Я смотрю на медведя, потом на Бренду и снова разворачиваюсь на 180 градусов, вскипая от ярости. Лакированная деревянная дверь открывается только после третьего звонка. Госпожа Пиктон, узнав меня, тут же приходит в раздражение.
– Опять ты?! Убирайся, или я вызову полицию!
– Только не надо меня сейчас нервировать, ладно?
Бренда дипломатичнее меня:
– Вам стоит его послушать, госпожа Пиктон.
– Этого мальчишку? Ну уж нет! Вчера он пытался продать мне эту плюшевую игрушку, утверждая, что она принадлежала моему мужу!
– Просто фантастика, как она умеет перевирать чужие слова, – вздыхает медведь. – Она и меня понимала совершенно превратно.
Бренда любезно улыбается, выдерживая недобрый взгляд старухи с голубыми волосами.
– Я врач, госпожа Пиктон, и я подтверждаю, что этот плюшевый медведь – действительно реинкарнация вашего супруга. По причинам, которые было бы слишком долго объяснять, он выбрал нас для исполнения своей посмертной воли. Впереди еще целый месяц, но он настоятельно просил, чтобы мы принесли вам его подарок. С днем рождения!
И Бренда протягивает вдове шкатулку из красной кожи. Та ошеломленно открывает ее.
– Это… это же…
– Ваш фамильный браслет, – подтверждает Бренда.
– Но этого не может быть: он в банковском сейфе!
– Ваш муж нам его открыл.
– А откуда… эти бриллианты?
– Он хотел сделать вам сюрприз.
Вдова Пиктона ошарашенно вглядывается в медведя, когда я вкладываю его, как младенца, в ее дрожащие руки. Он поднимает лапу:
– Здравствуй, Эдна. Я не спрашиваю, скучаешь ли ты по мне.
– Леонард! – вскрикивает она.
И падает в обморок.
– Вы видели? – восклицает ее муж недоверчиво. – Она меня услышала!
– Драгоценности – лучший способ наладить отношения между супругами, – бормочет Бренда.
39
Мы поднимаем вдову, ведем в гостиную, усаживаем в кресло и ждем, когда она очнется. Не находя себе места от нетерпения, Бренда берет с подноса хрустальный графин, делает глоток и, убедившись, что там виски, сует его вдове под нос. Старая дама приоткрывает глаза. Расположившись на ее правой коленке, покойный супруг держит руку жены в своих лапах. Он уже надел ей на запястье свой подарок. Сверкание бриллиантов заставляет вдову вжаться в кресло.
– Это был не сон? – пугается она. – Но как такое может быть?
– Я умер, Эдна, но благодаря этому мальчику со мной всё в порядке. Ты долго насмехалась над моими работами по квантовой физике, над моей теорией, согласно которой сознание формирует нашу телесную оболочку и переживает ее, – а теперь видишь, я был прав. Тем не менее, Эдна, ты мне нужна. Я в опасности. Я испортил тебе жизнь, знаю, но ты единственная можешь спасти меня от смерти.
Он замолкает, глядя, как глаза старой дамы наполняются слезами. Она оборачивается ко мне, качая головой:
– Это не Леонард. Я его не узнаю… Он… слишком ласковый.
– Смерть всё ставит на свои места, Эдна. Прости меня за неприятности, которые я тебе причинил, за наши бесполезные препирательства, за то, что я не выносил твою стряпню и твои закидоны… Ты, конечно, здорово трепала мне нервы, но теперь этого не хватает. Семейный ад всё же лучше, чем одиночество в чистилище.
Старая дама нащупывает у себя в рукаве носовой платок. Он добавляет:
– Ну как, узнаешь меня теперь?
Она трясет головой, шмыгая носом. Потом нерешительно и с видимым отвращением дотрагивается до медведя, оседлавшего ее правое колено.
– Мне тоже этого не хватает, Леонард. Такая тишина в доме… Я никогда не научусь жить одна.
– У тебя же есть дети, – неуверенно отвечает он.
– Вот именно. Они сдадут меня в богадельню. Вилла теперь принадлежит им.
– Нет-нет, успокойся: я ее продал в обмен на пожизненное содержание, потому что мне нужны были деньги на исследования. Пожизненное содержание нас обоих: никто тебя не выставит на улицу.
– Может, поговорим о моих делах? – вмешиваюсь я, чтобы прервать это воркование.
Медведь и старая дама продолжают смотреть друг другу в глаза, будто меня нет.
– Я не хочу пережить тебя, – говорит она твердо и решительно. – Жизнь без тебя – ничто. Забери меня с собой, Леонард…
– Не сейчас, Нуну, – отвечает он в замешательстве. – Но обещаю, у нас будет еще шанс в другой жизни… если ты сделаешь то, что я скажу.
И он как можно деликатнее объясняет ей необходимость оставить его труп на дне океана и отдать властям чужой чип для того, чтобы дать ему время уничтожить Аннигиляционный экран.
– Ты опять взялся за свое? – возмущается Нуну.
– Это единственный способ, чтобы в один прекрасный день увезти тебя в свадебное путешествие в Рай.
– Смеешься?
– Да нет же, Нуну! Экран блокирует души, не давая им покинуть Землю, я тебе объяснял это сто раз! А если меня лишат чипа, я не смогу с тобой разговаривать. Слушай, у нас есть фантастический шанс: в двух шагах отсюда только что умер старик моего возраста; лицо у него разбито в кашу, а родственников нет. Будет достаточно, если ты подтвердишь, что это я.
