– Ой. Извини, сынок. Работаешь? – Старик прищурился, рассматривая стол.
– Да, кое-что с работы прихватил. Не беспокойся, что размытым выглядит: это потому, что через домашнее меню недоступно.
– А. Я… Я тут подумал, не сможешь ли ты… ответить на некоторые вопросы.
Боб понадеялся, что ему удалось скрыть удивление. Такой несмелый подход у отца наблюдался впервые. Он жестом пригласил старика садиться.
– Да, конечно.
– Сегодня в школе… я кое с кем поговорил. Только голосом. Звонивший мог находиться где угодно, так?
– Да, – сказал Боб. – Но если он далеко, ты бы заме-тил это.
– Угу. Джиттер и задержки.
Он что, попугайничает? Жаргона нахватался? Прежний папа был технологическим невеждой. Бобу вспомнилось, как однажды, в эпоху очень тупых телефонов, папа принялся утверждать, что новый радиотелефон может послужить дешевой заменой мобильнику. Мать опровергла этот тезис, заставив Боба вынести радиотелефон на улицу и попытаться позвонить ей на домашнюю линию, отведенную для деловых переговоров. Она редко допускала такие оплошности: старик потом неделями ее гнобил.
Папа кивал собственным мыслям.
– Возможно, анализ таймингов многое прояснит.
– Да. Но среднестатистический твой соученик способен неплохо замести следы.
Не был бы таким мерзавецем, обо всем этом тебе бы рассказала Мири.
Старик отвел глаза. Вид у него был задумчивый. Чем-то встревожен?
– Пап, тебя в школе кто-то задирает? – Подумать только.
Роберт издал злобный смешок и стал похож на себя прежнего.
– Кто-то пробует меня задирать.
– Гм. Может, тебе лучше с учителями об этом поговорить. Ты им покажи свой эпифанический журнал. Стандартная проблема, они разберутся.
Ответной вспышки не последовало. Гу-старший серьезно кивнул.
– Знаю, что стоило бы. Я это сделаю. Но, ты же понимаешь, мне сложно. А ты, гм, долгие годы по работе распутываешь похожие сценарии, только чреватые смертельными последствиями. Так? Думаю, ты лучший эксперт по таким вопросам, какого я могу отыскать.
Впервые в жизни старик похвалил Боба за что-то, связанное с профессиональной деятельностью последнего. Это какая-то подстава!
Повисло молчание: отец выжидал с демонстративным терпением, а сын пытался придумать ответ. Наконец Боб рассмеялся.
– О’кей, но варианты, с какими сталкиваются военные, для тебя будут излишни, пап. Не потому, что мы умней миллиарда подростков, а потому, что у нас есть ОНА. Мы контролируем все железо на низком уровне.
Если не считать бутлегерских фабов и тех, кто злоупотребляет доступом к железу.
– Тот, с кем я говорил сегодня, отрекомендовался как «всеохватное облако знаний». Это грубость? Как много он может обо мне знать?
– Если этот чувак склонен к нарушению законов, то довольно много. Вероятно, он мог бы расковырять твою историю болезни, даже добраться до твоих разговоров с Ридом Вебером. Что же касается ежеминутного шпионажа… он мог вести повседневные наблюдения за тобой в общественных местах, хотя это зависит от твоих установок по умолчанию и плотности локального покрытия. Если у него на службе конфедераты или зомби, он может следить за тобой даже в мертвых зонах, хотя информации в реальном времени оттуда не получит.
– Зомби?
– Перевербованные системы. Помнишь, как это в моем детстве было? Почти любую гадость, какая встречалась на домашних компьютерах, можно теперь найти в носимых. Если б не ОНА, ситуация бы стала абсолютно невыносимой. – Папа непонимающе смотрел на него, а может, гуглил. – Ты не переживай по этому поводу, пап. Твои эпифанические устройства настолько безопасны, насколько вообще возможно для комфортной одежды. Просто помни, что людям так же не всегда можно доверять.
Роберт, видимо, переваривал услышанное от сына.
– А имеются ли другие возможности? Способны ли дети, гм, прилепить эти гаджеты?
– Да! Эти сорванцы ничем не лучше меня, и у них куда больше возможностей для проделок. – В последнем семестре последним писком моды были камеры-арахноботы, заползавшие под одежду. На некоторое время эта механическая зараза приобрела угрожающий размах. Мири несколько дней бесилась, а потом перестала – так резко, что Боб заподозрил, что она нашла способ осуществить ужасное возмездие. – Вот почему ты должен все время заходить в дом с переднего крыльца. У нас там отличный коммерческий детектор жучков. Мы с тобой сейчас общаемся на уровне приватности, ограниченном лишь возможностями твоей Эпифании… Так в чем это, собственно, выражалось? Ты настолько далек от школьной жизни, что я, по правде говоря, и предположить не могу, как вообще к тебе смогли прицепиться.
Господи, а папа реально юлит!
– Я и сам не совсем уверен. Возможно, это обычные обряды инициации, через которые проходит любой мальчишка… – Он едва заметно улыбнулся. – Если даже он старпер. Но спасибо за совет, сынок.
– Не за что.
Старик улетучился. Боб смотрел ему вслед, пока Роберт не удалился по коридору и лестнице к себе в комнату. Да, папа человек себе на уме. Боб некоторое время глядел на запертую дверь спальни, размышляя, как в жизни все порою причудливо выворачивается, и сожалел, что они с Элис люди не простые, а такие, у кого чересчур заметна привычка шпионить за подчиненными.
