Воцарилась обессиливающая траурная тишина. Все уже было сказано. Теперь можно было лишь сидеть и смотреть на мир, искалеченный потерей, в котором невозможно будет жить и в котором нет причин что-либо делать.
Дырявый, искалеченный мир, который утратил какой-либо смысл.
Драккайнен молчал вместе со всеми, крутя в голове свой план – а вернее, то, что от него осталось, и прикидывал, что же теперь делать. С циничной тактической точки зрения он потерял и своих людей. Даже если они сконцентрируются на мести, морали уже не вернут. Потерять весь клан для них было куда хуже, чем потерять близких родственников. Одним взмахом они лишились не только родных, любимых и детей – лишились культуры, самости и места на земле. Последние Люди Огня. Четверо. Конец. Он и сам понимал, что подвел их, и теперь прикидывал, что бы почувствовал он сам, когда бы не дамбы и барьеры, выстраиваемые в его голове Цифраль. Он обещал им помощь, тем временем же вверг их в резню. В полное уничтожение. Поскольку блокада эмоций действовала, он не ощущал почти ничего. Просто осознавал факты.
– И не было трупов? – вдруг спросила Сильфана глухим, чужим голосом. – Внутри стен? В озере? Во дворе?
– Ни одного, – покачал он головой.
– А прикованных и сожженных?
– Тоже не было. Это удивило меня больше всего. Может, ван Дикен сумел заманить всех песней богов, как заманивал детей? Как-то я видел тех, кого он взял в плен. Они шли безвольно, словно угорелые.
– Это могло бы случиться с небольшим поселением, с сотней воинов, но не с Домом Огня, который занимает целый клан. Они пытались так сделать еще прошлой осенью. Рога наших жрецов заглушали их зов, а потом мы отгоняли Змеев огнем и камнями с катапульт, которые бьют на пять сотен шагов, – жестко ответил Варфнир.
– Мой брат не уступил бы Дом Огня без боя, – заявила Сильфана горячо. – Там всюду должно бы быть множество трупов, даже если бы часть из них захватили бы в плен. Змеи не погребают мертвых, а уж тем более врагов.
Снова установилась тишина. Продолжалось так довольно долго.
– Ты был на главной площади? На той, большой? – наконец прервала ее Сильфана с каким-то непонятным напором.
– Я прошелся по всей крепости. Куда только сумел пробраться.
– Как она выглядела? Была ровной?
– Как это – ровной? Выглядела как площадь. Не понимаю.
– Никакого углубления? Ямы? Открытых подземелий?
– Нет. Только сняли все надстройки и крыши и свалили их под стену, – вспоминал Драккайнен. – Потом это сожгли, и я даже думал, что была это крыша амбара. Но и там не было мертвых.
Грюнальди вдруг поднял голову, глядя на Сильфану.
– Он открыл Чертову Штольню?.. Вывел всех в горы?
Она медленно кивнула.
– В Сожженную Берлогу.
– Что такое Сожженная Берлога? – спросил Драккайнен, пытаясь говорить как можно спокойней. – О чем вы говорите?
– Это сказки, – рявкнул Варфнир. – Не слушай их. Нет никакой Сожженной Берлоги.
– Ты молодой, – решительно произнес Грюнальди. – Чертова Штольня существует, я знаю это точно, потому что мой отец, Грюнальф, был там.
– Прошу… – напомнил о себе Драккайнен.
– Подземный коридор, который открывается под Домом Огня. Часть двора можно опустить одной стороной вниз и спуститься по этим сходням. Отец говорил, что переход широкий, словно мост, а если отвязать противовесы, то площадка сама потом поднимется и закроется. И подворье будет выглядеть так, как раньше. Штольня ведет внутрь горы, далеко в лес, а дальше есть дорога, ведущая в старое, позабытое городище рода. Оно вырезано в камне и в пещерах над пропастью. Там, где некогда хоронили наших стирсманов. Сожженная Берлога. В ней можно защищаться дольше, чем в Доме Огня.
– Тогда отчего ее оставили? – спросил Драккайнен.
– Потому что защищать ее можно, но жить – уже сложнее. Это высоко в горах, тропинки отвесны и узки, животных приходится втягивать коловоротами на веревках, до открытой воды далековато, далеко до кораблей и полей. Еще деды Кремневого Коня выстроили Дом Огня над нашим озером.
– Значит, надежда есть, – произнес Вуко решительно. – И немалая. Я сейчас должен поспать, но едва восстановлю силы, сразу вернусь и стану их искать. И найду.
Вернулся он еще в тот же день, через несколько часов тяжелого, каменного, полного кошмаров сна. Слез с кровати, съел пикантный супчик из каких-то труднопроизносимых, резиновых на вкус морских тварей, почистил зубы и, въехав на вершину Башни Шепотов, снова прижал лицо к маске.
Внутреннее море на этот раз он преодолел быстрее, на большой высоте, выжимая из своих нетопыриных крыльев сколько мог и делая поправки курса на восток, благодаря чему сэкономил немного времени полета над Побережьем Парусов.
