Под мостками находился асфальт. Нарисованные на нем полосы объясняли, где следовало грузиться, разгружаться и парковаться. А стрелки показывали, как надо ездить, останавливаться и где оставлять имущество. А в другом конце зала красовались высокие ржавые рулонные ворота.
Из толстых полос металла, которые держала вместе гигантская цепь, а к потолку под углом поднимались ржавые рельсы, и именно по ним последняя преграда должна была подняться и выпустить их.
Путь наружу.
И Жанин побежала вперед по мосткам, вниз по железной лестнице, вперед по асфальту.
И снова достала синий кусочек пластмассы.
Франкену пришло в голову, что он не дышит уже несколько минут, и это показалось ему довольно глупым.
Он стоял за спиной Кейс, смотрел, как ее руки танцуют по серо-зеленым клавишам, как она целенаправленно, шаг за шагом, не произнося ни звука, делает свою работу.
А работа требовала времени. И при всей кажущейся простоте подразумевала выполнение множества манипуляций и в правильном порядке. Но никто из них ничего не говорил об этом, никто не жаловался на оборудование, его состояние или возраст. Оба знали, как все обстоит и что это особенно сказывалось в экстремальных ситуациях, но тогда было не до разговоров.
Точно как сейчас.
На висевших на стене экранах они могли видеть картинки с камер наблюдения, установленных по всему замку. Но ни на одной из них не было Сандберга или Хейнс, и в то время как изображение на них менялось, показывая то одно, то другое место, Франкен сделал новый вдох и опять задержал дыхание.
Они по-прежнему могли оставаться где-то там.
Между камерами.
И он ведь это знал.
Но боялся, что это не так.
Потом наконец увидел, как Кейс наклонилась к большому искривленному микрофону на своем столе. И по мере того как она говорила, он по-настоящему задышал снова.
– Это Кейс, – сказала она. А потом: – Я блокирую все электронные ключи начиная с настоящего момента.
Действий никаких не последовало.
А значит, она уже сделала это.
И Франкен попытался встретиться с ней взглядом, и она кивнула в знак подтверждения. Так и есть, все они заблокированы, и ни одну дверь невозможно открыть, если только она не разрешит, разблокировав какой-то ключ со своего рабочего места.
– Каждый рапортует мне от ближайшей двери, – сказала она. – А потом я открою ее. Вот и все.
И отклонилась назад.
И тоже смотрела на экраны на стене.
Ее пальцы больше не прикасались к клавиатуре. Воцарилась тишина, и никто из них не говорил ничего, они наблюдали, как изображение переключалось с одной камеры на другую, с одного уголка замка на другой.
Коридоры. Совещательные комнаты. Пустые офисы.
Нижние отделения: автопроезд, грузовой терминал, ангар.
И снаружи, едва видимые в ночной темноте: ворота, склон горы.
Картинки отовсюду, голубые, с низкой степенью разрешения и мигающие.
И везде пустота. Ни одного человека, никакого движения.
Они не сводили взглядов с экранов, искали малейшие признаки жизни, но ничего не видели. Ничего и нигде. И в конце концов Кейс сказала это:
– Есть две возможности.
Франкен кивнул. Уже знал. Но все равно позволил ей продолжить.
– Либо они по-прежнему в замке. Где-то здесь внутри. Где-то, откуда у нас нет изображения. В таком случае мы возьмем их рано или поздно.
Никакого ответа. Это был первый вариант. Проблему составлял второй.
– Или, – сказала Кейс, – они выбрались наружу. И тогда у нас не так много времени.
Франкен уже принял решение:
– Сколько людей в нашем распоряжении?
Охранников, он имел в виду.
– Шесть. Плюс Родригес.
– Хорошо, – сказал Франкен. – Скажи им отрапортовать мне сразу.
Она кивнула и передала его приказ по рации.
И один за другим послышались голоса охранников, подтверждавшие их местоположение, и каждый вставил свой электронный ключ в приемное устройство, и они появились на экране в виде красных строчек и позволили Кейс убедиться, что все ключи находятся у своих хозяев.
Она открыла им путь, одному за другим, и они устремились вниз, в сторону единственного пути наружу, а Франкен все время стоял неподвижно, прилипнув взглядом к экранам.
Ни одного движения.
Периодически какой-нибудь охранник проходил какую-то камеру в верхних отделениях, торопливо и на пути вниз согласно приказу.
Но не Сандберг. И не Хейнс.
И не прошло еще двух недель после Крауза.
Это не могло случиться снова.
Они не могли сбежать.
Подобное даже не обсуждалось.
45
Вильям бежал босиком по ледяному асфальту и все равно не переставал смеяться.
Он был свободен.
Они были свободны.
А впереди него по дороге неслась Жанин, с прямой спиной и пластичная, как бегунья на средние дистанции, никаких признаков усталости, хотя они уже проделали долгий путь по всему замку.
Впрочем, не так много осталось и от его усталости тоже.
