- Проще говоря, мы оба попали пальцем в небо, - со вздохом признал мой родственник.
- Так вот, мы оба попали пальцем в небо, и эпизод с Кристиной Орликовой, скорее всего, никак не связал с убийствами на телевидении. Но я это так не оставлю - судя по всему, она действительно стала жертвой заговора. Во всяком случае, ее папочка был в свое время функционером общества «Память». Честное слово, я в этом разберусь!
- Надеюсь, и этот доктор Феоктистов свое получит! - злорадно произнесла я. - И, кстати, вы мне напомнили о нашем пари. Выигрыш забираю я - пи у кого нет возражений?
Ни у кого возражений не было, по как же неприятно профессионалам сознавать, что они проиграли дилетанту - и притом женщине. Впрочем, капитан Филонов, в отличие от Сергея, нашел в себе мужество меня поздравить.
- Я восхищаюсь вами, Агнесса, - добавил он. - И очень рад, что познакомился с вами - правда, благодаря весьма печальным обстоятельствам. Предпочел бы, чтобы жизнь свела нас по-иному, но тут уж ничего не попишешь…
Милый Ванечка! Он так покраснел, когда произносил эти вежливые слова, которые прозвучали чуть ли не как признание в любви. Нет, я действительно ему нравлюсь! Господи, хоть в нем я не ошиблась…
Наверное, в моих глазах он прочитал нечто большее, чем простая благодарность, потому что в приливе чувств взял меня за руку. Нс могу сказать, что мне это было неприятно, и руки я не отдернула.
Тут раздалось легкое покашливание, прервавшее наш краткий тет-а-тет. Сергей смотрел на нас с изумлением, и глаза его улыбались - редчайший случай!
Я чуть не засмеялась сама - румянец сполз с щек бравого мента и добрался yжe до воротничка рубашки, отнюдь неитальянской, но зато свежей и отглаженной. Сергей спас положение, предложив:
- Давайте все-таки разберемся с бумагами, в конце концов, мы именно для этого сюда приехали. У меня, между прочим, через один час восемнадцать минут намечена деловая встреча.
Пока мы занимались протоколом, я решила, что на выигранные деньги куплю для моей Глашеньки много-много вкусных витаминных палочек, которые она обожает. Моя собачка никогда меня не предавала, не обманывала и ничего от меня не скрывала. В отличие от мужа.
Эпилог
В этот день нашей телекомпании досталась студия на всю вторую половину дня, и я, как и полтора месяца назад, ехала в Останкино вместе со своей собакой. Глаша нужна была мне для того, чтобы переснять ток-шоу с поп-певицей Настеной. Собственно говоря, сегодня у меня был день пересъемок - намечалось повторное интервью с еще одной моей героиней, исполнительницей испанских романсов.
Погода наконец установилась; в воздухе веяло настоящей весной, теплой, душистой и аллергичной. Я обычно не реагирую на это всеобщее распускание и цветение и держусь стойко, когда все вокруг чихают и заливаются слезами и соплями, но на этот раз в носу у меня щипало и веки чесались. Может быть, именно поэтому у меня было скверное настроение. Вернее, не скверное, а какое-то смурное. А может быть, мое внутреннее смятение объяснялось сегодняшним визитом в больницу к Оксане.
Это было уже не первое мое посещение. В первый раз я попала в ее больничную палату вскоре после того, как она пришла в сознание. Тогда она производила еще жалкое впечатление, и я даже испытывала чувство вины за то, что здорова, крепко держусь на ногах, даже не хромаю, а Оксана беспомощно распростерта на постели и головы поднять не может.
Впрочем, она ни на что не жаловалась, и около нее беспрерывно хлопотала сиделка, нанятая Тамарой, которую тоже, судя по всему, мучило чувство вины, причем гораздо более обоснованное, нежели у меня.
Но сегодня… Сегодня Оксана выглядела совсем по-другому. Ее белокурые от природы тонкие волосы были вымыты и обрамляли исхудавшее лицо ореолом кудряшек, что придавало ей неземной, прямо-таки ангельский вид. Однако глаза ее сверкали отнюдь не небесным огнем - в нем играли озорные бесенята! Она поправлялась не по дням, а по часам, и мне бы радоваться за нее, по вместо этого в глубине души я испытывала тревогу'. Когда я с Марком, букетом цветов и коробкой конфет вошла в ее палату, то там оказался Крутиков-старший, который сидел гораздо ближе к больной, чем предполагают больничные правила. Собственно говоря, он расположился на ее кровати, как у себя дома, держал ее за обе руки, и если судить по тому, как у Оксаны набухли губки, а Сергей пытался не встретиться со мной взглядом, они только что целовались. Впрочем, я посмотрела на него строго, и он с видом провинившегося мальчишки выпустил ее руки, но - не отсел.
- Мы обсуждали, чем займется Оксана, пока будет выздоравливать, - быстро заговорил он, не дожидаясь наших вопросов. - Врачи склонны думать, что пройдет не менее года, прежде чем ее здоровье полностью восстановится. Так вот, Оксана хочет попробовать писать. Ты же знаешь, Агнесса, у нее это хорошо получается!
Завтра же принесу ей с работы, старый ноутбук, который мы как раз собирались списывать.
- Кстати, Оксана, почему ты не хотела работать редактором? - из чувства долга я поддержала разговор. - Судя по твоей черной тетради, у тебя это получилось бы неплохо. Ты обладаешь даром слова.
