– А я знаю? – командир окончательно рассвирепел. – Язык до Киева довёдет, слышал такой тезис? Вот и действуй. И без масла не возвращайся: засуну тебя в торпедный аппарат и выстрелю. Всё ясно?
– Так точно, – ответил молодой офицер, хотя ясно ему было, прямо скажем, далеко не всё. Однако в сложившейся обстановке Шеховцов не счёл возможным что-либо уточнять.
– Да, – уже вдогонку крикнул ему кавторанг, – получи и возьми с собой пистолет! На Кубе военное положение, и вообще для «барбудос» мужчина в военной форме и без оружия – это гораздо хуже и оскорбительней, чем для нас мужик без штанов на Невском проспекте. Всё, лейтенант, топай.
Лейтенант бодро соскочил с трапа на дощатый пирс. Черная пилотка, синяя тужурка, в вырезе которой видна тельняшка, брюки, выглаженные до бритвенной остроты и до блеска надраенные ботинки – красивое обрамление для молодости, которая красива сама по себе. А висевшая на боку Шеховцова кобура с ПМ – редкая деталь формы офицеров-подводников – добавляла ему уверенности в себе: той, которую чувствует любой вооружённый мужчина. Лейтенант Шеховцов был преисполнен решимости выполнить порученное ему задание, а заодно и ознакомиться с красотами (и красотками) Мариэля – первого зарубежного порта, в котором довелось оказаться молодому офицеру.
Особых красот поблизости не наблюдалось, а вот с красотками Сергею повезло почти сразу. Пройдя не более ста шагов по пирсу, к торцу которого была пришвартована «Б-4», а по обеим сторонам теснились разнокалиберные катера и рыбацкие посудины, лейтенант нос к носу столкнулся с двумя миловидными девушками в форме милисианос[47] – рубашки и брюки «верде оливо» (оливкового цвета), шнурованные ботинки с высокими голенищами и береты а ля Че Гевара. Одной из них, светловолосой, взгляд лейтенанта коснулся мельком, потому что вторая девушка его буквально ошарашила, и поговорка «Не бывает некрасивых женщин, бывают короткие боевые походы» была тут совершенно не при чём.
Гладкая смуглая кожа, выразительные тёмные глаза, вьющиеся волосы, собранные в «конский хвост», в меру пухлые губы, правильные черты лица, которое совсем не портила заметная скуластость – в этой девчонке перемешалась кровь нескольких рас: и кастильских идальго, приплывших из Европы (с мечом, но без женщин), и индейцев-караибов, исконных обитателей этих мест, и негров-рабов, столетиями гнувших спину на плантациях сахарного тростника. Коктейль получился сногсшибательный: неудивительно, что лейтенант Шеховцов почувствовал учащённое сердцебиение.
Девушка была воплощением женственности, но взгляд её был насторожённым – такой взгляд бывает у кошек-охотниц, умеющих не только мурлыкать, но и нещадно давить мышей и крыс. В правой руке смуглянка держала стволом вверх автомат со сложенным прикладом, и судя по тому, как она его держала, было видно, что обращаться с этой игрушкой она умеет. Лейтенант мысленно улыбнулся: он вдруг вспомнил, что автомат этот чешский, и называется «самопал». Такими автоматами были вооружены «барбудос», появившиеся на причале, когда к нему привязалась советская подлодка. «А что это у них за самопалы?» – заинтересовался старпом. Завязался разговор (в качестве толмача был привлечён Шеховцов), и выяснилось, что это чешские автоматы Sa.23 «9 mm samopal vz.48b» – самые что ни на есть «самопалы»! Невольный каламбур имел успех, и запомнился Сергею.
Милисиана Маризете
Впрочем, насторожённость в глазах смуглянки очень быстро сменилась радушием – обе милисианас сразу поняли, что перед ними «маринеро русо». Девушки улыбнулись (и не мысленно, а очень даже реально) – контакт был налажен. С грехом пополам Шеховцов сумел объяснить (ему мешало не столько слабое знание испанского языка, сколько темноволосая красавица, от которой он не мог отвести глаз), что «маринерос русос» требуется aceite[48], так как без него их «субмарино» не сможет воевать с врагами Кубы.
Девчонки заговорили наперебой, и из их быстрой речи Шеховцов понял, что главным начальником в Мариэле некий «команданте Игнасио», что «асейте» в порту хотя залейся, и его русским, конечно, дадут, надо только доложиться этому самому команданте, чтобы он распорядился.
– А где же мне его искать-то, девоньки? – развёл руками лейтенант.
Девушки (опять же наперебой) принялись объяснять, как найти портовую «офисину», где в настоящее время должен находиться команданте, однако вскоре Сергей запутался в их бесконечных «направо, потом налево» и машинально кивал головой, ничего уже не понимая.
Смуглянка (её звали Маризете, а имя её подруги лейтенант тут же забыл) сообразила, что так дело не пойдёт. Она решительно заявила, что сама проводит «русо маринеро Серхио» до офисины, а её подруга покамест и одна успешно убережёт пирс и от гусанос, и от гринго. Блондинке такой поворот сюжета понравился не очень (похоже, она сама претендовала на роль провожатой), но было уже поздно.
