лица, ищущие типажных личностей.
— Да. Вот Михаил Григорьевич — гримёр, а мы с Александром Сергеевичем — театральные агенты.
— Прекрасно. Только предупреждаю вас, господа, не надо искать двойника среди тщеславной публики. Это должен быть человек, максимально нуждающийся в деньгах, готовый пойти на огромный риск и понимать, что на него возможно покушение. Естественно, он будет получать огромные деньги за свой риск, и жить на всём готовом, но упоминать о том, чей он будет двойник, при нём не надо.
Как только вы найдёте похожих людей и получите их принципиальное согласие быть двойником, скажем, одного богатого человека, то передаёте информацию о них генералу Климовичу, а дальше этими людьми займутся. Вам всё ясно? Если есть какие-либо сомнения и во избежание недоразумений, следует сказать об этом прямо сейчас, а не постфактум. Иначе ваша жизнь окажется в опасности, и в этом будете виноваты только вы и никто другой. Итак, господа?
— Никаких вопросов нет. Мы все понимаем и нам нужно кормить свои семьи, а кроме того, мы надеемся на любую помощь с вашей стороны.
— Безусловно, я никогда не забываю добро по отношению ко мне, но и зло тоже. Уж такой я человек, — и Керенский по-доброму улыбнулся, немного хищно осклабив зубы, и добавил. — Срок вам — неделя!
Старший группы кивнул и поднялся, вслед за ним задвигали стульями и остальные двое его спутников.
— Тогда мы приступаем к поискам немедленно?
— Да, деньги вам выдаст мой адъютант, он находится в приёмной, капитан Аристархов. Скажите ему: «Проект «Керенский плюс», — и он выдаст вам деньги.
— Всё понятно, до свидания!
Керенский кивнул и, протянув руку к уже почти остывшему стакану с чаем, шумно отхлебнул напиток. Поморщился от лёгкой горечи, открыл сахарницу и щедро кинул несколько ложек сахара прямо в стакан. Некоторое время только слышалось позвякивание ложечек, а потом шумное отхлёбывание тонизирующего напитка.
— Думаете, получится? — после молчания осведомился Климович.
— Обязательно получится. Достаточно даже приблизительного сходства, плюс грим, и никто издалека не отличит меня от моего двойника. Да к тому же волнение, азарт, боязнь неудачи, всё это весьма будет мешать убийцам разобраться, кто перед ними находится. Можно даже не переживать по этому поводу.
Климович задумался и согласился с Керенским.
— Но что мы будем делать с готовящимся восстанием в Москве?
— Да, собственно, ничего. Там расквартированы джигиты Унгерна и киргизы Семёнова, на них и возложим разгон восстания.
— Боюсь, они не справятся.
— Конечно, не справятся, они только в поле воевать умеют, а не в городе, когда из каждого окна стреляют. А противники у них будут достойные. Но вы уже распустили слух через своих двойных агентов, что в Москве собираются все ненавистники Керенского и ждут к себе таких же?
— Да, со всей России туда выезжают разнородные силы, чтобы поучаствовать в борьбе, но зачем вы их интригуете?
— Чтобы вся контрреволюционная пена собралась в одном месте и мне не пришлось бы их вылавливать по всей России, отрывая для этого необходимые мне здесь силы и средства.
— То есть, вы хотите уничтожить всех сразу одним ударом?
— Да, хотя бы попытаться. Конечно, многие шершни смогут вырваться из ловушки, но главное — это уничтожить верхушку. Это обязательно должен быть некто Троцкий и некто Красин. Будут ещё люди, но всех я не помню. Эти двое должны быть уничтожены на месте. В тюрьму можно заключить всякую мелкую сошку. А крупняк должен лечь там, где и будет пойман, вы должны это понимать…
— Я понимаю и прикладываю все силы, распоряжения уже отданы. Но что вы будете делать с евреями, если они совершат на вас покушение? Неужели объявите их вне закона и натравите на них простой народ?
— Гм, я тоже задавал себе этот вопрос. Вы же знаете, что я не антисемит. Не скажу, что они, как народ, мне нравятся, но и антипатии к ним я не испытываю. Размышления мои были разносторонние, и вот к чему я пришёл, работая над очередным очень нудным документом.
О покушении на меня конкретно евреев мы говорить во всеуслышание не будем. Вместо этого мы предъявим еврейской общине доказательства их активного участия и проведем массовую чистку рядов. Их верхушке будет поставлен очередной ультиматум. Либо они переходят полностью под мои знамёна и компенсируют свои убийственные действия деньгами, либо пусть бегут из страны без оглядки, и не будет им больше никакого своего государства.
Кроме этого, нужно провести массовые аресты, в том числе и главных деятелей, вроде того же Якова Мазе. В случае, если они добровольно признаются в совершённой ошибке, всех, кроме заядлых революционеров, выпустить из тюрем, и дальнейшая их судьба будет зависеть только от самих. Уверен, что они учтут ошибки и смирятся с неизбежным, даже несмотря на свою религиозную упертость и иудейский шовинизм. Они хорошие работники, особенно в работе с техникой, в искусстве и ремеслах.
К тому же, можно показательно предоставить им возможность занимать невысокие административные должности, а истинных ревнителей России, если таковые среди них найдутся, даже назначать на должности и выше, но при этом осуществлять негласный надзор над каждым крупным деятелем из их среды. Как-то так.
Возможно, что я не прав, но пока другого выхода не вижу. Мне пятая колонна в стране не нужна. Ты либо любишь Россию, либо не живёшь в ней. Свобода выбора, какой он есть. Америка примет всех. Я даже оплачу им переезд за счёт государства, тем, кто захочет. Думаю, что это справедливо…
— Жёстко, но, пожалуй, что вы правы. Я знал, что вы не пойдёте на поистине радикальные шаги.
— Не пойду, но предупреждать о последствиях нужно всегда. Каждый из народов, населяющих территорию России, должен сделать посильный вклад для её процветания, а не вести паразитический образ жизни. Наверное, так. Каждому по заслугам, каждому по труду…
— А что делать с латышскими и эстонскими стрелками?
— Как что? Обласкивать и всячески подчёркивать их привилегированное положение, это же идеальная наёмная гвардия. Платить им щедро, только золотом и серебром. Для этого у меня даже запас монет создан. Вы же в курсе, что финские марки — это просто бумажки, у них инфляция и цены достигли стотысячных значений, а серебряные и золотые марки на 70 % были вывезены оттуда. Вот именно ими мы и будем расплачиваться со стрелками, а заодно скажем, что во всей Прибалтике будет единая система марки, но уже не финской, а прибалтийской.
Основа будет в виде этих монет, потом, в будущем, мы начеканим новые, а эти поменяем по курсу один к одному, или даже больше, и создадим с нуля новую денежную единицу. Главным итогом подобных преобразований станет Прибалтийская конфедерация, состоящая из Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы.
Не думаю, что они сильно этому обрадуются, но зато получат независимость, а потом уже пусть разбираются друг с другом. Воюют между собой, качают права и так далее, пока не успокоятся и не попросятся обратно. А мы будем спонсировать и поощрять в них вражду между собой и стремление вернуться обратно.
Всё просто на самом деле, для этого нужны только деньги и максимально дружелюбная позиция ко всем четырём республикам. Главное — не давать деньги просто так и тем партиям, которые будут враждебно настроены по отношению к России, таких надо уничтожать руками их же националистов. Как вам?