Ходжес никогда еще не слышал столько гнева и разочарования в голосе старого коллеги.
— У меня звонит мобильник, и… помнишь, когда я тебя утром вышел и сказал, что попросил врача проверить то, что осталось во рту в Хартсфилда? Еще до того, как вызвали наших экспертов?
— Да.
— Ну, мне звонил доктор Саймонсон, так его зовут. Наши эксперты выдадут результат не раньше, чем за два дня, но Саймонсон все сделал сразу. У Хартсфилда во рту — сочетание «Викодина» и «Амбьена». Ни одно, ни второе Хартсфилду не выписывали, а допрыгнуть до ближайшего шкафчика с лекарствами и украсть он вряд ли мог, не так ли?
Ходжес, который уже знает, что давали Брейди против боли, соглашается, что это маловероятно.
— Просто сейчас Иззи в доме, видимо, наблюдает со стороны и молчит, пока ОУРовцы допрашивают этого Брукса, который божится, что не мог вспомнить своего имени, пока ему не напомнили. И называет себя по-другому: Z-Мальчик. Прямо как в комиксах.
Ходжес крепко, словно двумя руками, хватает ручку и снова заглавными буквами пишет на бумажках, а Холли читает за ним: «БИБЛИОТЕЧНЫЙ ЭЛ ОСТАВИЛ СООБЩЕНИЕ ПОД СИНИМ ЗОНТОМ ДЕББИ».
Холли смотрит на него большими глазами.
— Как раз перед приездом ОУРовцев — а они, знаешь, очень быстро прибежали — я спросил Брукса, не он ли убил и Брейди Хартсфилда. А Иззи ему: «Не отвечайте!»
— Что она сказала?! — восклицает Ходжес. Сейчас в его голове остается еще немного места для понимания, как именно портятся отношения Пита с напарницей, но он поражен. Ведь Иззи — детектив полиции, а не личный адвокат Эла.
— Это именно то, что ты слышал. А потом смотрит на меня и говорит: «Ты ему права не зачитал». Я оглядываюсь на одного из парней в униформе и говорю: «Вы этому господину права зачитали?» Ну, они, конечно, говорят: да. Я смотрю на Иззи, а она еще краснее, чем была, но не отступается. Говорит: «Если мы здесь облажаемся, то тебе ничего не будет, ты через неделю уже на пенсии будешь, а мне будет, и неслабо!»
— Ну тут эти детективы и подоспели.
— Да, и теперь я здесь торчу, как хуй, в сарае покойной миссис Бэбино, или как он там, жопу морожу. Самый богатый район города, Керм, а сижу в лачуге, холодной, как пряжка на ремне у копача. Не сомневаюсь, Иззи наверняка знает, что я тебе звоню. Жалуюсь любимому дядюшке Кермиту…
Видимо, Пит прав. Но если мисс Красивые Серые Глаза наладилась лезть по той лестнице, о которой думает Пит, то ей на ум, пожалуй, пришло менее красивое слово: ябеда.
— Брукс уже выжил из того ума, который вообще имел, и из него получится очень удобный козел отпущения, когда об этом разузнают журналисты. Ты представляешь, как они это подадут?
Ходжес представляет, но Пит озвучивает:
— У Брукса была навязчивая идея, что он такой себе ангел мести по имени Z-Мальчик. Вот он сюда пришел, убил миссис Бэбино, когда она открыла дверь, потом и дока убил, когда тот вскочил в свой «бумер», чтобы сбежать. После чего Брукс поехал в больницу и скормил Брейди горсть таблеток из личной аптечки Бэбино. Тут сомнений быть не может, у него до хрена лекарств в аптечке. И, конечно, до мозговой травматологии он мог добраться безо всяких проблем, у него удостоверение, и он постоянно в больнице уже шесть или семь лет, но зачем? И что он сделал с телом Бэбино? Его здесь нет.
— Хороший вопрос.
Пит излагает свою версию:
— Скажут, Брукс положил его в свою собственную машину и куда-то вывез — может, куда-нибудь в овраг или в дренажный колодец, может, когда вернулся, накормив Хартсфилда теми таблетками, но почему же тело женщины тогда валяется у двери? И прежде всего: зачем он сюда вернулся?
— Они скажут…
— Конечно, он ненормальный! Конечно, так и скажут! Это идеальный ответ, когда ничего не понятно. А если вспомнят об Эллертон и Стоувер (а скорее всего, нет!) — то на него повесят и их убийство!
Если вспомнят, думает Ходжес, то Нэнси Элдерсон будет свидетельствовать в пользу этой версии, по крайней мере, частично. Ибо нет сомнения, что именно Библиотечный Эл следил за домом на Хиллтоп-курт, и она его видела.
— Вот они Брукса отправят на просушку, переживут рассказы в прессе и на том и остановятся. Но здесь не все так просто, Керм. Здесь должно быть еще что-то. Если ты что-то знаешь, есть хоть какая-то ниточка, хватайся за нее. Обещай, что сделаешь это.
Есть, и не одна, думает Ходжес, но ключ — это Бэбино, а Бэбино исчез.
— Много крови в машине?
— Не очень, но эксперты говорят, что группа там такая же, как и у Бэбино. Это еще не окончательно, но… блядь. Должен уже идти. Иззи и один из ОУРовцев только что вышли из задних дверей. Они на меня смотрят.
— Хорошо.
— Позвони мне. Если чем могу помочь, говори.
— Скажу.
