Осборн: Откуда вы знаете? Это должен был быть сюрприз.
Рали: Мейсон намекнул.
Осборн: Ну тогда скажу: нам с фермы Нуаель передали цыпленка!
Рали: Вот это да!
Осборн: А еще — это уж совсем роскошь — две бутылки шампанского и полдюжины сигар!
Рали: Никогда не курил сигару.
Осборн: С непривычки может и поплохеть. (Рали замечает обручальное кольцо Осборна и берет его со стола)
Рали: Это же ваше кольцо.
Осборн: Да. Я оставляю его здесь. Боюсь… боюсь потерять.
Рали: Извините… (Молчание. Рали возвращает кольцо на место)
Осборн: (встает) Ну что ж, приготовимся.
Рали: Есть! (Тоже встает)
Осборн: Кобуру надевать я не буду — просто возьму револьвер в руку, а на шею — свисток.
Рали: Понятно. (Делает то же самое). Как-то спокойнее чувствуешь себя с револьвером в руке, правда?
Осборн: Да. Есть за что подержаться, по крайней мере. (Осборн и Рали надевают каски. Осборн вынимает трубку изо рта и аккуратно кладет на стол) Жаль оставлять трубку, когда она еще не погасла.
Рали: Что поделаешь! (Пауза. Осборн снова смотрит на часы)
Осборн: Пора! (Встречается взглядом с Рали) Я рад, что мы пойдем вместе.
Рали: Правда?
Осборн: Да.
Рали: И я ужасно рад.
Осборн: Ну что, устроим немцам представление?
Рали: Устроим.
Осборн: Тогда пошли.
Рали: Есть! (Идут к лестнице. В это время из своего блиндажа появляется Мейсон)
Мейсон: Желаю удачи, сэр!
Осборн: Спасибо, Мейсон.
Мейсон: И вам удачи, мистер Рали!
Рали: Спасибо. (Осборн и Рали выходят из блиндажа. Мейсон наводит порядок на столе, забирает две кофейные чашки и выходит. Наступает полная тишина. И вдруг слышатся глухие разрывы дымовых шашек, а через секунду — пулеметные выстрелы. Сквозь дверной проем виден отблеск осветительной ракеты. Следом раздается свист и разрыв мин — сначала одной, а потом еще двух. Этот звук превращается в сплошной гул, который слегка приглушается земляными стенами блиндажа. Но вот опять слышится громкий свист и разрыв — в проеме видно, как взрывается бруствер окопа, и по ступеням катятся комья земли, а черное облако дыма рассеивается на глазах. Постепенно шум стихает, слышны только очереди пулемета, но и те прекращаются. Наверху слышатся голоса)
Стэнхоуп: Все в порядке, сэр. Спускайтесь быстрее!
Полковник: Сколько немцев?
Стэнхоуп: Один. (В это время снова слышны свист и разрыв снаряда) Вас не задело, сэр?
Полковник: Нет, все в порядке. (Стэнхоуп, бледный и изможденный, спускается по ступеням, за ним — полковник)
Стэнхоуп: (кричит наверх) Ведите его сюда, старший сержант.
Старший сержант: (сверху) Слушаюсь, сэр!
Стэнхоуп: (полковнику) Думаю, я вам не понадоблюсь, сэр.
Полковник: Да, но…
Стэнхоуп: Мне надо увидеть ребят.
Полковник: О да, конечно, идите. (Стэнхоуп направляется к выходу, уступая дорогу старшему сержанту, который ведет рыдающего юного немца. Позади идут два солдата, наставив на спину немца винтовки со штыками. Стэнхоуп выходит. Старший сержант подводит немца к столу, за которым сидит полковник. Двое солдат остаются стоять позади пленного)
Старший сержант: (успокаивает немца) Да не плачь ты, сынок, мы ничего тебе не сделаем. (Вдруг пленный паренек падает на колени и говорит на ломанном английском языке)
Немец: Мистер, не убивать… не убивать … меня!
Старший сержант: Да ты что, парень, а ну, поднимись! (Старший сержант хватает немца за воротник и ставит на ноги. Немец продолжает плакать. Полковник откашливается и говорит на ломанном немецком языке)
Полковник: Как называть твой подразделение?
Немец: Вюртемберг.
Полковник: Номер?
Немец: Двадцать.
Полковник: (записывает) Двадцатое. Когда приходить здесь?
Немец: Вчера вечер.
Полковник: (записывает) Откуда приходить здесь?
Немец: (не понимает) Где я родился?
Полковник: Нет! Из какого города вы есть перебросить на передовую?
Немец: Я… я… не говорить вам.
Полковник: Ладно, черт с тобой. (Старшему сержанту) Обыщите его.
Старший сержант обыскивает немца и находит какую-то книжечку
Старший сержант: (передает ее полковнику) Похоже на расчетную книжку, сэр.
Полковник: (рассматривает книжку) Прекрасно. (Старший сержант ощупывает другие карманы и находит бумажник. Немец выхватывает у него бумажник.)
Немец: Оставить, мистер, пожалуйста!
Старший сержант: (смущенно) Отпусти! (Вырывает их рук немца бумажник и передает полковнику)
Полковник: (просматривает содержимое бумажника) Похоже, письма. Могут пригодиться. Это все, старший сержант?
