– Эй, – приглушенно крикнула она. – Здесь есть кто-нибудь?
Тишина, глубокая, полновесная тишина ответила девушке: «Не-э-эт».
– Раз, два, три, четыре, пять, я иду стрелять. Кто не спрятался, я не виновата, – пробормотала Юля и пошла в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
На втором этаже тоже было пусто. Ковровое покрытие скатано в рулоны, стулья сдвинуты, буфет закрыт. На Юлю задумчиво смотрели со стен портреты знаменитых в прошлом актеров и актрис Щедрого.
– Ну я так не играю, – сказала Юля. – Какого черта вы прячетесь?
Никто ей не ответил. Юля разозлилась и дернула тяжелую дверь, ведущую в зрительный зал. Дверь со скрипом подалась, и тут Юля упала, закрывая ладонями глаза. Потому что из дверного проема на нее хлынул такой свет, что смотреть было больно.
– Не трогайте меня! – Юля ощутила чье-то прикосновение и заорала как резаная. – Я пришла с миром!
– Успокойся, дева, – услышала она прохладный, как мятная кола, голос.
Что интересно, голос говорил по-русски. Но с едва уловимым акцентом.
Юля села. Открыла глаза. Свет был, но уже не такой воинственный. Юля подняла глаза на фигуру, стоявшую рядом с нею и протягивающую ей руку. Фигура принадлежала женщине, а скорее юной девушке. Девушка была хороша в алом платье с бахромой и мокасинах. В ее длинные волосы были вплетены десятки перышек и колечек. Между бровями висели гипсовые шарики. Но самое главное – за спиной девушки были крылья из переливчатых серо-черных перьев.
– Вы кто? – спросила Юля.
– Меня зовут Ацет, что в переводе на ваш язык означает «вестница». Идем, госпожа. Великий бог давно ждет тебя и хочет говорить с тобою.
– Отлично. – Юля встала на ноги, отряхнулась, поправила шляпку. – Великий бог, говорите? Ладно, разберемся.
Юля пошла за Ацет, спускаясь к сцене по ступеням зрительного зала. Наконец они добрались до сцены. Сцена была закрыта занавесом.
– Очень мило, – сказала Юля. – Бог на сцене, что ли?
– Нет, нет, идем дальше!
Ацет резво подпрыгнула и оказалась на сцене. Юля решила не отставать, показать класс – и взлетела. Невысоко, метра на два, на три. И так спустилась на сцену. Ацет отодвинула в сторону тяжелый занавес, пропуская Юлю вперед. Юля прошла и остановилась, не зная, смеяться ей или плакать.
Майя, видимо, любили театр. Но ничего в нем не понимали. Они расположились со всеми удобствами в декорациях водевиля «Гусарская баллада», разводили костры, варили в котелках какое-то варево. Пахло почему-то крабовыми палочками.
На Юлю особо не обратили внимания. Ацет повела ее за сцену. Тут было не прибрано, сыровато и неуютно. Театр за сценой – малопривлекательное зрелище, собрание старых декораций, пыльного реквизита и прочей ерунды.
Ацет подвела Юлю к двери с табличкой «Правление» и сказала:
– Великий бог здесь.
И постучалась.
– Апчхи! – оглушительно раздалось за дверью.
– Великий бог позволяет тебе пройти, – сказала Ацет, открывая дверь. – А я подожду снаружи.
Юля пошла. Приемная правления театра была обыкновенной комнатой с диванами и письменным столом. Сейчас на столе стоял табурет, задрапированный парчой (видимо, местной, из реквизита). На табурете довольно неловко сидел человек в накидке из алых перьев, холстинных одеждах и в золотой маске.
– Поклоняюсь великому богу майя! Солнце – твой лик, деревья – твои руки, небеса – подножие ног твоих!
Юля, когда надо, могла и перед богом не сплоховать.
– Очень мило, дитя, – сказал бог майя. – Ты красива и почтительна. Приятно тебя видеть.
– Мне тоже приятно вас видеть, боже. А где вы так научились говорить по-русски?
– Это природное свойство майя. Как вода принимает отражения тех, кто смотрит в нее, так и мы принимаем языки тех, кого завоевываем. Но разве это твое главное вопрошание, дитя?
– Гм, нет, конечно. Боже, я вот что хотела спросить: почему вы решились вернуться с далеких звезд?
– Все очень просто, – качнулась золотая маска. – Среди звезд жить плохо и неуютно. Дом тянет к себе.
– Но разве ваш дом здесь? Вам надо на Юкатан, потом, это, в Кампече, Табаско, Кинтана-Роо и прилежащие к ним области. Именно там развивалась ваша цивилизация. А здесь дичь, глушь, Россия!
Тут Юля услыхала звук индейской флейты. Флейта выводила красивую, но какую-то тревожную мелодию.
– Русия? – повторил за Юлей майяский бог. – Тогда мы почти не слышали о ней. Что ж, откроем ее для себя заново, раз уж так получилось…
– То есть что значит «так получилось»?
– Наш главный вождь корабля ошибся в своих расчетах и мерах. Кораблю было положено приземлиться в Гватемале, а в результате ошибки мы оказались здесь. Здесь тоже неплохо, только холодно.
– Послушайте, великий боже, – выступила с радикальным предложением Юля. – А что, если мы вас отправим в Гватемалу в большой железной птице с крыльями.
– Это на самолете, что ли? – ехидно вопросило божество.
– Откуда вы знаете?!
– Мы же не совсем идиоты. Мы наблюдали за развитием человечества на Земле. Мы же недалеко улетели – всего лишь в Крабовидную туманность.