Ходжес завершает разговор и поднимает голову, ища глазами Холли, но ее нет рядом.
— Билл, — слышит он ее тихий голос. — Иди сюда!
Удивленный, он заходит в свой кабинет и замирает. Джером за столом во вращающемся кресле Ходжеса. Его длинные ноги выдвинуты далеко под стол, и он смотрит в «Заппит» Дины Скотт. Глаза его широко открыты, но пустые. Челюсть отвисла. На нижней губе несколько капель слюны. Из маленького динамика гаджета раздается мелодия — но не та, что была вечером, Ходжес сразу замечает.
— Джером! — Он делает шаг вперед, но не успевает сделать второй, как Холли хватает его за ремень. На удивление крепко хватает.
— Нет, — говорит она так же тихо. — Его нельзя резко будить. Когда с ним такое, нельзя.
— А как?
— Я когда-то проходила гипнотерапию, когда мне было слегка за тридцать. У меня были проблемы с… да ладно, не важно, с чем. Дай-ка я попробую.
— Ты уверена?
Они смотрит на него, ее лицо бледное, в глазах страх.
— Нет, но так его оставлять нельзя. После того, что произошло с Барбарой, нельзя!
«Заппит» в обмякших руках Джерома мигает ярко-синим. Джером не реагирует, не моргает, только смотрит в экран под музыку.
Холли делает один шаг, потом второй.
— Джером!
Ответа нет.
— Джером, ты меня слышишь?
— Да, — отвечает Джером, не сводя глаз с экрана.
— Джером, где ты?
И Джером отвечает:
— На моих похоронах. Туда все пришли. Очень красиво.
Брейди увлекся идеей самоубийств в двенадцатилетнем возрасте, прочитав «Ворона» — документальный криминальный роман о массовом самоубийстве сектантов в Джонстауне в Гаяне. Там более девятисот человек — из них треть дети — покончили с собой, выпив сока с цианидом. Брейди было интересно, кроме потрясающего количества погибших, приготовление к финальной оргии. Задолго до того дня, когда целые семьи вместе проглотили яд и медсестры (настоящие!) с помощью шприцев заливали яд во рты плачущим младенцам, Джим Джонс готовил своих последователей к апофеозу огненными церемониями и вечерами самоубийств, которые он назвал «Белые ночи». Сначала он внушил людям паранойю, а потом зачаровывал их блеском смерти.
В старших классах Брейди написал единственную работу, за которую получил «отлично», — по дурацкому предмету «Американская жизнь». Работа называлась: «Пути смерти в Америке: Краткое исследование самоубийств в США». В ней приводилась статистика за 1999 год — самая свежая на тот момент. Более сорока тысяч человек покончили с собой в тот год, в основном с помощью огнестрельного оружия (самый надежный способ уйти), на втором месте с небольшим отрывом были медикаменты. Также люди вешались, топились, истекали кровью, засовывали головы в газовую духовку, сжигали себя и налетали в машине на опоры мостов. Один изобретательный человек (его Брейди в доклад не внес; даже по тем временам он боялся, что его сочтут извращенцем) засунул себе в задний проход провод, подключенный к электросети, — и погиб от удара током. В 1999 году самоубийство среди причин смерти в США находилось на десятом месте, и если добавить те, которые восприняли как несчастный случай или «естественную смерть», то оно вполне догнало бы сердечные недуги, рак и автокатастрофы. Вероятнее всего, все же не догнало бы, но близко подошло бы.
Брейди цитировал Альбера Камю: «Есть лишь одна действительно серьезная философская проблема — это самоубийство».
Также он цитировал известного психиатра Раймонда Каца, который говорил прямо: «Каждый человек рождается с геном самоубийства». Брейди не позаботился закончить утверждение Каца, ибо оно лишало ситуацию драматизма: «Но у большинства из нас он так и остается в латентном состоянии».
За те десять лет, которые прошли между его выпуском из школы и травмой в зале «Минго», увлечение суицидом у Брейди — в том числе своим собственным, которое он всегда мыслил как грандиозный, исторический жест, — продолжалось.
И это зерно сейчас, несмотря на все, разрослось в полной мере.
Теперь он станет Джимом Джонсом ХХІ века.
Он отъехал сорок миль[49] на север от города и не может больше ждать. Брейди заезжает на стоянку на шоссе І-47, выключает уставший двигатель «малибу» Z-Мальчика и включает ноутбук Бэбино. Вай-фай отсутствует, хотя на некоторых стоянках он есть. Но благодаря материнской заботе компании «Варизон» в четырех милях[50] отсюда стоит мобильная вышка, ее отчетливо видно на фоне облаков, которые сгущаются. Открыв «Макбук Эйр» Бэбино, он может войти куда пожелает, не покидая при этом почти пустой парковки. Он думает (и не впервые), что небольшие способности к телекинезу — это все же ничто против силы Интернета. Он убежден: тысячи самоубийств уже зарождаются в питательном бульоне социальных сетей, где свободно гуляют тролли и постоянно кого-то оскорбляют и унижают. Вот настоящий приоритет духа над материей.
Он не может набирать текст так быстро, как хотелось бы, — от сырого воздуха, который накатывается перед бурей, в пальцах Бэбино усилился артрит, — но, в конце концов, ноут выходит на связь с мощным устройством, которое работает в компьютерной комнате Фредди Линклэттер. Долго он эту связь поддерживать не будет. Вызывает скрытый файл, который он закачал на ноутбук в один из предыдущих визитов в голову Бэбино.