ба Родине была в массе всегда лояльной и вполне безупречной. Так как необоснованные обвинения вносили в армию и население большую смуту, то понадобился даже особый приказ великого князя Верховного главнокомандующего Николая Николаевича, требовавший прекращения этого вредного явления.
К сожалению, и Государственная дума, к мнению которой общество в этот период времени очень чутко прислушивалось, поддалась общему настроению. Она не только не стала бороться с этой опасной заразой, но и потакала ей включением слова «измена» в ответственные речи своих членов и даже в общие резолюции. «Роковое слово «измена», — говорилось в одной из таких резолюций, — ходит из уст в уста».
И слово «измена» стало действительно ходить из уст в уста, смело заглянув также в царские хоромы…
В чем величайший вред от прикосновения к имени императрицы этого зловещего слова «измена»: личной — по отношению к мужу, императору, и государственной — в отношении к России?
А в том, что слух этот, докатившись до царя, по уродливости, бездоказательности и своей злостности должен был повлиять на него в смысле укрепления в нем полного доверия к императрице, после чего никакие разумные предостережения против ее вредного влияния не могли более на него действовать.
Государь сам, своим внутренним «я» стал вводить известные коррективы в непрестанные советы своей жены. Им отметалось лишь то немногое, что противоречило его собственной психологии и пониманию вещей; напротив, все то, что подтверждало его мысли, принималось как доказанное вдвойне; четкими буквами отпечатывалось оно в его памяти и ярко отражалось в его действиях. Отсюда его, человека несильного, упорство в борьбе с общественными течениями.
Он стал верить только ее советам и себе. Она — та единственная, которая приобрела и сохранила до конца власть над ним, последним монархом прежней России.
Все попытки посторонних лиц предупредить об опасности усвоенного им пути и о возможности катастрофы разбивались о его каменное спокойствие.
— Таковы ваши сведения? Вы так полагаете? — устало говорил он, давая этим понять о желательности прекращения дальнейших разговоров.
ЗЛОЙ ГЕНИЙ ЦАРСКОЙ РОССИИ РАСПУТИН
Григорий Распутин! С какой ненавистью и озлоблением произносит это роковое имя каждый русский человек!
Кто он? Откуда явился, каков его внутренний и внешний облик? И в чем таилась сила его влияния?
На эти вопросы частично мною уже дан ответ. Испытывая к Распутину чувство крайней брезгливости, я лично не знал и никогда не имел желания видеть этого человека. Приходится поэтому говорить с чужих слов.
Однако образ Распутина, явившегося в качестве последней крупной капли, переполнившей чашу унижений России, до такой степени выстрадан всеми его современниками, что каждому из нас, хотя лично его и не знавших, есть что сказать о нем и о его влиянии на ход событий, предшествовавших падению великой монархии.
В качестве автора настоящих очерков воспользуюсь этим обстоятельством и я.
Простой крестьянин села Покровского Тобольской губернии. Подучившийся письму и чтению только в Петербурге, имея свыше тридцати лет от роду. Оставшийся тем не менее глубоко безграмотным до конца своих дней. Его записки царице и министрам — нечто граничащее с позором для лиц, их получавших и принимавших к сведению и исполнению. Религиозный начетчик, в доме которого уже на родине собирались люди для каких-то таинственных «бдений». Недоказанный последователь секты «хлыстов». Пьяница и развратник, окутавший свои развратные инстинкты флером божественного происхождения.
— Не сумлевайся, — говорил он понравившейся ему даме, — не сумлевайся! Все чувствия от Бога! Без греха ведь нет и покаяния, столь угодного Вседержителю…
Фотографии, которые мне пришлось видеть, изображают его высоким, довольно стройным мужиком лет 40–45, с темной бородой клином, длинными, спутанными волосами на голове и узкими неприятными глазами, от которых хочется уйти поскорее. На других фотографиях он изображен с опущенной головой, скрывающей выражение его глаз, и в этом виде он производит уже менее отталкивающее впечатление. Обычный туалет его — национальный костюм русского крестьянина, но рубаха на нем всегда шелковая — очередной подарок какой-либо из довольно многочисленных его поклонниц.
Григорий Распутин, он же Григорий Новый. Так подписывался он под своими телеграммами к царской чете.
Откуда это прозвище?
Рассказывают, что словом «Новый» назвал Распутина цесаревич Алексей. Привыкнув видеть лишь окружающих его лиц, и притом в форменном платье, он удивился появлению во дворце человека неизвестного и в не виданном им костюме.
— Новый! Новый пришел! — закричал он, желая предупредить своих родителей о прибытии во дворец Распутина.
Отсюда и пошло — Григорий Новый.
Настоящую фамилию «Распутин» его родственники объясняли происхождением от слова «распутие», близ которого якобы стоял дом его отца в далекой Сибири на реке Турин. Но ближе к натуре носившего эту фамилию было производить ее от слова «распутство». Несомненно, что это маловыгодное созвучие и вынудило Распутина присвоить себе дополнительную кличку — Григорий Новый.