До офисины – одноэтажного строения, где то и дело хлопали двери и сновали туда-сюда вооружённые люди, – Сергей с Маризете добрались за какие-то десять минут, но там лейтенанта ждало разочарование. Команданте Игнасио, как выяснилось, пять минут назад уехал на оружейный склад на другом конце города (на противоположной стороне бухты) выдавать оружие ополченцам. Когда он вернётся – неизвестно, но без него дефицитным стратегическим сырьем, каковым является машинное масло, никто распоряжаться не вправе. И позвонить на склад не получается – что-то случилось со связью. Оставалось только ждать, однако Сергея утешало то, что Маризете не спешила вернуться на свой пост. Вероятно, она твёрдо решила передать русского моряка главному начальнику Мариэля с рук на руки, хотя лейтенанту Шеховцову хотелось думать, что была и другая причина.
Они сидели на улице, смотрели друга на друга и болтали. Обоим было уютно, хотя Сергей уже немного устал быть центром внимания и то и дело отвечать на приветственные возгласы кубинцев, широко улыбавшихся при виде «теньенте русо маринеро». Время шло, и Шеховцов, несмотря на близость очаровательной кубинки, начал чувствовать себя не в своей тарелке: в конце концов, его послали добывать масло, а не охмурять местных красавиц.
– Tiempo,[49] – сказал он Маризете и выразительно постучал по своим ручным часам.
Та кивнула, вскочила и гибким зверьком исчезала за дверями офисины. «Ну вот, и она меня бросила» – уныло подумал Шеховцов, и солнечный свет начинавшегося дня для него как-то сразу потускнел.
Но не прошло и нескольких минут, как Маризете вернулась, волоча за собой какого-то угрюмого бородача. Тот ворчал, но при виде Сергея разулыбался и сменил гнев на милость. И оказалось, что это водитель джипа, который согласен довезти их до оружейного склада. «Обоих!» – отметил про себя лейтенант. Как видно, милисиана решила до конца играть роль телохранительницы (что, впрочем, вполне устраивало лейтенанта Шеховцова).
И они помчались с ветерком (в полном смысле слова – машина была открытой), по широкой дуге огибая бухту размером два на три километра. И Сергей увидел причал, возле которого стояла его «Б-4», и увидел её саму – утренний воздух Мариэля был прозрачен и чист. Он ещё не знал, что видит свою лодку в последний раз, как не знал (и не мог знать), что корабли US Navy уже загнали в угол «Б-59» капитана 2-го ранга Савицкого, и что планета Земля уже разменяла последний час мирного времени.
Но и на оружейном складе неуловимого команданте не оказалось. Как удалось узнать Маризете, он поехал то ли к танкистам, то ли к зенитчикам, но обещал вернуться не позже чем через час. И это было похоже на правду – у склада толпились сотни людей, жаждавших получить винтовки и патроны, и команданте Игнасио не мог подвести своих рвавшихся в бой соотечественников. «Час, – подумал лейтенант Шеховцов, – целый час…». Торчать всё это время возле склада, на глазах множества людей, ему совсем не хотелось. А ещё ему хотелось остаться с Маризете наедине, чтобы её поцеловать (хотя бы). По напряжению толпы Сергей почувствовал, что война близка, что она реальна, а раз так, то кто знает, что будет завтра и с ним, и с кубинкой по имени Маризете? Получит он своё масло, лодка выйдет в море, и когда он снова увидит эту девушку, и увидит ли вообще? Нет, решил лейтенант, так не годится. И он, подбирая слова, спросил Маризете, не может ли она, пока их легендарный команданте Игнасио отсутствует, показать Сергею местные природные достопримечательности – пальмы и прочие лютики-цветочки, которые представляют для маринеро русо несомненный интерес? Лес-то – вон он, рядом, два шага шагнуть (склад был вынесен за территорию городка).
Маризете посмотрела не него, лукаво улыбнулась (в тёмных глазах её запрыгали озорные искорки) и молча кивнула. И они пошли, не обращая внимания ни на что и ни на кого.
Они шли по высокой траве, огибая редкие, но основательные пальмы и непролазные заросли. Они шли, держась за руки, и когда неровности бездорожья прижимали их друг к другу, они отнюдь не спешили разойтись. Они шли, увлечённые друг другом, понимая друг друга без слов, и не смотрели по сторонам. И поэтому ни лейтенант Шеховцов, ни милисиана Маризете не заметили, как в просветах над разлапистыми кронами деревьев, вдали, над западной оконечностью острова, небо расчертило множество белых полосок: там взлетали советские ракеты средней дальности, уносившиеся на север, к Америке.
Несколько раз Сергей хотел обнять девушку и поцеловать – так, чтобы закружилась голова (он чувствовал, что она этого ждёт). Однако лейтенант не делал этого – не потому что был слишком робок (к своим двадцати четырём годам он имел достаточный опыт общения с прекрасным полом – в широком диапазоне), и не потому что опасался международного скандала (об этом он вообще не думал). Всё было гораздо проще: Маризете, дочь нескольких рас, понравилась ему по-настоящему, а в таких случаях мужчины – настоящие мужчины – далеко не всегда смотрят на женщину исключительно как на объект вожделения, который можно попользовать через десять минут после знакомства. И Сергей Шеховцов растягивал минуты влюблённости, смакуя их, как выдержанное вино. Но время шло, и он понимал, что скоро им придётся идти обратно: они и так отошли от склада в глубь редколесья километра на полтора.