В пятидесятые годы американцы, уменьшая размеры своих атомных зарядов, сумели упаковать их в снаряды артиллерийских орудий и создали тактическое ядерное оружие «поля боя». В советских войсках эту нишу заняли тактические ракеты – габариты атомных зарядов, созданных советскими учёными, были великоваты для сухопутных артиллерийских систем. А вот пятнадцатидюймовые орудия бывшего «Витторио Венето» подошли, и в пятьдесят восьмом «Победа» получила на вооружение атомные снаряды главного калибра мощностью двадцать килотонн. И в плане «Экватор» советскому линкору отводилась особая роль.
В ночь с 26 на 27 октября 1962 года, когда ожидалось американское вторжение на Кубу, «Победа» под флагом адмирала Чурсина, командующего Черноморским флотом, в сопровождении четырёх эсминцев появилась перед Босфором – неясный силуэт в утренней дымке на горизонте. Линейный корабль замер в двадцати милях от Стамбула, а в Анкару из Москвы по дипломатическим каналам ушла депеша, которую правильнее было бы назвать ультиматумом. Её содержание повергло в шок турецкого премьер-министра Исмета Инёню и президента Джемаля Гюрселя.
Ввиду обострения международной обстановки в ближайшее время возможен вооружённый конфликт между Советским Союзом и Соединёнными Штатами Америки. Правительство СССР ни в коем случае не желает эскалации этого конфликта и превращения его в мировую ядерную войну. Правительству СССР известно, что Турция является активным членом Североатлантического блока, но Советский Союз рекомендовал бы Турецкой Республике воздержаться от активного участия в возможном конфликте и не производить действий, которые могут иметь очень тяжёлые последствия.
А именно: если с территории Турции по территории Советского Союза будет произведён хотя бы один запуск американских ракет «Юпитер», дислоцированных в районе Измира, в качестве ответной меры Советский Союз оставляет за собой право немедленно обстрелять Стамбул с моря атомными снарядами (вплоть до полного его разрушения) и нанести ракетно-ядерный удар по Измиру. Если же правительство Турецкой Республики проявит благоразумие и не допустит пусков американских ракет средней дальности «Юпитер» со своей территории по территории СССР, Советский Союз гарантирует, что ни один советский атомный боезаряд не будет тем или иным образом приведён в действие на территории Турции.
Советский Союз также уведомляет турецкую сторону, что любая попытка атаковать советский линейный корабль «Победа», находящийся в нейтральных водах, военно-морскими или военно-воздушными силами будет рассматриваться как акт агрессии со стороны Турции.
Дипломаты редко говорят правду – такая у них работа. Однако СССР действительно не хотел мировой термоядерной войны: при всей своей склонности к авантюризму Хрущёв не был заядлым самоубийцей. Москве было известно, что Анкара долго колебалась, прежде чем дать согласие на размещение «Юпитеров» на своей территории – и хочется, и колется, – и что потомки свирепых янычар не страдают чрезмерной воинственностью. Существовала возможность удержать Турцию от вмешательства в глобальную термоядерную войну (если эта война, упаси бог, всё-таки разразиться) и нейтрализовать размещённые в Турции РСД США, из-за которых, собственно говоря, и разгорелся весь кубинский сыр-бор. В противном случае пришлось бы стрелять по Измиру атомными ракетами – низкая точность советских РСД не гарантировала поражения стартовых позиций «Юпитеров» обычными боеголовками, – а это автоматически втягивало Турцию в мировую ядерную войну. А в схватке с блоком НАТО (если, опять же, до этого дойдёт) лучше иметь на юге СССР недоброжелательного нейтрала, чем активного противника (пусть даже не слишком грозного).
Что же касается «Юпитеров» – лишь бы они не взлетели сразу, а через час после начала конфликта над Измиром появятся советские фронтовые бомбардировщики «Ил-28» с аэродромов Крыма. Экипажи «илов» готовили на совесть – «двадцать восьмые» имели все шансы доставить свой груз по назначению. Над своей территорией они шли на большой высоте, а при входе в зону поражения ЗРК ударные самолёты резко снижались, при этом часть машин выполняла отвлекающие маневры, сбивая зенитчиков с толку. Непосредственно над объектом выполнялся «подскок» до высоты тысяча метров, за которым следовал сброс «специзделия» на цель. Дивизия бомбардировщиков, выделенная для уничтожения турецких «Юпитеров», несла обычные боеприпасы – Советский Союз обещал, что при проявлении «доброй воли» на территории Турции не будет взорван ни один ядерный заряд (о простых боеприпасах речь не шла), – однако шесть машин имели на борту атомные бомбы: на случай, если турецкая «добрая воля» проявлена не будет, и американские РСД всё-таки взлетят (или попытаются взлететь).
Фронтовой бомбардировщик «Ил-28»
Стамбул стал атомным заложником великих держав. Советская сторона понимала, что прямым следствием ультиматума станет бегство из города его населения (прежде всего высокопоставленных лиц), однако это её устраивало. Если дело дойдёт до залпов атомных орудий, меньше будет жертв среди мирного населения, а дома, улицы, дворцы, портовые сооружения Стамбула не увезёшь на тележке, запряженной ишаком, и даже на автомашине.