15Когда метафоры реальны
Следующую неделю Роберт старался избегать УСД, просто затем, чтобы посмотреть, как отреагирует Таинственный Незнакомец.
Он начинал обретать уверенность с Эпифанией, хотя подозревал, что вряд ли освоит ее так же хорошо, как выросшие на носимых дети. Сю Сян отставала – чересчур в себе сомневалась. Она три дня отказывалась носить после того, как особо неудачный жест зашвырнул ее… куда именно, Сян не сообщила, но Роберт предположил, что в какой-нибудь порнушный ракурс.
Язык проекта Гу/Ороско не достиг уровня поэзии, но противным галдежом его уже нельзя было обозвать. Роберт удивлялся тому, какое удовольствие приносит работа с видеоэффектами и сетевым джиттером. Продемонстрируй они свой проект в 1990-х, его сочли бы гениальным. Такую мощь даровали им библиотеки клише и визуальных примочек, положенные в основу набора разработчика. Хуан обоснованно опасался, что Чумлиг это не слишком впечатлит.
– Нам нужно к этому что-нибудь свое добавить, или она нас завалит.
Он погуглил некоторые старшие школы, где музыку играли вручную.
– Эти ребята считают ее трагической формой гейминга, – заявил Хуан. Кончилось дело тем, что Роберт початился с молодыми музыкантами в Бостоне и южном Чили: они будут разнесены на достаточно большое расстояние, чтобы попрактиковаться в задумках по сетевому управлению.
Шариф вернулся в Корваллис, но они провели еще несколько интервью. Некоторые вопросы парня удивляли Роберта: поначалу Шариф не казался таким сообразительным.
Он много серфил по Сети, изучая информационную безопасность и временами то, что нынче сходило за литературу. Чем стало искусство в эпоху поверхностного совершенства? Ага, серьезная литература сохранилась. Авторы, как правило, не слишком преуспевали финансово, и даже система микроотчислений не помогала. Но некоторые мужчины и женщины владели словом немногим хуже прежнего Роберта. Черт!
Незнакомец и дальше отмалчивался. Либо потерял интерес, либо понимал, какую власть над Робертом имеет. Легче всего победить, выждав, пока жертва прийдет в отчаяние. Давно уже никому не удавалось пересидеть Роберта Гу… но однажды в субботу он пропустил занятие с Хуаном и поехал в университет.
По дороге туда проявился Шариф.
– Спасибо, что ответили на мой вызов, профессор Гу.
Образ сел рядом с ним в салоне машины, частью ягодиц утонув в обивке. Отрисован был Зульфи небрежней обычного.
– К вам последнее время сложно было пробиться.
– Хм, а мне казалось, мы в четверг продуктивно пообщались.
У Шарифа сделался уязвленный вид. Роберт поднял бровь.
– Вы недовольны?
– Вовсе нет, вовсе нет! Но, видите ли, сэр, существует вероятность, что моя носимая электроника оказалась, э-э-э, до некоторой степени скомпрометирована. Возможно, я стал жертвой, э-э-э… взлома.
Роберт поразмыслил, припоминая кое-что из недавно читанного.
– Это вроде как быть немножко беременной, да?
Образ Шарифа еще чуток вжался в обивку.
– Да, сэр, я понимаю вашу реакцию. Но, увы, мои системы иногда бывают подвержены, э-э-э, компрометирующему воздействию. Я полагаю, у большинства пользователей такое случается. Я думал, что контролирую ситуацию, но раз такое дело… Понимаете, в четверг я с вами не общался. Совсем.
– А-а. – Значит, Таинственный Незнакомец вел сеанс одновременной игры: испытывал терпение Роберта молчанием, а сам прикидывался другим игроком.
Шариф мгновение выжидал, не скажет ли Роберт еще чего-нибудь, затем порывисто подался вперед.
– Профессор, пожалуйста, я так хочу продолжить наши интервью! Теперь, когда мы понимаем присутствие проблемы, ее легко будет обойти. Молю вас, не отключайтесь от меня.
– Вы можете почистить свою систему.
– Ну да. Теоретически. Я однажды так делал, когда учился в магистратуре. Я каким-то образом вляпался в аферу, меня зомбировали. Не моя в том вина, но Калькуттский университет потребовал электромагнитной чистки моей одежды. – Он умоляюще вскинул руки ладонями вверх. – Я никогда не умел как следует бэкапиться, и эта катастрофа погубила всю мою работу за семестр. Пожалуйста, не заставляйте меня снова через такое проходить. На этот раз даже тяжелее выйдет.
Роберт оглядел трафик. Его машина повернула на 56-й хайвей и направлялась к побережью. Впереди показалась первая биолаборатория. Возможно, Таинственный Незнакомец тоже там. В сравнении с ним Шариф – известная величина. Он посмотрел на молодого человека и мягко ответил:
– Мистер Шариф, я согласен. Вы только следите за своим слегка скомпрометированным состоянием. – Его внезапно посетило воспоминание из далекого прошлого: компьютерщики Стэнфорда все время его донимали, чтобы антивирусные базы обновил. – Мы просто попытаемся игнорировать этот ребяческий вандализм.