Надо было срочно подумать о другом: как только обнаружат, что меня в горящей машине нет, начнут прочёсывать округу в поисках тела. А тело оказалось в живых и очень не хочет попадать в руки полиции. Я вспомнила, что слева, совсем неподалёку идут уступами вниз по склону холма улицы Заречные. Частный сектор, домишки без претензий на архитектуру, огородики террасами, как дебильная пародия на испанские Альпы. Если удастся затеряться в них, искать меня будет бесполезно – никто не станет выставлять оцепление вокруг этого огромного, беспорядочно застроенного района.
С такими разумными мыслями я двинулась – то ползком, то на четвереньках – вдоль забора большого гаражного кооператива, неприглядного скопища ребристых железяк. Обогнула его, поминутно оглядываясь туда, где догорала моя машина, и вот уже впереди показались тусклые огоньки в окнах маленьких, будто игрушечных, домиков. Спасение находилось совсем близко – рукой подать, но мне было суждено пережить ещё один шок.
Свадьба в подземелье
Прямо на своём пути я увидела в земле расщелину, из которой пробивались едва заметное свечение и тихий звук. Девушка я – мистикой сильно не искалеченная, но эта дыра вызвала во мне какие-то ассоциации с адским предбанником, и, машинально перекрестившись, я хотела обойти её стороной.
Не тут-то было. Из отверстия показалась верхняя часть человеческой фигуры, судя по кашлю, – мужской. Скрываться было бесполезно – я находилась от зомби всего-то метрах в трёх. Мужчина повертел головой, увидел меня и приглушённо воскликнул:
– Ух ты, баба! Живая…
Я остолбенела. А покойник, которого, наверно, тоже сильно удивило явление живой женщины, поманил меня пальцем:
– Ну-ка подойди сюда, не бойся.
На ватных ногах я подошла к краю расщелины и увидела, что на самом деле гипотетический мертвец живее всех живых и представляет собой мужичонку бомжеватого вида, лет этак пятидесяти. Он с любопытством глядел на меня из ямы снизу вверх, задрав жиденькую бородёнку клинышком:
– Чего шастаешь по ночам, подруга?
Тут я немного пришла в себя и ответила в тон ему:
– Твоё-то какое чё, мужик?
– С оперативными целями интересуюсь, – сказал мужчина, – А что это за кипиш там, под горой? Пионеры, чтобы костры жечь, вроде уже спят.
– Это моя машина горит, – по возможности беспечно махнула я рукой, – старая уже, пришлось бросить.
– Ага, а менты её в последний путь провожают, да? – захехекал мужичок.
Я недоумевающе пожала плечами: сама, мол, не пойму. А он вдруг резко оборвал смешок, и в голосе его послышались нотки металла:
– Ладно, подруга, живо полезай за мной! Дёрнешься бежать – всё равно догоню или заору так, что мусора со всей округи сюда сбегутся.
От обалдения я захлопала глазами, потом сообразила: если бы выходец из подземного царства сам опасался полицейских, звать бы их он не стал. Значит, особо бояться мне нечего. А если удастся пересидеть в его берлоге хотя бы до утра – это уже спасение. Страх возможного изнасилования я отмела сразу как неуместную роскошь в моём положении.
– Ну давай, Плутон хренов, показывай дорогу! – по возможности смелым голосом сказала я.
Мужичку это понравилось. Он уважительно глянул на меня и ушёл в земные недра. Я свесилась в дыру, нащупывая ногами дно. Было неглубоко, под ногами оказались скользкие бока труб. Я опустилась, согнулась и полуползком двинулась следом за проводником. Пахло сыростью и почему-то вокзалами.
Далеко передвигаться, впрочем, не пришлось. Через каких-то десятка полтора метров узкий ход теплотрассы перешёл в относительно просторную подземную камеру, едва освещённую тусклым светом нескольких свечей. Посреди помещения торчало импровизированное сооружение, призванное изображать собой стол. Вокруг него расположились пятеро: две женщины и трое мужчин. Один из них, крупный пожилой дядя, потрясённо ахнул, увидев меня, и пробасил:
– Генок, у вас явный талант находить женщин где угодно!
Мой похититель, который оказался Геной, довольно хмыкнул:
– Свинья, Витальич, сам понимаешь, грязь везде найдёт. Красавица нежданчиком забрела на наш праздник, так что прошу любить и типа жаловать. Обнюхаться, правда, не успели. Как тебя там?
Я назвалась, всё ещё недоумевая, в какую переделку попала на сей раз. Компания, судя по специфическому запаху, состояла из бомжей, однако меня сбивало с толку убранство стола: на нём гнездились бутылки с водкой и шампанским, увесистые ломти пастромы, красная рыба, зелень и фрукты. Даже разномастные пластиковые и гранёные стаканы не портили впечатления. И тут я ощутила, как дико, до урчания в животе, проголодалась.
– Ну хватит девчонку на пороге держать, – ворчливо сказала женщина, та, что постарше, – давай, присаживайся к нашему столу и угостись чем бог послал.
Я подумала, что бог бомжей явно добрее моего бога, поблагодарила и осторожно села рядом с девушкой неопределённого возраста, стараясь дышать ртом и через раз. А Генок тем временем рассказывал честной компании:
– Не успел я выбраться, чтобы отлить – хоп, прямо на меня эта сойка летит: глаза вытаращенные, крестится и бормочет чего-то. По ходу, за жмура меня приняла. А под горой её машина горит, и менты кипишуют. Во, думаю, кого тебе на самом-то деле, девонька, бояться надо! Ну, и привёл её сюда, от греха подальше.