Турки растерялись. Турецкому персоналу, обслуживающему «Юпитеры», был отдан приказ ни в коем случае не допустить их пусков без прямого приказа из Анкары, но в то же время турки пожаловались американцам. Янки поспешили успокоить мандражирующих союзников – мол, сейчас мы всё исправим. И действительно, авианосцы 6-го американского флота «Индепенденс» и «Корал Си» полным ходом направились в Эгейское море, чтобы отогнать от Стамбула эскадру обнаглевших красных. Но вместе с тем (о чём не знали ни в Анкаре, ни в Москве), офицерам США, контролировавшим ядерные заряды «Юпитеров» в Турции, был отдан приказ любой ценой обеспечить запуски этих ракет, если возникнет такая необходимость. Многослойная военно-политическая интрига, закрученная вокруг Турции, была чревата взрывом – ядерным.
27 октября 1962 года, около 19.00 по Москве, Чёрное море
Адмирал Чурсин стоял на верхнем мостике «Победы» и смотрел на берег. Полчаса назад командующий Черноморским флотом получил приказ о введении в действие плана «Экватор», а это означало, что худшие опасения оправдались – война началась. Но орудия линкора пока молчали: похоже, турки приняли условия ультиматума.
– Товарищ адмирал! – дробно простучав каблуками по трапу, на мостик вбежал офицер связи. Он был бледен, и рука его, протянувшая Чурсину бланк радиограммы, заметно дрожала.
Адмирал прочитал радиограмму и передал её стоявшему рядом командиру линкора.
– Боевая тревога, – глухо уронил он. – Атомная. С полной герметизацией корабля.
Капитану первого ранга Игнатьеву понадобилось несколько секунд, чтобы понять то, что было сказано в шифровке.
Севастополь подвергся ядерному нападению. Город разрушен. По данным радиолокаторов системы слежения, ракета была выпущена с территории Турции.
– Всё ясно? – спросил Чурсин.
– Так точно, товарищ адмирал.
…Огромная боевая машина, именуемая линейным кораблём, пришла в движение. С лязгом захлопывались люки и двери, поворачивались задрайки и кремальеры, включились вентиляция и система орошения, предназначенная защитить корабль от радиоактивной пыли. И задрались к небу тяжеленные стволы орудий главного калибра, шевельнулись – и замерли, ожидая команды «Огонь!». И команда пришла…
Левое орудие первой башни выбросило полотнище рыжего пламени. Пронёсся над морем тяжёлый грохот. Башня чуть повернулась, как живая, и выбросила второй снаряд. Оба снаряда ещё не долетели до замершего берега, когда ствол правого орудия первой башни покинул третий снаряд. А спустя минуту в азиатской части Стамбула выметнулась отчётливо различимая в мощной оптике дымная клякса; через пятнадцать секунд – вторая, на сей раз у самого Босфора, ещё через пятнадцать секунд – третья, на европейском берегу пролива.
– Проверка пристрелкой завершена! Снаряды легли в заданных квадратах!
– Спецснарядами – огонь!
На улицах Стамбула нарастала паника, но за то время, какое потребовалось атомному снаряду, выброшенному из левого орудия второй башни линкора «Победа», чтобы долететь до берега – за минуту с небольшим, – люди не успели сделать ничего: они даже не успели испугаться по-настоящему.
Над городом разлился ослепительный свет – «ярче тысячи солнц», как сказал в своё время Оппенгеймер. Свет брызнул в прорезь боевой рубки советского линкора, затенённую светопоглощающим щитком, и лица офицеров в тёмных очках показались иллюстрацией к боевику, коих немало появлялось на книжных прилавках в шестидесятые годы двадцатого века.
Дымный гриб, рождённый разрывом первого снаряда, не успел ещё подняться во весь рост, как правее его упал второй атомный снаряд, ещё через пятнадцать секунд – третий, в европейской части древнего города. Ударные волны ломали минареты как спички, рушились здания Византия-Константинополя-Стамбула, и гибли люди: тысячи и тысячи людей…
Командующий Черноморским флотом молчал, глядя на атомный ад невидящими глазами: ядерное пепелище Стамбула не могло возродить из пепла сожжённый Севастополь. Адмирал Чурсин не знал, что над Дарданеллами уже рвут воздух «скайуорриоры» с «Корал Си», а если бы и знал, это его ни в коей мере не взволновало бы. Он выполнил свой долг – страшный долг, – и всё дальнейшее уже не имело никакого значения…
…Американские офицеры, получив приказ «Любыми средствами обеспечить запуск ракет», выполнили его без колебаний. Три расчёта из пятнадцати, нейтрализовав турецкий персонал, сумели инициировать пуск трёх «Юпитеров». Одна ракета ушла на Севастополь, вторая на Новороссийск. Третья американская РСД не смогла оторваться от земли: турецкие солдаты, тоже получившие категорический приказ, расстреляли её на стартовой площадке из танковых орудий.
– О, аллах… – прошептал командовавший операцией турецкий полковник, наблюдая, как две американские ракеты уходят в небо. Он знал, чем это может кончиться, и потому не удивился, услышав рёв реактивных двигателей и увидев над Измиром шедшие на небольшой высоте самолёты с красными звёздами