– Я так понимаю, вы не в курсе, что Роберт Гу жив-здоров и обретается в Южной Калифорнии?
– Что? Ерунда! Он же умер несколько лет назад. О нем не было… – Под ее безмолвным взглядом он стух и застучал по фантомной клавиатуре, вызывая стандартный поиск. Работая в службе 411, он отточил навыки сверхбыстрого поиска. По столешнице заструились результаты. – О’кей. Он просто бросил писать. Альцгеймер… и он выздоровел!
– Действительно. Не открывает ли это определенные возможности?
– Гм. – Шариф еще пару секунд продолжал изображать интеллект аквариумной рыбки. Просто сопоставь я нужные факты, и узнал бы еще месяц назад. – Это открывает возможности. – Взять интервью у Роберта Гу – наилучшее современное приближение к разговору с Уильямом Шекспиром.
– Отлично. – Женщина в черном сложила пальцы домиком. – Но имеются и осложнения.
– Например? – Например, феноменальное предложение может оказаться розыгрышем.
– Роберт… – Изображение женщины на миг застыло: скорее всего, джиттер на линии. – Профессор Гу всегда презирал глупцов. А сейчас тем паче. Я устрою вам доступ к его личному энуму. Ваша задача – заинтриговать его.
Без энума пробиться к великому человеку чрезвычайно сложно.
– Сколько? – спросил он. Его кредит в студенческом союзе достиг двадцати тысяч долларов. Возможно, калькуттский брат поможет выклянчить еще.
– О, моя цена не измеряется в долларах. Я лишь попрошу вас прикрепить мой тег. Я время от времени буду подбрасывать предложения или задавать вопросы.
– Но приоритет останется за мной?
– Разумеется.
– Я, э-э-э, не знаю… – Шариф колебался. Роберт Гу! – О’кей, по рукам.
– Отлично. – Женщина показала на его руку. – Откройте мне на секунду полный доступ.
Новичкам в мозги вколачивают первое правило Эпифании: Полный доступ только для родителей и близких и только если вам нравится рисковать. Шариф так и не понял, что его сподвигло, властный тон собеседницы или собственное желание, но протянул руку вперед и коснулся пустоты. Указующий жест означал понижение уровня защиты. Легкое покалывание в пальцах было, конечно, иллюзией, но пространство между ними вдруг заполнили доверительные сертификаты.
Потом документооборот завершился, и остался лишь одинокий энум. Шариф посмотрел на идентификатор с неожиданной тревогой.
– И что же, мне ему просто позвонить?
Она кивнула.
– Теперь такая возможность у вас есть. Но помните, что я вам про него сказала: он не выносит глупцов. Вы знакомы с его работами?
– Конечно.
– Вам они по душе?
– Да! От всего сердца и в здравом уме я ими чертовски восхищаюсь.
Эта формулировка срабатывала со всеми известными Шарифу профессорами. В данном случае она еще и отвечала истине.
Женщина кивнула.
– Возможно, этого хватит. Помните: профессор Гу не в лучшей форме. Он еще не до конца оправился от немощи. Вам придется доказать ему свою непосредственную полезность.
– Если прикажет выносить за ним горшок, я и на это пойду.
Изображение снова на миг застыло.
– О, вряд ли в этом возникнет потребность. Но он скучает по прошлому. Он скучает по книгам, по их прежней роли. Ну вы в курсе, по этим неудобным штукам, которые нужно было таскать при себе.
Кто это, блин, вообще?
Но он кивнул.
– Я знаю про, гм, физические книги. Я их видел лично и в большом количестве. – Он уже подыскивал такси.
– Очень хорошо. – Призрак улыбнулся. – Удачи, мистер Шариф.
И пропал.
Шариф сидел неподвижно почти минуту, пустыми глазами созерцая пространство на месте женщины в черном. Затем его охватило страстное желание поделиться этой информацией с другими. К счастью, в такой поздний час кафе практически обезлюдело, а Шариф был не из тех, кто рассылает сообщения по любой прихоти. Нет-нет. Спустя мгновение он сообразил, что новость, скорее всего, нужно держать в тайне, чтобы не выскочила, словно кролик из шляпы, по крайней мере, пока не налажен контакт с Робертом Гу.
Вдобавок… его одолевали запоздалые сомнения. Да как я мог вообще пустить ее к себе поносить? Он пару раз прогнал диагностику Эпифании. В воздухе над тако заплясали виджеты: чисто. Эпифания считала, что с ним все в порядке; конечно, если его заморочили сверху донизу, то как раз такого ответа и следует ожидать. Ядри твою кочерыжку. Опять, что ли, всю одежду в импульсную чистку? Только бы не опять!
Особенно неуместно это было бы сейчас. Он осмотрел золотистый энум: личный идентификатор Роберта Гу! При верном подходе диссер обеспечен. И отнюдь не рядовой диссер. Шариф причислял Роберта Гу к величайшим современным писателям, на уровне Уильямса и Чхо.
Ну а Энни Блэндингс обожествляла Гу.