– Гена, не отвлекайтесь от праздничного процесса, – недовольно пробурчал Витальич и обратился ко мне: – Видите ли, Оленька, судьба забросила вас на свадьбу… бомжей… Нет, не люблю этого слова. Ну, скажем, детей подземелья. Представлюсь: как раз я – жених, и зовут меня Юрий Витальевич. Дама постарше – моя невеста Галя. Вот эта молодая девушка – Любаня. А это, соответственно, Гена и Димасик.
Худой лохматый парень с пятнами экземы на щеках пробормотал что-то неразборчивое в качестве приветствия.
– Ну, а теперь прошу откушать и выпить за нашу с Галей долгую совместную жизнь, – безо всякой иронии сказал Витальич. – Что из напитков предпочитаете?
Я не заставила себя долго упрашивать и без малейшей тени сомнения указала на бутылку «Аннинской» – расслабиться было просто необходимо. И пока виновник торжества наливал мне водки в гранёный стакан, предупредительно вытерев его грязным рукавом, я уже нахлобучила на ломоть хлеба кусок мяса и жадно начала жевать.
– Не дай бог мне так оголодать! – сочувственно покачал головой Генок. – В натуре ты, девочка, как из блокадного Ленинграда сбежала.
Полстакана водки я тоже выглотнула махом, будто воду. Бомжи довольно зашумели – свой парень, мол, – и тоже разлили по кругу. В желудке у меня вспыхнула яркая лампочка, стало тепло и хорошо.
– Извините, – спросила я с набитым ртом, – а насчёт свадьбы вы сказали серьёзно или это просто шутка?
– Отчего же шутка? – немного даже обиделся, как мне показалось, Витальич, – Всюду жизнь, и ничто человеческое нам не чуждо. Давайте выпьем за единственную в этом мире женщину, которой я не безразличен, а потом вы, Оленька, услышите историю, которая повергнет вас во мрак и ужас.
Гости, по всей видимости, слышали эту историю многажды, потому что согласно закивали, а Димасик даже тяжело вздохнул, как больной бык. Галя потешно засмущалась от оказываемого внимания, что не помешало ей тут же приговорить полный стакан огненной воды. А Юрий Витальевич торжественно, как акын Джамбул Джабаев, начал своё повествование. Сначала я слушала его с иронией, но потом так прониклась злоключениями интеллигентного человека, что сидела разинув рот.
Доктор наук Скопов был благополучнейшим гражданином, большим специалистом и отцом семейства. Его работы по экономике озвучивались на самых серьёзных симпозиумах, студенты в нём души не чаяли, а губернатор на своих приёмах не однажды почтительно пожимал руку доктора Скопова. Сгубило Витальича обычное зло русского гения – водка. Достаточно долгое время ситуация удерживалась под контролем, а потом как-то разом – сорвалось и понеслось… Крепкий и резкий мужик, Скопов быстро, до проплешин, облез, научных трудов более не писал, зато на почве пьянства критиковал всех и вся, прослыв опасным карбонарием. Когда он в очередной раз объявился перед студентами на лекции, вдрабадан пьяный и с расстёгнутой ширинкой, Скопову предложили по-тихому откланяться и поискать удачи в иных сферах. Но дурная слава уже разошлась, как круги по воде от брошенного булыжника, и ни один вуз не стремился заполучить к себе учёного-алкоголика.
Жена до обострения событий порой попросту не пускала домой пьяного супруга, так что доктору наук, на потеху соседям, частенько приходилось кемарить на лестничной площадке, подстелив под себя дорогостоящую дублёнку. Теперь же, поняв, что каких-то перспектив от брака ожидать уже не приходится, привыкшая к благополучию мадам Скопова сориентировалась быстро, и как-то после очередного, особенно затяжного запоя доктор Скопов обнаружил себя разведённым и выселенным в окраинный гадюшник барачного типа. Через пару месяцев жильё сгорело, подожжённое по пьянке такими же алкашами, и Витальич остался на улице вольным стрелком. Попытка вернуться к жене и разжалобить её обернулась изрядным количеством синяков и шишек, потому что выросшие сыновья спустили отца родного с лестницы.
Скопов с горя упился до положения риз, упал в сугроб и непременно замёрз бы, не подбери его проходившая мимо с мешком пустых бутылок Галя. Иногда ангел-хранитель принимает образ и манеры бомжихи. Так и зажили двое отверженных вместе по чердакам и теплотрассам. Сначала их тандем носил чисто коммерческий характер: Витальич мощным, окончательно не пропитым умом учёного выстроил целую систему разработки месторождений в мусорных баках, сорганизовал летучую бригаду бомжиков, и несмотря на то, что сам гений по-прежнему эпизодически выпадал в запойный осадок, созданный им механизм работал и приносил доход.
Доктор Скопов и Галя давно могли бы перебраться в приличное жильё, но это оказалось ни к чему: неожиданно Витальич обнаружил, что прекрасно обходится минимумом бытовых удобств и потребностей, зато твёрдо закрепился на этом жизненном уровне, пользуется в среде бомжей авторитетом и легендарной славой, в сравнении с которой его былая карьера учёного-экономиста выглядела просто жалко. Он даже пить стал меньше.