– Гхм. Хорошо сказано: недалеко. Значит, вы наблюдали. Дожидались своего часа.
– Да. Наши астрономы подсчитали конец цикла, на который придется великое развитие человечества, а потом великая беда. Ваша цивилизация близится к закату, и, значит, наступило время для нашей цивилизации.
– Ловко! – хмыкнула Юля. – Скажите, бог, вы тут главный или есть кто поглавнее вас?
– Нет, я главный, самый главный.
– Значит, это вы отвечаете за вирус?
– За что?
– За вирус. Болезнь, поразившую людей.
– А, нет, за это отвечает главный лекарь корабля. Он должен был изобрести такую болезнь, которая сразу бы убивала людей. Но у него не получилось – слишком стары данные о восприимчивости человечества.
– Зачем вы хотите нашей смерти?!
– Лично вашей смерти я не хочу, ведьма. К ведьмам я отношусь с уважением, хотя они составляют мне конкуренцию на рынке чудотворений. Не бойтесь, от червленой чумы вы не умрете. Она поражает только обычных людей и не распространяется на ведьм и нежить. Так что тебе нечего бояться.
– Дайте нам противоядие от болезни.
– Нет.
– Тогда я сама найду его! И клянусь, в моем городе вы царить не будете!
– Что ты сможешь сделать против нас, маленькая ведьма? Ваши собственные воины и те защищают нас.
Юля сжала кулачки:
– Убирайтесь с моей земли!
– А что ты можешь? Чем заставишь нас убраться?
Юля прошептала что-то, а потом выбросила вперед обе руки. Из ее растопыренных пальцев в бога ударили струи пламени. Одежда бога запылала было, но он хлопнул в ладоши, и пламя пропало.
– Ты опасная женщина, о ведьма, – сказал бог. – Но мы не боимся тебя. Мы предлагаем тебе сотрудничать с нами. Если хочешь, займи пост самого главного руководителя в городе.
– Не нужны мне ваши подачки.
– В таком случае можешь идти. Хотя нет, останься. Через некоторое время состоится казнь ослушника, и мне бы хотелось, чтобы ты посмотрела, как мы умеем казнить.
– Да уж не сомневаюсь, что вы придумали какую-нибудь гадость. Послушайте, бог!
– Да?
– А почему вы носите маску?
– Потому что лица моего не может увидеть человек и остаться в живых.
– Но я не человек, я ведьма. Покажите мне свое лицо.
– Ты забываешься. Твоя аудиенция окончена. Уходи. Ацет отведет тебя в комнату пира и угостит нашими кушаньями. А потом ты посмотришь на казнь.
– Я хотела задать еще несколько вопросов!
– Задашь потом, после казни, – насмешливо сказал бог и отвернулся.
Ацет с поклоном взяла Юлю за руку:
– Идем, госпожа.
Они вышли из комнаты, оставив бога в одиночестве, и направились по коридору, покрытому отодравшимся кое-где линолеумом. Стены коридора были оклеены афишами разных спектаклей, некоторые афиши даже заплесневели – в театре было сыровато, ведь построили его на осушенном болоте.
Долгое блуждание в закулисье театра вывело ведьму и ее спутницу в достаточно просторную комнату, бывшую когда-то гримуборной. Теперь же посреди комнаты пылал костерок, над ним на вертеле поворачивалась какая-то небольшая тушка зверька. Пахло жареным мясом и специями. Тут же сидели три женщины в майяских одеждах. Увидев Юлю и Ацет, они поклонились и перебросились меж собой парой слов.
– Что они говорят? – спросила у Ацет Юля.
– Они спрашивают, будете ли вы есть кошку. Она как раз зажарилась.
– Нет, – быстро ответила Юля. – Мои религиозные убеждения запрещают есть животную пищу. Так что не напрягайтесь.
Ацет что-то сказала женщинам. Те улыбнулись, поклонились и знаком пригласили Юлю следовать за ними.
– Что такое?
Женщины показали Юле какое-то варево оранжевого цвета. Пахло оно знакомо.
– Крабовые палочки, – убитым голосом сказала Юля. – Вы сварили крабовые палочки. Нет. Это я тоже не ем. Ацет!
– Да, госпожа?
– Уведи меня отсюда, иначе меня стошнит.
– Но вы ничего не поели…
– Я не голодна. Уйдем!
Они вышли из комнаты. Юля украдкой сунула в рот мятную пастилку и пожалела о том, что не взяла с собой сигарет.
– Ацет, я хочу посмотреть на осужденного к смерти, которого собрались казнить.
– Хорошо, госпожа, это никому не возбраняется.
И Ацет привела Юлю в театральный подвал.
Здесь горели и коптили факелы, создавая неверный, какой-то ирреальный свет. Электричества то ли не было, то ли майя не врубились, как им пользоваться. Юля не стала лезть со своим уставом в чужой монастырь и показывать, как включать лампы. Она проследовала за Ацет в центр комнаты.
Здесь сидел узник. Юля сразу узнала его – по перьям и кожаным наплечникам.
– Это же ваш вождь! – воскликнула Юля.
– Да, это главный вождь корабля, но он совершил преступление – провел корабль не тем курсом. Он должен искупить свой грех и омыть кровью тча.
– Тча?
– Священные камни.
– Могу я поговорить с ним?
– Да, госпожа. Он тоже понимает ваш язык…Встань, Тцаль, – обратилась Ацет к узнику, – вот госпожа, которая хочет поговорить с тобой.