Строй сомкнулся, черные согнувшиеся фигуры растворились в темноте пустой улицы и замерли.
Надолго.
Так надолго, что у любого наблюдателя могли бы сдать нервы. Так надолго, чтобы они себя выдали, неуверенные, видели ли они что-то на самом деле или нет.
И еще дольше. Бесконечные секунды тьмы, ледяного ветра, пронизанного ледяным дождем и талым снегом. Ждали так, пока не раздался щелчок, прервавший тишину.
– Что теперь? – шепнул Спалле.
– Приветствую в закрытом районе, – прошептал в ответ Драккайнен. – Держитесь поближе к стенам. Мы ищем приоткрытые двери, следы присутствия, хотя бы что-то. Идите как можно тише. Две группы, обе стороны улицы, вдоль стен. Вперед!
Закрытый район производил еще более зловещее и мрачное впечатление, чем если бы он и вправду был покинут. В темноте, разгоняемой светом с далекого ночного неба, по обе стороны тесно вставали готические дома в сплетениях тройных колонн, сводов, галерей, рельефов и горгулий. Крыши, венчающие дома, нависали мансардами, эркерами и башенками, стиснутыми, словно колония чешуйчатых грибов; они словно наклонялись в обе стороны над идущими и собирались забрать их с собой в мир иной.
Район этот, похоже, задумывался как купеческо-ремесленный: почти у каждого дома было роскошное крыльцо, ведущее в рабочее помещение – в контору, мастерскую или магазин, под крыльцом были и входы в подвал, подземные комнаты или склады, а выше земли располагались жилые помещения. Но пока что все тут было пустым. На торчащих из стен декоративных штырях колыхались пустые вывески, за узкими окнами мертво спала темнота, а дома ждали придуманное Фьольсфинном торговое процветание, что должно было наступить в неопределенном будущем.
И все двери были заросшими.
Они же методично крались от ступеней к ступеням между крыльцами, припадали по обе стороны от дверной рамы, а потом один, прижавшись спиной к двери, дотягивался до ручки и резко дергал, а сжавшиеся позади него воины напрягались, приподнимая оружие, готовые ворваться в комнату, словно морской прилив.
И ничего.
А потом – следующие двери, крыльцо, вход в несуществующие конторы и мастерские.
Темнота, ветер, дождь, мертвые окна, точно колодцы в ничто – и затворенные двери.
Десятки дверей.
Улица, которой они шли, вела к фальшивой стене, вверх, и довольно круто. Каждые несколько метров она поднималась на пару длинных ступеней, но у стен вместо них были лишь пологие спуски. Или Фьольсфинн заранее предполагал, что люди станут вкатывать сюда товар повозками, или же позаботился об инвалидах.
Но почему-то тут было темно. Газ в лампы шел из вулкана, его не было смысла экономить, все равно время от времени приходилось сжигать его излишки, словно какому-то перегонному заводу. Все районы Ледяного Сада, обитаемые или нет, могли сиять, словно Лас-Вегас, поскольку естественное топливо все равно уходило в воздух. Или же тут действовала непроизвольная скандинавская экономность, или кто-то, кто навещал район, хотел, чтобы он тонул в темноте, и заблокировал каналы для газовых ламп.
Но до сих пор они не встретили даже крысу.
Прокрались до конца улочки на небольшой круглый рыночек с колодцем и зданием-октагоном, увенчанным островерхим шлемом; оно вставало над районом и упиралось в темное небо, всматриваясь в горизонт с терпением камня.
Двери в башню, сидящие в украшенном портике, были, естественно, заросшими.
– Так дело не пойдет, – проворчал Драккайнен. – Наступит лето, пока мы проверим все ходы-выходы. Боюсь, по-другому не получится.
Они присели в уголке, скрывшись под галереей, окружая Вуко, с оружием наготове и всматриваясь в темноту.
Он же сунул руку во внутренний карман куртки под броню, достал металлическую бутылочку. Встряхнул ее, вынул пробку, что заканчивалась серебряным штифтом, словно запакованные духи.
– Плохая идея, – проворчал Грюнальди.
– Вуко… Непонятно, действует ли оно, – застонала Цифраль, летая у его лица.
– Знаю, нахрен, – процедил Нитй’сефни.
Достал один из своих светящихся шариков и осторожно поставил на брусчатку, а потом уронил на него капельку раствора из бутылочки. Шар чуть задрожал, а потом налился красноватым сиянием, словно гаснущий уголек.
Вуко запрокинул голову, вздохнул и капнул себе раствором в глаз. Зажмурил веки, потом опустил голову, цедя сквозь зубы финские слова, словно бы заклятия, но слишком уж экспрессивные.
Пробормотал наконец:
– Nähdä, perkele totta… – и поднял лицо, открывая глаз.
Жуткий, огненный, переливающийся краснотой, словно налитый светящейся кровью. Потянулся и сдвинул повязку со лба, закрывая нормальный глаз. Смотрел теперь на мир только одним, пылающим во мраке кровавым оком, словно адский циклоп.
– Ты хоть что-то вообще видишь? – спросил кто-то с заботой.
– Пока вижу, – ответил он мрачно, поводя вокруг пламенным взглядом.
Наклонился над ярящимся углями шаром и поднял его.
– Etsiä, pallo! Löytää, kusipää!
