– Это могло бы иметь крайне печальные последствия, но я надеюсь, что вы передумаете.
– Для кого именно они такие печальные, ваше величество – для вас или для вашего варварского царства?
– Для вашей семьи, граф.
– Что вы имеете в виду?
– Вам известно, как именно я захватил Ригу?
– Нет, но, зная вашу «изобретательность» и неразборчивость в средствах, я могу себе это представить!
– Полегче, старый пират, не стоит увеличивать счет, накопившийся у меня к вашей семейке, еще одним оскорблением! Так вот, она была взята без единого выстрела, если не считать того, который сделал по мне ваш сын в присутствии целой кучи свидетелей. И если я не смогу при необходимости представить это как покушение на члена шведской королевской семьи, то вы меня крайне недооцениваете!
– Бросьте, господин Странник, вам не удастся обмануть меня. Мой сын сейчас в Нарве.
– Черта с два! Карл Юхан сейчас сидит в рижском замке на цепи. Впрочем, вам, вероятно, знаком его почерк? Вот его письмо, ознакомьтесь.
Письмо было написано моим пленником, как только я узнал, что он способен писать, то есть до фарса с венчанием. Ничего способного скомпрометировать меня там не было, но его отец убедился, что он в моих руках.
– Что вы хотите, денег?
– Э нет, на этот раз вы так легко не отделаетесь. Я хочу, чтобы вы и ваши сторонники в риксдаге всеми силами поддержали обмен всех занятых Швецией русских земель, включая Новгород и Корелу, на Ригу.
– Это невозможно!
– Значит, вам придется сделать невозможное. Потому что если над рижским замком не взовьется шведский флаг, вашему сыну придется распрощаться с головой.
– Вам не удастся осудить его в Швеции!
– Хотите, поспорим? Впрочем, кто вам сказал, что мне непременно нужно решение шведского правосудия? Я вполне могу осудить его сам, могу заставить сделать это рижский магистрат, могу просто приказать удавить его по-тихому в каземате.
– Я обращусь к королю! Не хватало еще, чтобы шведских дворян казнили какие-то варварские царьки!
– Удачи! Но прежде хорошенько приготовьтесь, вам придется многое объяснить своему королю, при том что никаких доказательств у вас нет.
– У меня есть письмо…
– Там где-нибудь написано мое имя? Или место, где он содержится?
– Негодяй, но это вы его мне передали!
– Не кричите так, а то за оскорбление величества повесят не вашего сына, а вас!
– Вы слишком много на себя берете!
– Разве? Послушайте, я впервые столкнулся с вашей семейкой, когда был принцем-изгнанником, а теперь я имперский князь, русский царь и муж шведской принцессы. Вы же и ваш недоумок-сын – по-прежнему провинциальные дворянчики, путающиеся у меня под ногами. Однажды я неловко поставлю ногу, и славный род Юленшерна прервется. Но выход есть. Давайте как можно скорее осуществим этот обмен, и я покину Швецию, причем довольно надолго. Ей-богу, это всем будет выгодно, причем вам тоже.
– Каким образом?
– Святая пятница! Неужели это так трудно понять? Ну, во-первых, голова вашего непутевого сына останется на плечах. Во-вторых, этот обмен угоден вашему королю. Если вы его поддержите, его величество подумает, что вы и ваш род не столь уж безнадежны. Или вы вечно собираетесь быть в оппозиции?
Наш разговор прервал королевский паж, передавший, что меня хочет видеть королева-мать. Улыбнувшись на прощанье старому графу и ответив кивком на его поклон, я пошел за маленьким придворным. Покои ее величества располагались на прежнем месте, и я, пока шел, размышлял на тему, выселит ли свою мать Густав Адольф в случае женитьбы или для его жены отведут какое-нибудь другое помещение. Так и не придя ни к какому выводу, я вошел к теще и внимательно осмотрелся. Убранство комнаты не претерпело никаких изменений со времен нашей последней встречи. Королева Кристина с грустным видом сидела в высоком кресле и, казалось, не замечала моего прихода.
– Вы звали меня, матушка, – попытался я привлечь ее внимание.
– Ах, это вы Иоганн, я немного задумалась… кстати, раньше вы не называли меня матушкой.
– Наверное, это оттого, что раньше я называл вас «ваше величество».
– Верно, вы при всем своем шалопайстве были воспитанным и почтительным молодым… принцем, помнящим о своем происхождении и понимающим свои обязанности.
– Вас огорчает ваш сын?
– Вы заметили? Впрочем, о чем это я, тут и слепой бы заметил, а уж вы и подавно.
– Могу я что-нибудь сделать для вас?
– Не знаю. Помните наш разговор в этой комнате два года назад? Вы тогда говорили, что связь моего сына и графини Эббы совершенно нормальна и в ней нет ничего страшного.
– И готов повторить это сейчас. Ваш сын еще очень молодой человек, и его потребность в любви совершенно нормальна.
– Вы что, не понимаете, он ведь собирается на ней жениться!
– Вот как, простите, но мне так не показалось.
– Вы ошибаетесь, эта чертовка совсем его окрутила, и он уже спрашивал нашего позволения на этот брак.
– Как интересно; а что вы ему ответили?