Она молчит, нахмурив брови. Возможно, ее беспокоит, что из-за уничтожения экрана профессора посмертно объявят террористом.
– Леонард! – произносит она медленно и с нажимом, явно шокированная. – Я всё прекрасно поняла: ты хочешь, чтобы я опознала в чужом трупе тебя? И похоронила его в фамильном склепе!
– Не имеет значения, кому принадлежит труп, Эдна. Распечатав письмо, ты же выкидываешь конверт? Важно содержимое.
– Но это кощунство!
– Нет, это свидетельство любви! – раздражается он. – Если хочешь прожить со мной новую жизнь на том свете, ты должна помешать полиции найти мое тело! И точка!
– Ну нет! Теперь-то я тебя узнаю! – кричит она. – Ты совсем не изменился, всё такой же эгоист, даже не задумываешься о том, что испытывают другие…
– Как же ты мне осточертела, Эдна! – взрывается он и даже ударяет ее по колену. – Хватит пережевывать прошлое! У меня конкретная просьба, а время не ждет! Предпочитаешь остаться одна и на земле, и на небесах со своими дурацкими принципами – воля твоя, мне плевать!
Боясь, что он сорвет переговоры, я спешу объяснить вдове, что, если она откажется нам помочь, я стану сиротой. Она холодно оглядывает меня, будто я прервал их задушевную беседу.
– Да кто ты такой, в конце концов? – бросает она.
От неожиданности у меня чуть не срывается с языка: «Убийца вашего мужа».
– Это Томас Дримм, мой домовладелец, – объявляет медведь. – Он предоставил мне политическое убежище в своем медведе. В результате под угрозой оказалась жизнь его отца, и, пока ты трясешься над своим фамильным склепом, его пытают в Министерстве государственной безопасности!
Старая дама выдерживает взгляд пластмассовых шариков, потом искоса оглядывает меня и оборачивается к Бренде, кисло интересуясь:
– А вы, доктор, – какова ваша роль в этой истории?
– Такая же, как и у вас, госпожа Пиктон, – улыбается Бренда. – Я – добровольная жертва нерушимого союза этих двух психов.
Губы старухи перестают дрожать, лицо смягчается, но тут же снова искажается воинственной гримасой.
– Дайте мне мою палку, – требует она, резко вставая с кресла, и без всякого почтения сбрасывает мужа на ковер.
40
Над Деловым центром Нордвиля возвышается Голубой холм, поросший высокими деревьями, – это резиденция правительства. Здания двенадцати министерств, выкрашенные в небесно-голубой цвет, окружают Главный дом – особняк президента, который благодаря своей бирюзовой колоннаде, увенчанной золотым куполом с флагом на громоотводе, сильно смахивает на торт.
Такси останавливается перед центральным контрольно-пропускным пунктом. Бренда выходит, нацепив свою самую обворожительную улыбку.
– Это Томас Дримм, – говорит она.
С непроницаемым лицом офицер службы безопасности спрашивает, с кем у нас назначена встреча.
– Я не знаю. Скажите, что здесь Томас Дримм с поручением от профессора Пиктона, и вы увидите, кто ответит первым.
Не спуская с нее глаз, офицер что-то набирает на клавиатуре.
– А вы кто?
– Я персональный врач господина Дримма и несу за него полную ответственность.
Офицер указывает ей на считывающее устройство для чипов под козырьком из плексигласа. Бренда наклоняет голову к перекрестью лучей, и на мониторе появляются ее личные данные.
– Вы не заплатили штраф за нарушение правил третьего уровня, – напоминает он ей, указывая на экран. – Отсутствие подсветки на велосипеде.
– Я подала заявление о том, что у меня украли фары.
– Это не отменяет уплаты штрафа. Новый министр энергоресурсов ждет господина Томаса Дримма, – заключает он, читая на другом мониторе ответ на запрос о встрече. – Пятое министерство по левой стороне.
Бренда отрицательно качает головой.
– Господин Дримм предпочитает, чтобы беседа прошла в Министерстве государственной безопасности, в шестом отделе.
Я задерживаю дыхание. Пиктон посоветовал мне сразу раскрыть карты: так сработает эффект неожиданности и вдобавок они увидят, что я их не боюсь. Меня травят, мной манипулируют, а я это знаю и не скрываю, что знаю, поэтому теперь преимущество на моей стороне. Бренда согласна с такой стратегией. Мне осталось только как следует запудрить им мозги.
Офицер заносит заявление Бренды в компьютер. Спустя десять секунд на экране появляется ответ, о чем свидетельствует его приподнятая левая бровь.
– Вам в десятое министерство: идите по правой стороне, потом налево, потом в центр. Площадь Превентивной войны. Но господина Дримма ожидают одного, мадемуазель. Министерская охрана позаботится о его безопасности, как только он войдет на территорию.
Бренда испуганно смотрит на меня. Я успокаиваю ее взглядом, показывая, что ко всему готов. Она снова поворачивается к воротам:
– Тогда доложите обо мне Полю Бéнзу, министру благосостояния.
На губах офицера гуляет насмешливая улыбка, пока его пальцы печатают просьбу Бренды.