Начал от озера и Дома Огня, где удостоверился, что и правда нет следов резни. Заметил следы обороны, но не отчаянной, не до последнего человека. Перед самым исчезновением защитники города, похоже, вели интенсивный и длительный обстрел из требушетов и баллист по местности вокруг города огненными снарядами. Вуко нашел несколько выгоревших до голой земли площадок, на которых температура превратила песок в стекло и где выгорели все деревья, оставив только обугленные, пустые изнутри пеньки. Были и целые площадки, которые он помнил поросшими лесом и которые теперь покрывали обрубки деревьев с торчащими во все стороны длинными щепками вместо ветвей. Расколотые стволы с воткнувшимися в них каменными снарядами размером с крупный грейпфрут. Нашел и воронки, на дне которых лежали снаряды побольше, размером с крупные арбузы. В тех местах он находил и останки тел. Фрагменты черепов, конечностей, корпусов с торчащими сломанными ребрами, окованные щиты Танцующих Змеев с дырами размером с яблоко, косо воткнувшиеся в землю четырехметровые копья толщиной с запястье, полностью покрытые кровью. Сломанные бунчуки, похожие на те, которые он видел у всадников Змеев. Однако он не нашел трупов Людей Огня и никаких остатков вещей, больших чем с пару ладоней.
Он вернулся в городище и удостоверился, что после интенсивной бомбардировки окрестностей Дом Огня был захвачен без единого выстрела. Атакующие, должно быть, засыпали ров, но, похоже, сделали это без потерь, спокойно, без необходимости отбивать огненные атаки, а потом выбили ворота тараном и расшвыряли их остатки в стороны – и снова, никем, похоже, не побеспокоенные.
Возможно, потому, что все сложные, мощные механизмы, которыми располагали люди Атлейфа, были сожжены, причем, похоже, под них плеснули драконье масло. Сгорели все рутты и требушеты, и большие баллисты, и мазницы размером с портовый «журавль» с поворотными емкостями, которые могли бы в любой момент вылить на головы атакующих поток «драконьего масла». Все сгорело. Полностью.
Два огромных амбара стояли совершенно пустые, а еще два были сожжены вместе с черным, обуглившимся зерном. Если бы город подвергся ограблению, то лишь полный кретин сжег бы полтора десятка тонн зерна, причем в конце зимы и во время войны, ведь даже весной мало кто сумеет выйти на поля. Змеи были кретинами, если уж поддались мерзкой идеологии ван Дикена, но, пожалуй, не в таких делах.
Когда он осматривался, то чувствовал, как к нему возвращается надежда. Вуко взлетел высоко над озером и Домом Огня, заложил широкий вираж, а потом полетел на восток, в сторону скалистых гор, где якобы должен был находиться выход из Чертовой Штольни.
Установил подходящую высоту наблюдения, а после принялся накидывать круги диаметром в несколько километров. Была это высота, с которой он различал отдельные деревья, тракты, – они казались тонкими линиями спагетти; глаз мог, в принципе, рассмотреть и отдельного человека – но как крохотную точку. Едва видимое оранжевое пятнышко.
Через какое-то время, высмотрев несколько сожженных до голой земли хуторов, в которых он нашел только лежавшие еще с зимы трупы, он наткнулся на группу всадников, едущих вдоль ручья. Снизился, нырнув до высоты тридцати метров, словно ястреб, но это была тяжелая кавалерия ван Дикена в черненых доспехах, с жутковатыми бунчуками и в драконьих шлемах. У одного из всадников в сумах было нечто, переливающееся всеми цветами, пульсирующее фракталами туманного света, оттого Вуко, вспомнив мага, командовавшего отрядом, на который они наткнулись у долины Скорбной Госпожи, быстренько удалился на безопасную дистанцию, решив того не цеплять.
То, что невозможно было напасть, расстраивало чрезвычайно, особенно потому, что Вуко об этом постоянно забывал.
Отряд двигался довольно быстро, время от времени останавливаясь: тогда крохотные точечки расходились во все стороны, исследуя, похоже, окрестности в поисках следов. Что-то они искали.
У него не было другого выхода, как только оставить их в покое, оттого он взлетел снова, направился в горы и принялся высматривать вырезанную в скалах Сожженную Берлогу, как бы она ни выглядела. Грюнальди и Сильфана описали как сумели ее положение, но это мало что ему дало. Оба они не разбирались в картах, которые Вуко пытался рисовать, зато помнили раз виденные дороги, обладая таинственным топографическим инстинктом, что позволял им ориентироваться на море, – вот только описать местность они не могли. Чувствовали, где что есть: в головах их сидела уверенность о расположении гор, островов и даже рельефа побережья, но с тем же успехом он мог расспрашивать о дороге ласточку.
Подземный коридор должен был вести от Дома Огня на восток, однако не удалось установить, шел ли он прямо. Если Вуко понял верно, начинался он как система пещер, вел коридорами старой шахты, а потому мог оказаться настоящим лабиринтом; хуже того, ни Сильфана, ни Грюнальди не видели его собственными глазами, а потому не могли быть ни в чем уверены.
К востоку от замка вставало несколько скромных по высоте гор, поросших пущами, дальше была узкая долина, а еще дальше – мощный скалистый горный хребет, который Драккайнен облетал на разной высоте, пытаясь высмотреть что-то правильной формы, похожее хоть на какую-то архитектуру. Безрезультатно.