— Я попробую, — сказала она. — Но, блин, я такие штуки тяжело переношу. Может, мне придется уйти.
— Их осенью сажают, — объясняет она сейчас — я мало чего много знаю о цветах, то у меня пособие есть. Написано так-сяк, но все понятно разжевано.
— Хорошо. — Джером садится по-турецки в конце участка, где начинается травка.
Холли аккуратно разгребает землю руками, так и не взглянув на него.
— Так я говорила, что, может, мне придется уйти. Все на меня так посмотрели, когда я ушла, но я просто не могла оставаться. Если бы я осталась, они бы потребовали, чтобы я встала у гроба и рассказала что-то о нем, а я просто не могла. Перед всеми этими людьми не могла. Дочь его, видимо, злится.
— Да, пожалуй, нет, — говорит Джером.
— Не выношу похорон. Ты знаешь, что я в этот город на похороны приехала?
Джером знает, но ничего не говорит. Просто дает договорить ей.
— Моя тетя умерла. Мать Оливии Трелони. Там, на похоронах, я и встретила Билла. Оттуда я тоже сбежала. Я сидела за залом, курила, и было мне очень скверно, там он меня и нашел. Понимаешь? — Она наконец-то смотрит на него. — Он меня нашел.
— Конечно, Холли, понимаю.
— Он для меня открыл дверь. В мир. Он дал мне такое дело, которое все изменило.
— И у меня то же самое…
Она вытирает глаза почти сердито.
— Ну какое же все-таки долбанное свинство.
— Все так, но он бы не хотел, чтобы ты вернулась к тому, что было у тебя раньше. Он бы совсем этого не хотел.
— А я и не вернусь, — говорит она. — Ты же знаешь, что он мне компанию нашу завещал? Страховка и всякое такое отошло к Элли, а компания моя. Я сама ей управлять не могу, и я спросила, не хочет ли Пит со мной поработать. Ну, так, на часть ставочки.
— А он?
— Сказал, да, потому что пенсия ему уже осточертела. Должно получиться хорошо. Я буду записывать всяких неплательщиков на компе, а он будет ходить и их доставать. Будет разносить повестки, если до этого дойдет. Но по-прежнему уже не будет. Работать на Билла… с Биллом… это были лучшие времена моей жизни. Я чувствовала… просто не знаю…
— Что тебя ценят?
— Да! Что меня ценят!
— Так и надо было себя чувствовать, — говорит Джером. — Ведь ты очень ценный человек. И была, и есть.
Она в последний раз бросает критический взгляд на цветы, отряхивает землю с рук и брюк и садится рядом с Джеромом.
— Он был мужественный, правда? И в самом конце тоже, хочу сказать.
— Да.
— Ага! — Она слегка улыбается. Билл бы сказал тут не «да», а «ага».
— Ага, — соглашается Джером.
— Джером, обнимешь меня?
Он так и делает.
— Впервые, когда я тебя встретила — когда мы нашли скрытую программу, которую Брейди закачал на компьютер моей двоюродной сестры Оливии Трелони, — я тебя боялась.
— Я знаю, — говорит Джером.
— Не потому, что ты черный…
— Черный — это клёво, — улыбается Джером. — По-моему, мы сразу пришли к согласию относительно этого.
— …а потому, что ты — чужой. Из внешнего мира. Я боялась всего и всех из внешнего мира. Я и сейчас опасаюсь, но не так, как тогда.
— Я знаю.
— Я его любила, — говорит Холли, глядя на хризантемы. Цветы на кусте ярким красно-оранжевым цветом сияют на фоне серой плиты с простой надписью: «Кермит Уильям Ходжес», а под надписью: «Конец смены». — Я так его любила!
— Ага, — признается Джером. — Я тоже.
Она смотрит на него пугливо и с надеждой — под седеющими прядями волос у нее почти детское лицо.
— А ты же всегда со мной будешь дружить?
— Всегда. — Он обнимает ее за хрупкие, аж страшно, плечи. За два последние месяца жизни Ходжеса эта женщина похудела на десять фунтов[74], которые ей вообще нельзя было терять. Джером понимает: маме и сестре не терпится откормить ее. — Всегда, Холли.
— Я знаю, — говорит она.
— Так чего спрашиваешь?
— Так приятно слышать, как ты это говоришь!
Конец смены, думает Джером. Ему не нравится, как это звучит, но это правда. Так и есть. И это лучше, чем похороны. Гораздо приятнее сидеть здесь под августовским утренним солнышком вместе с Холли.
— Джером! А я не курю.
— Это хорошо.
Они еще немного сидят молча, смотрят на хризантемы, яснеющие на сером фоне могильной плиты.
— Джером!
— Что, Холли!
— Сходишь со мной в кино?
— Да, — говорит он и исправляется: — Ага.
— Оставим посредине свободное место. Поставим туда попкорн.
— Хорошо.
— Потому что не люблю его на пол ставить — так как там, может, какие-то тараканы бегают или крысы.
— И я тоже. А что смотреть будем?
— Что-то, чтобы смеяться-оборжаться.
— Мне подходит!
Джером улыбается ей. Холли — ему. Они выходят с кладбища и возвращаются в мир вместе.
30 августа 2015 года
Примечание автора
Спасибо Нэн Грэм, которая редактировала эту книгу, и всем остальным моим друзьям в издательстве «Скрибнер», среди которых Кэролин Рейди, Сьюзен Молдоу, Роз Липпел и Кейти Монаган (но не только они). Спасибо Чаку Верриллу, моему давнему агенту (что важно) и давнему другу (что еще важнее). Спасибо Крису Лоттсу, который продает права на мои книги за границу. Спасибо Марку Левенфусу, который следит за моими делами и за фондом Хейвен, который помогает писателям-фрилансерам, когда им не везет, и фонду Кинга, который помогает школам, библиотекам и пожарным частям в небольших городках. Спасибо Марше ДиФилиппо, моей умелой личной помощнице, и Джулии Югл, которая делает то, чего не делает Марша. Я без них просто как без рук. Спасибо моему сыну Оуэну Кингу, который прочитал рукопись и сделал ценные замечания. Спасибо моей жене Табите, которая тоже вносила ценные поправки… в частности, дала книге правильное название.
Особая благодарность Рассу Дорру, который, работая помощником терапевта, согласился стать моим гуру во всяких исследованиях. Он внимательно просмотрел всю книгу и терпеливо объяснил мне, как пишутся и переписываются компьютерные программы, как их можно распространять. Без Расса «Конец смены» был бы значительно меньшей книжкой и не такой хорошей. Я еще хочу добавить, что в некоторых местах я намеренно изменил компьютерные протоколы в угоду художественному вымыслу. Те, кто разбирается в электронике, заметят это, ну и хорошо. Только Расс в этом не виноват.
И последнее. «Конец смены» — произведение художественное, но высокий уровень самоубийств — и в США, и во многих других странах, где прочитают эту книгу, — вещь слишком реальная. Номер Национальной горячей линии по предотвращению самоубийств в тексте также реальный: 1-800-273-TALK. Если вам все, как сказала Холли Гибни, опостылело, звоните. Потому что можно сделать, чтобы было лучше, и если попробовать, то обычно все получается.