Околдованная же им императрица дала ему более почетное звание — «наш первый Друг».
Ее дочери о нем писали не иначе как тремя большими буквами: «ОНЪ».
Распутин любил пображничать, и в час разгула все границы перед ним падали. Его поклонники и поклонницы приглашали его к себе наперебой; кормили, поили до отвала и всячески старались ему угождать. Наиболее экзальтированные доходили до кликушества: целовали его руки, одежду и даже бросались перед ним на колени… Все эти знаки явной истерии или прямой распущенности он принимал как должное. Однажды он высказал:
— Вот вы все меня не любите, а она (знак в сторону наиболее неистовавшей), она умрет за меня!
Ловкий мужик брал каким-то внутренним чувством, где и как себя держать. Во дворец он являлся смиренным «старцем», молитвенником перед престолом Всевышнего за царскую семью и Россию, человеком, сосредоточившим в себе мудрость народа и его чаяния. В грешном же миру, сохраняя на себе всю ту же загадочность, он далеко не прочь был спускаться и до греха.
Но и в этом миру он никогда не льнул к людям твердым и независимым. Он хорошо знал, что его сила лишь в среде больных, расслабленных людей и ловких карьеристов, которых, к сожалению, было немало в высшем столичном обществе перед мировою войною.
Такие люди, как Распутин, всегда находятся, когда на них обнаруживается спрос. Напротив, в здоровой атмосфере они быстро потухают. Охотно вокруг них лепятся разного вида и образа авантюристы, цель у коих «ловить рыбу в мутной воде». И хроника столичной жизни перед войною, к сожалению, полна была именами таковых.
Илиодоры, андронниковы, бадмаевы, симановичи, манасевичи и другие, коих я здесь не перечислю, — ведь это целая плеяда отвратительных дельцов, отравлявшая и заражавшая атмосферу жизни… Они без зазрения совести пользовались влиянием Распутина, чтобы проводить наверх нужных им людей и обделывать свои личные дела.
Главный же ужас «распутинского» времени был в том, что влиянием на дела этих людей окончательно расшатывался авторитет центральной власти и венчавшего ее монарха.
Люди чистоплотные и независимые, искренно и бескорыстно служившие Родине, постепенно падали или сами отходили от власти. На место же их приходили угодники и льстецы, ставившие выше всего свою личную карьеру. Ради этой цели ими делалось все в угоду безответственному и невежественному «старцу» и его приспешникам.
Этим путем власть и докатилась до края пропасти.
Распутин ни разу не был в Ставке. В период нахождения во главе армии великого князя Николая Николаевича об этом, конечно, не могло быть и речи. Бывший Верховный главнокомандующий был к этому времени уже прекрасно осведомлен о вредной деятельности «старца» и его порочных наклонностях.
Но с принятием обязанностей Верховного главнокомандующего императором Николаем II этот вопрос легко мог получить и другое направление.
Хотя Распутин и должен был предпочитать оказывать свое безответственное влияние не непосредственно, а через более экспансивную и отзывчивую императрицу, но последняя считала полезным личное присутствие «старца» в Ставке.
Наличие «запретного» для всемогущего Распутина места, несомненно, должно было раздражать и его самого; в глазах же императрицы этот запрет не вязался с ее больным представлением о Распутине как об источнике Божьей благодати и залоге всякого успеха.
Уже через самое короткое время после водворения в Ставке государь дал понять своему начальнику штаба генералу Алексееву, что императрица, живо интересующаяся жизнью страны и Ставки, ставит вопрос о приезде Распутина в Могилев.
Появление «старца» в Ставке удалось отклонить, но Алексееву пришлось по этому поводу выдержать очень щекотливое объяснение с императрицей Александрой Федоровной.
— Скажите, — обратилась она однажды к нему, — что имеете вы против нашего Друга и почему противитесь его приезду сюда? Он так облегчил и поддержал бы здесь государя!
— Ваше величество, — отвечал Михаил Васильевич, — я лично Распутина не знаю и никогда не видел, но о нем так много говорят дурного, что…
— Я знаю, — с горечью перебила она своего собеседника, — вы все здесь его не любите. Но вы не знаете нашего Друга: это чистый и Богу угодный человек. С просьбой о молитвах за наследника я ведь не сразу обратилась к нему! Но до Бога, видимо, не доходят молитвы наших иерархов как неугодные. Эти люди слишком поглощены делами мирскими. И только обращение к Богу этого простого человека, на котором почивает Божья благодать, облегчает страдания моего больного мальчика… — С этими словами, вся взволнованная, императрица удалилась, не дав генералу Алексееву ответить на ее слова.
Конечно, результаты распутинского влияния на власть сказались не вдруг. Но уже за несколько лет до 1914 г. участие Распутина в направлении государственных дел может быть установлено с несомненностью.