11Введение в «Библиотому»
Носимые компьютеры: ну и концепция! IBM PC, знакомься, это Эпифания, фифа из мира высокой моды. На самом-то деле Роберт вряд ли с ходу отличил бы свою новую одежду от обычных шмоток. Ну да, штаны и рубашки не в его стиле: нашивки внутри и снаружи, но узор воспринимается скорее пальцами, чем глазами. Пришлось Хуану Ороско показывать Роберту особые ракурсы с обзором сети микропроцессоров и лазеров. Главная трудность – гребаные контактные линзы. Роберт вынужден был носить их с раннего утра до вечера. В глазах постоянно мелькало и дергалось. Постепенно он наловчился и с этим управляться. Успешно набрав первый запрос на фантомной клавиатуре и увидев в воздухе перед собой ответ Гугла, он почувствовал прилив чистейшей радости. Чувство мощи: вот что давали эти ответы, добываемые из прозрачного воздуха.
Затем началось то, что Хуан Ороско называл ансамблевым кодированием.
Минула неделя. Роберт практиковался с одеждой для начинающих, пытаясь воспроизвести продемонстрированные Хуаном трюки. Даже простейшие жесты не сразу получались. Но он всё пластал и пластал руками воздух, и когда команда срабатывала, вспышка жалкого восторга стимулировала продолжать с еще большим старанием. Он подумал, что похож на мальчугана, увлекшегося новой компьютерной игрой. Или ученую крыску.
Когда поступил телефонный вызов, Роберту почудилось, что у него удар. Перед глазами заплясали яркие сполохи, раздался далекий жужжащий звук. Жужжание прерывалось словами:
– Жжж очень жжжж… хотел бы… жжж… интервьюжжж…
Ага! Либо спам, либо какой-то репортер.
– С какой стати мне давать вам интервью?
– Жжжж… короткое жжж… интержжж.
– А хотя бы и короткое, – рефлекторно среагировал Роберт. Ему уже много лет не доводилось с наслаждением отшивать журналиста.
Пылающий свет оставался бесформенным, но когда Роберт расправил воротник, голос стал четким и вполне разборчивым:
– Сэр, меня зовут Шариф, Зульфикар Шариф. Я бы хотел проинтервьюировать вас для своей диссертации по англоязычной литературе.
Роберт сморщился и прищурился, пожал плечами, снова прищурился. Потом внезапно проявился образ посетителя, стоявшего в центре спальни. Нужно Хуану рассказать! Первый трехмерный успех, и всё, что пацан расписывал насчет проекций на сетчатку, оказалось правдой. Роберт привстал и отошел в сторонку, заглянув за спину гостю. Образ такой четкий, такой реалистичный. Гм. Но тени гость отбрасывал в сторону, противоположную реальности. Интересно, чей это огрех?
Темнокожий посетитель – индиец? пакистанец? – продолжал говорить с легким южноазиатским акцентом:
– Пожалуйста, сэр, не отказывайте мне! Вы мне очень польстите, согласившись на интервью. Вы – достояние человечества.
Роберт прохаживался перед гостем взад-вперед. Его все еще ошеломляла среда этого сообщения[13].
– Самую малость вашего драгоценного времени, сэр! Это всё, о чем я прошу. И… – Он оглядел комнату Роберта, вероятно, лицезрея то, что там находилось в реале. Роберт еще не умел оформлять подставные окружения. Хуан собирался ему это вчера показать, но они отвлеклись на обязанности Роберта по сделке – помощь мальчугану с английским. Безграмотный бедняга Хуан. И, с другой стороны, этот вот Шариф. Интересно, насколько смышлены сейчас аспиранты?
Аспирант, представший его взгляду, был близок к отчаянию. Глаза Шарифа задержались на чем-то позади Роберта:
– О, книги! Вы из тех, кто еще ценит настоящее.
«Книжные полки» Роберта были сделаны из пластиковых жалюзи и картонных ящиков. Но там поместились все книги, спасенные из подвала. Судьбой некоторых, как, скажем, Киплинга, он бы в прошлом даже не обеспокоился. Сейчас у него осталось только это. Он посмотрел на Шарифа.
– Да, ценю. И что с того, мистер Шариф?
– Я просто подумал… похоже, мы в этом единомышленники. Помогая мне, вы послужите благородному начинанию. – Он сделал паузу, возможно, прислушиваясь к чьему-нибудь внутреннему голосу. После обучения у Хуана Роберту стали внушать подозрение люди, которые так выглядят, словно прислушиваются к внутреннему голосу. – Вероятно, мы могли бы заключить соглашение, сэр. Я бы отдал почти всё на свете за несколько часов разговора с вами, за ваши суждения и воспоминания. Я с радостью стану вашим личным агентом 411. В таких делах я эксперт; я таким образом зарабатываю себе на жизнь в Орегонском университете. Я с радостью стану направлять вас в современном мире.
– У меня уже есть наставник. – Он подивился собственному шутливому ответу, когда понял, что в известном смысле так оно и было. Хуан.
Новая многозначительная пауза.
– А-а. Этот. – Шариф – его образ, идеальный во всем, кроме сместившихся теней и обуви, провалившейся на четверть дюйма в пол, – прошелся вокруг Роберта. Присматривается к книгам? Внезапно у Роберта появилось еще больше вопросов к Хуану Ороско. Но Шариф снова заговорил: – Это постоянная печать? Не дешевка по требованию?
– Конечно!
– Чудесно. Знаете… я бы мог вам устроить прогулку по библиотеке университета Сан-Диего.
Миллионы томов.
– Я в любой момент могу сам туда сходить. – Но пока что не осмеливался. Роберт оглядел свою маленькую библиотеку. В Средние века столько книг было у богачей. Ныне собиратели книг снова стали редкостью. В университете Сан-Диего имелась настоящая, физическая библиотека. А прогулка по ней с аспирантом… отчасти вернет его в прошлое.