«Можно с вами поговорить?»
«Да, конечно, только я вообще-то спешу домой».
«Я могу вас проводить. Время позднее».
«Хорошо».
Она доверчиво назвала адрес. Она жила в бедном квартале, это было довольно далеко. Мы пошли и за разговором не заметили, как дошли до ее домика. Мы разговаривали о разном, я рассказал ей о своей загубленной семейной жизни, она доверчиво поверяла мне свои юные мечты…
Словом, когда мы распрощались, я уговорил ее встретиться еще раз.
И мы стали встречаться. Это были совершенно дружеские встречи, она не интересовала меня как женщина, а я для нее был почти стариком. Мы переписывались стихами, оба любили осень и радовались ее приходу. Ли подвигла меня на продолжение строительства джонки, я нашел хорошую работу, и в моей жизни началась светлая полоса. Я считал Ли феей, принесшей мне удачу, и у меня в мыслях не возникало отнестись к ней как к женщине.
Наступил день рождения Ли, и я преподнес ей в подарок колокольчики ветра и маленькую модель корабля – я знал, что она их собирала. В благодарность она неумело, но нежно поцеловала меня, и тогда я понял: я люблю ее и жить без нее не могу. Но понял я также и другое: Ли тоже влюблена в меня. Это было ужасно.
– Почему?
– Как вы не понимаете, друзья! Ли была так юна, так девственна, что я боялся оскорбить ее самим своим дыханием. А между тем мне стали сниться сны, в которых я исступленно ласкал эту прекрасную девушку. Я просыпался сам не свой и при очередной встрече с Ли был суров и холоден. А она… Она горела пылкой первой любовью и однажды призналась мне, что еще не знала мужчин и хочет, чтобы ее первым мужчиной был я. И тогда я солгал. Я сказал Ли, что женюсь и совсем не люблю ее, а отношусь к ней как к другу. Помню ее глаза в тот миг… Я проклинал себя за эту ложь, но понимал, что с этой девочкой никогда не смогу быть вместе. Мы расстались. Я принес ей одно горе, я убил ее надежды, и с тех пор я дал зарок не смотреть на женщин. Они такие хрупкие существа, их так легко обидеть! Они тянутся к мужчинам, как цветок подсолнечника – к солнцу, а встречают грубость, непонимание или откровенную похоть.
– Тяжелую ты рассказал историю, Лей, – сказал Жуй Железная Крыса. – Но все-таки не вини себя. Это уж что кому на роду написано – умереть тихой блаженной смертью или погибнуть от собственной руки.
– Нет, нет, ребята, я виноват, и совесть моя неспокойна. Все, что я мог сделать, подкинул в дом ее родителей пять связок золотых монет, чтобы они могли посмертно издать стихи бедной Ли.
– Утешься, – сказал монах Куй. – Ли сейчас на небесах и уж верно стала феей. А ты за свои грехи страдаешь здесь, среди этих постылых рож.
– Это кого ты назвал постылыми рожами? – немедленно завопили прикованные к стенам несчастные.
– Да ты сам на себя погляди, корыто треснутое!
– Если у нас постылые рожи, то у вас они похабные и жирные, но ничего, скоро мы доберемся до вашего мяска, будем вгрызаться вам в щеки и сожрем ваши губы вместе с бородами!
Разбойники содрогнулись, представив эту картину.
– Заткнитесь! – крикнул Куй узникам. – Не мешайте нашей беседе.
– О-хо-хо, скажите пожалуйста, «беседа»! Отбеседуетесь скоро, ножки-то дрожат от усталости. Как только упадете, мы до вас дотянемся!
– Не обращайте на убогих внимания, братья, – сказал Пей, прозванный Волшебником Лазуритового Города. – Теперь моя очередь читать стихи и рассказывать историю о женщине.
– Начинай, брат.
И Пей прочел стихи:
Себя яснить до степени стекла.
До хрупкости, прозрачности и звона,
Чтоб все непостоянство халцедона
Душа сама в себе превозмогла.
Всю тонкость лепестка и хрусталя,
Всю нежность материнской колыбельной
Душе отдаст легко и безраздельно
Такая терпеливая земля.
Душа сама откликнется, дрожа,
Как колокольчик, у дверей звенящий,
На каждый крик, на каждый стон молящий,
На жалобу, что жизнь нехороша.
И в праздник окна вымоет, и свет
Проникнет сквозь руины и завалы,
Чтобы душа, яснея, узнавала
Все то, чего в ней не было и нет.
Стекло души прозрачно. И того
Всё стоило. Все муки и паденья.
На Божий мир, на всякое творенье
Небесный свет сияет сквозь него.
– Возвышенно и метафорично, – сказал Куй, когда Пей закончил чтение.
– Я бы даже сказал, чересчур метафорично, – согласился Жуй. – Стекло и хрупкость как состояние души. Интересно.
– Что ж, а теперь ждем от тебя истории в прозе. О какой женщине ты будешь рассказывать?
– О женщине, в которую когда-то был влюблен и которая отвергла мою любовь сама не зная почему.
– Вот это интересно. Слушаем тебя!