Шар вспыхнул, словно отвечая, потом угас, и теперь лишь внутри у него переливался багрянец.
Драккайнен подбросил шарик на ладони, а потом катнул его вперед: тот подпрыгнул на стыках плит. Покатился прямо, отскочил от колодца, преодолел еще пару метров и остановился.
Как и можно было ожидать.
Но затем легонько задрожал и двинулся вперед, словно влекомый спрятанным под базальтом магнитом.
– Идем, – процедил Драккайнен. – За шариком, piczku materinu. Капнул себе в глаз какой-то магической хренью. Поверить не могу, что делаю это.
Ярящийся алым стеклянный шарик скоренько покатился вокруг площади, а потом по очередному закоулку. Они шли следом вдоль стен, крались под галереями и протискивались между колоннами.
Через несколько метров Вуко вдруг качнулся, хватаясь за глазницу, и оперся боком о колонну, с шипением втянув воздух сквозь стиснутые зубы.
– Цифраль, в чем дело… piczku materinu… – прохрипел тихонько. Люди его застыли без движения, ошеломленно на него глядя.
– Я его включила, Вуко. Сейчас перестанет болеть, это просто программа и, кажется, работает. Попробуй взглянуть.
Он отнял ладонь от глаза, нервно смаргивая, словно запорошил его пылью.
– Perkele saatani vittu!.. Что оно такое?!
– Так оно проще всего, – призналась феечка покаянно. – Просто взяла из памяти.
Он видел мир отчетливо, но в странных цветах, среди которых доминировали оттенки красного, словно отсвет пожара. То тут, то там вспыхивали невидимые невооруженным глазом сияющие линии, потеки и тропинки. Следы сапог на улице, следы ладоней и пальцев на стенах и колоннах, какие-то пятна, словно брызги флуоресцентной краски. Он видел остатки магических воздействий, активную «звездную пыль», но этого он ожидал, это должно было появиться. Не предполагал, что станет смотреть на мир сквозь панель управления. Сквозь рамку вокруг поля зрения, украшенную разнообразными символами и надписями. Сбоку был столбик указателя, похожий на стеклянный цилиндр, на одну треть наполненный фосфоресцирующей жидкостью. Стилизированные под готику горящие буквы гласили: «МАГИЧЕСКАЯ ПЫЛЬ». Внизу сияющая точка означала светящиеся шары, которые все еще оставались в его карманах, вдоль левой грани был вертикальный ряд пиктограмм, представляющих собой расставленную ладонь, огонек, молнию, факел, пару кошачьих глаз и лупу. Что хуже всего, в центре висело нечто, похожее на прицел.
– Если такое вот останется навсегда, – заявил он мрачно, – я с башни брошусь. Как так можно? Что за инфантильная ерунда?
– Тебе уже лучше? – спросил один из воинов в капюшонах, присевших во тьме.
– Идем, – сказал он коротко.
Шарик замер на месте, вибрируя и словно ожидая его. Когда он оттолкнулся плечом от колонны, тот резво покатился вперед.
Через очередной узкий проулок, поднимающийся рядами ступеней, среди черных ходов, машикулей и навесов. Маркер катился ровнехонько по бледной, чуть видной цепочке следов.
А потом отыскал приклеившиеся к стене неприметные ступеньки, ведущие на короткую галерею под крышей, и стал, подскакивая, как мяч в фильме, пущенном задом наперед, по ним подниматься.
Ржаво отливающие следы вели наверх и были бледны и чуть заметны, что могло означать: они довольно стары. И было кое-что еще. Растяжка, поставленная поперек ступени примерно посредине, Вуко видел ее как раскаленный луч лазера, а это означало, что она имеет нечто общее с магией. Подошел ближе, и тогда над рубиновой ниткой вдруг выросла назойливая помигивающая неоновая стрелка.
– Цифраль, убери это немедленно, а то я за себя не отвечаю, – процедил он. – Вижу.
Натянутая нитка была тонкой, но казалась крепкой. Одним концом привязана была к балясине поручней, а второй – продернута сквозь петельку из изогнутого, вбитого в стену гвоздя, и уходила выше, к ушку обычного глиняного кувшина, стоящего в стенной нише. Как раз над головой того, кто задел бы растяжку.
Нитка была окрашена черным, и никто с нормальным зрением и шанса не имел ее увидеть. Драккайнен вынул мел, светящийся, как фосфор, раздавил кусочек, перехватил нитку у стены, а потом пальцами протянул в сторону балясины, натирая ее светящейся субстанцией. Показал это остальным, после чего осторожно переступил.
Вокруг стоящего в нише кувшина поднимались сияющие незаметные полосы, сплетаясь во фракталы и облачка легкого дыма. К тому же вся инсталляция издавала жужжащий звук на границе слышимости, который скорее отдавался в зубах, чем был действительно слышен. Вуко решил, что именно так ему сейчас видно заклинание, но не собирался проверять, что оно сделает при активации.
Протянул руку к двери, но остановился. Рядом с навесом арки в стене находилось островерхое окошко, заросшее гладью шестиугольных хрустальных пластинок.
Его люди уже прокрались на лестницу и балкон и сбились в ряд, прижавшись к стене. Он остановил их жестом и попросил дать себе копье. Сложил его, а потом легонько толкнул в раму окна и заглянул внутрь.