Старший сержант: (показывает находки) Какая-то веревочка, сэр, коробочка с леденцами, перочинный ножик, огрызок карандаша и кусочек шоколадки, сэр.
Полковник: Отдайте это все ему, только ножик оставьте.
Старший сержант: (улыбается немцу) Забирай, сынок.
Полковник: Так, старший сержант, отправьте его в штаб. Я потом еще раз допрошу его.
Старший сержант: Так точно, сэр! (Немцу) Пошли наверх, сынок. (Немец, успокоившись, кивает холодно полковнику, и его выводят из блиндажа. Полковник внимательно изучает расчетную книжку немца и восклицает «Прекрасно!» В это время по лестнице тяжелыми шагами спускается Стэнхоуп)
Полковник: (возбужденно) Прекрасно, Стэнхоуп! Все, что надо, мы узнали: он из двадцатой Вюртембергской дивизии. Прибыли на передовую вчера вечером. Немедленно иду звонить командующему бригадой. Он будет очень доволен. Мы можем гордиться нашим успехом, Стэнхоуп. (Стэнхоуп идет мимо полковника, бросает на него саркастический взгляд и говорит упавшим голосом)
Стэнхоуп: Как это мило, что командующий бригадой будет доволен. (Полковник в недоумении смотрит на Стэнхоупа, но тут же приходит в себя)
Полковник: Ах, да… как там наши парни? Все вернулись?
Стэнхоуп: Разве это было возможно?
Полковник: То есть, я хотел… в общем…
Стэнхоуп: Четверо солдат и Рали вернулись, сэр.
Полковник: О Господи! Мне очень жаль… Значит, шестеро… и…Осборн?
Стэнхоуп: Да, сэр.
Полковник: Мне очень, очень жаль! Бедняга Осборн!
Стэнхоуп: И все же очень мило, что командующий бригадой будет доволен.
Полковник: Не валяй дурака, Стэнхоуп! Что… что случилось с Осборном?
Стэнхоуп: Ручная граната. Пока ждал Рали.
Полковник: Очень жаль. А шестеро солдат?
Стэнхоуп: Очевидно, пулеметные очереди.
Полковник: Да, конечно же, да…то есть… (Под тяжелым взглядом Стэнхоупа полковник начинает ерзать на ящике. В это время по ступеням медленно, как во сне, спускается Рали. На его руках следы крови. Полковник оживленно)
Полковник: Молодец, Рали! Молодец, мой мальчик. Я представлю тебя к Военному Кресту. Превосходно! (Рали смотрит на полковника, пытается что-то сказать, но вдруг покачивается и чуть не падает. Полковник хватает его за руку) Присядь сюда, мой мальчик. (Рали садится на койку Осборна)Тебе надо хорошенько отдохнуть, ну а мне пора. (Идет к лестнице, на ней останавливается и оборачивается к Рали) Ты настоящий герой! (Взглянув на Стэнхоупа, уходит. В окопах снова наступает тишина. Спускаются сумерки. Время от времени вспыхивают осветительные ракеты. Стэнхоуп стоит у стола и безучастно смотрит на часы и кольцо Осборна. Постепенно он переводит взгляд на Рали, который сидит, опустив голову, и смотрит на свои ладони. Стэнхоуп медленно идет к выходу, но останавливается рядом с Рали. Рали поднимает голову, глаза их встречаются. Стэнхоуп говорит упавшим голосом)
Стэнхоуп: Может, ты бы не сидел на кровати Осборна? (Поворачивается и идет к выходу. Рали встает, слегка покачиваясь)
Рали: Извини. (Остается стоять с опущенной головой. Вдали слышен гул больших орудий).
Занавес
Поздний вечер то же дня. Блиндаж освещен почти по-праздничному, большим количеством свечей. На столе высятся две бутылки шампанского. Ужин уже окончен.
Стэнхоуп, с сигарой в зубах, сидит в расслабленной позе за столом, один локоть — на столе. Его волосы взъерошены, на щеках — румянец. Он только что сказал что-то Гибберту и Троттеру, отчего те покатились со смеху. Стэнхоуп улыбается. Троттер сидит на ящике справа, опершись спиной о стену. В руке у него сигара, раскрасневшееся лицо блестит, на шее выступили пунцовые пятна. Три нижние пуговицы кителя у него расстегнуты, он периодически поглаживает свой вздутый живот. Гибберт сидит на койке слева, курит сигару, тонкими, нервными пальцами стряхивая с нее пепел. Его бледное лицо покрыто капельками пота; смеется он нервным смехом. Когда смех прекращается, Троттер спрашивает сиплым голосом.
Троттер: И что она ответила?
Стэнхоуп: Она сказала: «Прошу вас, только не в брюках» — по-французски, естественно. (Троттер и Гибберт снова покатываются со смеху)
Троттер: (кашляя и хрипя) О Господи! Боже мой!
Стэнхоуп: Тогда я встал и сказал: «Что ж, мамзель, тогда выбирайте способ сами».
Троттер: И что она выбрала?
Стэнхоуп: Ни-че-го.