И Пей, стараясь не глядеть в горящие глаза прикованных страдальцев, начал свой рассказ:
– Я был довольно молод и молодость свою проводил не в кабаках, а в книжных лавках и книгохранилищах. Я упивался книжной премудростью, много читал, в особенности стихи. И вот однажды я проходил по улице и вижу вывеску «Книгохранилище госпожи Цзан. Посещение свободное». Я очень обрадовался: новое книгохранилище – это новые знания, новые радости открытий. Я вошел в помещение и огляделся. Комната была светлой и вся заставлена шкафами со свитками. Тут в комнату вошла женщина. Ее глаза светились умом и приветливостью.
«Вы мой первый посетитель», – радостно сказала она и поклонилась.
Я тоже склонил голову в поклоне:
«А вы, как я понимаю, госпожа Цзан?»
«Совершенно верно. Прошу вас, проходите, располагайтесь. Пока вы будете просматривать каталог нашего хранилища, я приготовлю вам чай. Какой вы предпочитаете: белый, черный или зеленый?
«Зеленый, пожалуйста, и не очень крепкий».
«Хорошо».
Она удалилась, а я стал знакомиться с книжными свитками. Боги, какое тут было книжное богатство! Я так увлекся, что даже не сразу услыхал, как меня зовет госпожа Цзан.
Она принесла чай и поставила его на маленький столик. Присела рядом.
«Вы уже что-то нашли для себя?» – спросила она.
«Да, госпожа Цзан. Вот этот свиток с описанием падения царства Хэ я очень хотел бы почитать».
«Что ж, я рада. Берите и читайте. И пейте чай, а то остынет».
Себе она тоже налила чаю, и мы пили и неторопливо беседовали. Она рассказала, что книгохранилище ей досталось в наследство от родителей, что дела продвигаются скромно, но она лелеет надежду, что читателей будет много и дела ее хранилища пойдут в гору. За пользование книгами она брала символическую плату, но я также узнал, что у книгохранилища есть богатые покровители, которые жертвуют много денег на украшение здания и приобретение новых свитков.
В тот день я ушел от нее окрыленный, очень быстро прочел свиток и пришел вернуть его.
Госпожа Цзан встретила меня с улыбкой, но я заметил в ее глазах следы печали и усталости.
«Я так рада вам, – сказала она. – Приятно видеть настоящего ценителя книг. Чаю?»
«Да, если позволите».
Я стал завсегдатаем этого книжного собрания. Но не только книги и свитки тянули меня. Я влюбился в госпожу Цзан, она олицетворяла для меня всю прелесть и мудрость женщины, в ней видел я совершенство. И вот однажды я пришел в книгохранилище для того, чтобы сделать предложение госпоже Цзан.
Она вышла ко мне, и я увидел, что ее глаза сильно заплаканы.
«Что случилось?» – напрямик спросил я.
«Мой богатый и влиятельный родственник решил закрыть хранилище».
«Почему?»
«Он покупает его, в смысле книги, и увозит к себе в северную провинцию».
«Но как же вы?»
И тут она снова заплакала:
«Меня насильно выдают замуж!»
Сердце у меня оборвалось.
«Я совершенно не люблю этого человека. Он, конечно, почтенный господин, очень богат и знатен, наш род много выиграет оттого, что породнится с ним, но ведь сердцу не прикажешь!»
«Сердце ваше занято?» – спросил я.
«Да», – прошептала она, роняя слезы.
«И я могу узнать кем?»
«Вами, добрый господин».
Она опустила голову и зарыдала еще пуще.
«О госпожа Цзан! Не плачьте, ваш плач разрывает мое сердце. Знайте, что я люблю вас, как никого еще не любил. Я пришел сегодня, чтобы просить вас выйти за меня замуж».
«Это предложение мне весьма лестно, и я с удовольствием приняла бы его, но боюсь, мне придется подчиниться воле семьи».
«Умоляю вас! – вскричал я. – Давайте убежим и тайно поженимся!»
«Что ж, у меня, похоже, нет другого выхода, – сказала она и вытерла слезы. – Если вы честный человек и намерения ваши благородны, я выйду за вас и уеду с вами».
Мы договорились, что завтра вечером я буду ждать ее в храме Бонпо. Там нас поженят, и мы уедем.
И вот вечером я ждал ее в храме Бонпо. Проходили часы, а госпожи Цзан все не было. Я изнывал от нетерпения, волновался, переживал… Вдруг в храм вошла девушка. Я напрягся, но это была не госпожа Цзан.
Но девушка подошла именно ко мне.
«Господин Пей?» – спросила она.
«Да».
«У меня к вам письмо от госпожи Цзан».
«А где она сама?»
«Прочтите письмо, и вы все поймете».
Она ушла, а я развернул письмо.
Торопливыми иероглифами было написано:
«Любимый! Мои родственники прознали о нас. Меня увозят на север. Не ищи меня! Видно, нам не суждено быть вместе».
Горю моему не было предела. Но судьба есть судьба, и я ей покорился. Вот такая история.
– Грустная и короткая, – сказал монах Куй. – Но посмотрите-ка, эти жабы не плачут. Мы их не разжалобили своими историями!
– Не добьетесь от нас жалости! – закричали прикованные. – Нас никто не жалел, вот и мы никого не жалеем! Мы ждем, когда вы начнете падать от усталости, и тогда примемся вас есть.
– Мне ногу!
– Мне бедро!
– Мне внутренности!
– О боги! – возопил Лей Яшмовый Таз. – Неужели вы допустите, чтобы нас съели эти чудовища!