- Работать на чужого дядю или, вернее, на чужую тетю? - Оксана еле заметно дернула правым плечом, что, очевидно, должно было обозначать ее любимый жест. - Никогда! Писать можно только для себя.
После этого мы обменялись еще несколькими замечаниями, и я иссякла. Сергей любовался прелестями больной молча, а Марк молчал из принципа. Оксана же щебетала, как весенний воробышек, не переставая. Она совершенно не смутилась - она вообще неумела смущаться, наша Оксана! Просто удивительно, как умело она поддерживала разговор, хотя говорила почти исключительно одна: рассказывала про больничные порядки, про то, как ей здесь надоело, про то, как она обманывает медсестер, - и все это весело, с не иссякаемым оптимизмом! Врачи обещали, что она скоро поднимется на ноги, что у нее все будет хорошо - и она им верила. Я не слишком прислушивалась к ее болтовне, но тоже верила, что Оксана скоро встанет на ноги - казалось, внутри этого хрупкого тела била ключом такая жизненная энергия, что она способна поднять ее даже из могилы.
Марк сидел чуть поодаль, все еще держа в руках букет официальных гвоздик, и саркастически улыбался. Я, слегка оторопев и не сводя глаз с Сергея, изредка хмыкала и даже подавала кое-какие реплики. Сергей же был будто околдован! Казалось, в данный момент для него никого и ничего не существовало, кроме Оксаны.
Я не узнавала любимого брата своего мужа, почти моего брата: куда девалась его застенчивость, его хмурость, его скованность в присутствии прекрасных дам - особенно тех, кто ему нравился? Он откровенно любовался Оксаной и улыбался - я не видела, чтобы он столько улыбался разве, что почти вечность назад, со дня развода, когда мы праздновали то печально-радостное событие в ресторане!
Наконец в палату вошла медсестричка со шприцем на лоточке, и нас выгнали в коридор. Мы с Сергеем отправились курить на лестничную площадку; некурящий Марк последовал за нами. Сергей, не дожидаясь, пока я выйду из состояния легкого обалдения, сам первый пошел в атаку:
- Я должен перед тобой повиниться, Окса… то есть Агнесса… Ты была права. Оксана действительно во всей этой истории оказалась жертвой, и она безвинно пострадала больше всех.
Больше всех, подумалось мне, пострадала Женя, которая теперь лежит под крестом на ближнем пригородном кладбище, но про первую и главную жертву Сергей как-то предпочел забыть.
- Она подозревала, что Глеб убил свою жену, и решила проверить, насколько обоснованны ее подозрения, но недооценила опасность, - продолжал Сергей.
- Н-да? - скептически протянул Марк. - Это она так рассказала? А не кажется ли тебе, что она слегка приукрашивает свою роль в этом деле? Зачем ей, рискуя жизнью, нужно было делать работу за милицию?
- Она не могла поверить, что близкий человек может быть убийцей! - Сергей готов был защищать Оксану с пеной у рта. - А потом, в ней есть авантюрная жилка, как и у твоей жены, например. Недаром они подруги!
«Когда это мы с Верховцевой стали подругами», - удивилась я про себя, но вслух говорить ничего не стала, да Сергей бы и не услышал. Он продолжал петь дифирамбы своей новой пассии:
- А с каким мужеством она держится! В таком положении, как она, люди теряют надежду и сдаются, а она полна веры в себя! Убежден, она скоро поднимется!
- Конечно, поднимется, - сухо заметил Марк. - Она всегда питалась энергией окружающих мужчин, а сейчас эта маленькая вампирша присосалась к очень мощному источнику.
Я никогда до этого не была свидетельницей драки между братьями, но все когда-нибудь случается в первый глаз. Сергей уже занес было руку для удара, но я отреагировала мгновенно, выступила вперед и заслонила собою Марка.
- Сережа, успокойся, пожалуйста, - произнесла я самым своим гипнотически-обволакивающим голосом.
Сережа опустил руку и очень холодно заметил:
- Это нечестно с твоей стороны, Марк. Если тебе повезло в жизни и ты нашел свою женщину, то почему лишаешь права выбора меня?
Марк оторопел, по тут же ощетинился:
- Потому что эта женщина мне не нравится! Я думал, у тебя вкус получше!
Я снова встала между ними, не дожидаясь, пока старший брат ответит:
- Марк, это дело Сережи, а не твое. Он разберется сам! - С этими словами я увела мужа.
- Ну вот, от тебя одни убытки! - шипел Марк по дороге домой. - Бросай к черту это телевидение! Нс дай бог, Сергей еще женится на этой профурсетке!
Он был прав: вся эта история принесла фирме «Ксант» одни убытки, убытки материальные - не считая, конечно, морального удовлетворения. Котовы, узнав, что на Овечкина следствие вывела я, отказались выплачивать обещанное вознаграждение. Собственно говоря, виноват в этом был Филонов, который честно заявил Павлу Анатольевичу, лауреату и т. п., что он должен разделить награду не только со своими операми, но и со мной, и с сотрудниками «Ксанта». Пришлось через Гария Улитина, который сразу же после ареста Овечкина вернулся из своего длительного альпийского отпуска, намекнуть старшему Котову, что это может стать достоянием широкой публики, после чего ребята с Петровки получили наконец свои заслуженные баксы. Тамара Синякова, в отличие от Котова, готова была платить детективам за работу, но денег у нее не было, и она обещала сделать «Ксанту» бесплатную рекламу, но пока не слишком торопилась. И вот теперь убытки могут стать и моральными - если мы потеряем Сережу, попавшегося в Оксанины сети!