– Вы издеваетесь? Разумеется, мы ответили категорическим отказом!
– Понятно.
– Что вам понятно? Иоганн, вы разумный человек и имеете влияние на нашего сына. Кроме того, вы член семьи и обязаны – вы слышите меня – просто обязаны повлиять на него!
– Матушка, вы ставите меня в неловкое положение. Мы друзья с вашим сыном, и я дорожу этой дружбой. Мне, знаете ли, не хотелось бы ее терять.
– Если вы его друг, то просто обязаны предостеречь его от ошибки!
– Но так ли уж велика эта ошибка? Давайте посмотрим на госпожу Браге без предвзятости. Она красива, умна, что немаловажно – здорова и потому вполне может родить шведскому королевскому дому кучу наследников. Разве не в этом предназначение королев? Да-да, знаю, она не королевского рода, но ведь и Ваза не всегда были королями.
– Иоганн, все дело именно в этом! Вы, верно, не знаете о печальной судьбе короля Эрика, вздумавшего жениться на простолюдинке!
– Брагге не простолюдины. Впрочем, я понимаю ваше беспокойство и в определенной степени разделяю его. Да, браки владетельных особ должны приносить и политические дивиденды. Такова уж наша доля.
– Слава богу, вы в отличие от моего сына это понимаете.
– Это да, но я понимаю и его, а также и малышку Эббу.
– Было бы что понимать… – фыркнула королева-мать.
– Не скажите, Густав влюблен и хочет добра своей возлюбленной. И он и Эбба хорошо понимают, что после их связи ее репутация подмочена. Разумеется, пока она королевская фаворитка, никто не посмеет ей что-нибудь сказать по этому поводу. Но как только король женится, она останется одна против людской молвы.
– Но это же не повод ему на ней жениться!
– Это не повод, это гораздо хуже. Это единственный выход, какой пришел в голову нашему доброму Густаву Адольфу. А поскольку он весьма упрям, то будет следовать по этому пути, пока не сломает на нем все препятствия. Или шею.
– Но что же делать?
– Нет ничего проще, надо найти другой выход.
– О боже, вы издеваетесь надо мной! Вы полагаете, мы не искали этот самый «другой выход»?
– Тогда странно, что вы его не нашли, ибо решение лежит на поверхности. Графиню Браге надо выдать замуж, и дело с концом.
– За кого?.. – простонала королева. – Вы же сами говорили о ее репутации… Из знати никто на это не пойдет, а что-то меньшее не устроит ее саму. К тому же у этой охотницы в силках сам король!
– Не все так плохо, матушка. Я в отличие от вас знаю Эббу. Во-первых, она девушка разумная, а во-вторых, действительно любит вашего сына. Нужно лишь найти выход, который всех устроит. Поскольку Густав вряд ли откажется от связи с ней, потенциальный жених должен быть не слишком щепетилен и при этом достаточно знатен, чтобы состоять при дворе.
– Вы полагаете, найдется человек, согласный добровольно увенчать свою голову рогами?
– Если цена за это будет приемлема, то половина шведской знати выстроится в очередь на руку и сердце юной графини.
– Чтобы стать посмешищем в глазах представителей второй половины?
– Представители второй половины будут готовы пинками загнать своих жен в королевскую постель, если узнают эту цену.
– Не будет ли она в таком случае слишком велика?
– Нет, если он будет при этом человеком полезным.
– Но где взять такого человека?
– Ну, не знаю… вы лучше меня знаете шведскую аристократию.
– Иоганн, кого вы хотите обмануть? Называйте вашего кандидата.
– Господь с вами, ваше величество, вы приписываете мне способности, каких у меня отродясь не бывало. Единственное, я мог бы подсказать вам, кого на эту роль пробовать не стоит совершенно.
– Говорите.
– Ну, не знаю… Карла Юхана Юленшерну, например.
– Интересный выбор.
– Да нет же, я говорю вам, что этого не стоит делать, несмотря на то что по ряду своих качеств он подходит почти идеально.
– Каких именно?
– Ну, он представитель одной из знатнейших семей в Швеции, стало быть, проблем с его пребыванием при дворе не предвидится. С другой стороны, он жаден и беспринципен, так что выгоды подобного брака могут его соблазнить. При этом он достаточно безнравственный человек, чтобы его не пугала двусмысленность положения.
– Хм… Почему же вы говорите, что он не подходит?
– Человек он совершенно пустой, но при этом деятельный. Обязательно совершит какую-нибудь глупость – и скомпрометирует и себя, и супругу, и покровительствующего ему монарха. Тут нужен человек другого склада характера – скажем так, более верный шведской короне.
Королева-мать нахмурила брови и глубоко задумалась… потом, очевидно приняв решение, встряхнула головой и внимательно посмотрела на меня.
– Иоганн, вы поговорите с графиней Браге об этом деле?
– Ну если вы хотите все испортить, то я готов.
– Испортить?
– Разумеется, матушка. Я мужчина, а Эбба, при всем ее незаурядном уме, все же женщина. Есть вещи, которые женщине может сказать только женщина. Другое дело, что когда Густав Адольф узнает о вашем – именно вашем, государыня, предложении – и придет ко мне, я мог бы расписать ему все выгоды и преимущества подобной комбинации.