Он отставал от нее, но не особенно сильно, она находилась в двадцати, пожалуй, тридцати метрах впереди, и он бежал в полную силу, а вся та боль и напряжение, с которыми он боролся совсем недавно, заставлявшие его крепче сжимать зубы и делать вид, что ничего подобного нет, все это сейчас исчезло. Если бы Жанин продолжила двигаться в таком темпе весь остаток дня, он не проиграл бы ей больше ни метра и смог бы бежать до конца своей жизни. Они выбрались наружу, свобода пьянила его, и это было замечательное ощущение.
Им все удалось.
План Жанин. Электронные ключи и бумаги, и он обожал ее и обожал жизнь. Ее замысел выглядел чистым безумием, но если вся жизнь безумие, то почему нет? Если бы план не сработал, то на что еще оставалось бы надеяться в таком случае?
После освещенных коридоров их глаза медленно привыкали к темноте, и по мере того как это происходило, окружающий пейзаж стал постепенно приобретать реальные очертания. Дорога, по которой они бежали, представлявшаяся узким мостиком в море тумана, искрящегося в свете звезд. Холмы, среди которых она петляла, спускаясь от возвышавшихся за их спинами гор в долину, где находился остальной мир.
А значит, свобода.
Далеко впереди виднелись огни. Вероятно, там проходила автострада.
Там мог находиться кто-то, с кем они могли бы поговорить.
И машины.
Или кто-то, кого они, пожалуй, сумели бы уговорить, какого бы труда это ни стоило, одолжить им транспорт или отвезти их, и рано или поздно они оказались бы на пути отсюда.
Их побег удался.
Сейчас им требовалось добраться до города и постараться «обнародовать» шифры, скопировать их и отправить в университеты и больницы, и, пожалуй, в Брюссель, в парламенты по всему миру. И все, кто мог помочь, обязаны были сделать это, и тогда они добились бы успеха, поскольку все иное представлялось невозможным.
Если человечество имело шанс спастись, оно должно было использовать его.
И от Жанин и Вильяма требовалось позаботиться, чтобы так все и произошло.
Они оставили позади себя отвесные горные утесы, сошли с асфальтированной дороги, где кто-то мог увидеть их, и продолжили путь по вересковой пустоши, по неровной холодной земле, и пусть каждый шаг причинял им страдания, это не играло никакой роли.
Скоро в замке могли понять, что они исчезли, и поднять тревогу.
Но тогда им следовало находиться уже далеко отсюда.
Только так и никак иначе, поскольку это был их долг.
Они бежали уже четверть часа, не меньше, когда Жанин угадала длинные заросли – черные силуэты на фоне черного неба.
Они по-прежнему были босыми, боялись останавливаться и обуваться. Конечно, не верили, что их уже ищут, но, если погоня все-таки шла по следу, не собирались давать преследователям даже малейшего шанса настигнуть их.
Пожалуй, они беспокоились напрасно.
Скорее всего, в замке еще ничего не обнаружили, и все должно было открыться только утром, когда им принесут завтрак и увидят, что никто не стоит в душе, не лежит в кровати и не сидит за письменным столом. Тогда следовало ждать сигнала тревоги, но в тот момент они уже рассчитывали находиться далеко, и, если им чуточку повезет, их уже не смогут найти.
Их не особенно беспокоил завтрашний день, проблемы могли возникнуть сейчас.
А они бежали через вересковую пустошь, два взрослых человека по ровной земле, и даже в темноте их не составило бы труда заметить.
Жанин бросила взгляд в сторону замеченной ею растительности и пыталась определить, что она собой представляет. Пожалуй, там росли кусты или даже располагались какие-то искусственные посадки. В любом случае на вид речь шла о чем-то сухом по пояс высотой, и с расстояния все это выглядело довольно плотной субстанцией. Она повернула туда и услышала, что Вильям последовал за ней.
Пожалуй, там они могли найти защиту.
Исчезнуть среди веток, если бы погоня появилась сейчас, а они не успели бы продвинуться дальше. Присели бы и оставались невидимыми, пока преследователи не минуют их.
Но по мере того как они приближались к зарослям, ее оптимизм стал таять. То, что представлялось плотным издалека, оказалось увядшими на зиму молодыми растениями, стоявшими на большом расстоянии друг от друга, и спрятаться среди них вряд ли получилось бы.
Хотя какая разница.
Позади нее бежал Вильям. По-прежнему почти наступая на пятки. Но вопрос был в том, как долго еще он сможет выдерживать тот же ритм.
Она прислушалась к его шагам, не замедляя темп и не оборачиваясь.
Он все еще находился достаточно близко.
И ей требовалось принять решение сейчас. Либо они продолжат двигаться по зарослям с риском поранить босые ноги о корни и ветки, либо побегут вокруг поля и потеряют время.
Жанин находилась почти у самого его края. Сбавила скорость.
Как раз собиралась окрикнуть Вильяма, спросить, что он думает.
И тогда услышала.
Шаги. Приближавшиеся сразу с нескольких направлений.
Вильям был не один.