х абсолютно «рядовых» дней. В этом смысле датой начала исторической эпохи можно было бы точно так же выбрать и 13 июня, июля или сентября. «Или же, — подумал я, — ответ следует искать не на небе, а на земле. Возможно ли, что день 13 августа 3114 года до н. э. был связан с каким-либо крупным извержением вулкана, с основанием империи или с появлением какого-то пророка, что заставило майя считать его днем начала современной исторической эпохи?»
Однако никакие легенды или мифы майя, никакие исторические хроники не указывают на то, что в этот день произошло что-либо из вышеперечисленных явлений. Зная же особое внимание, которое майя уделяли астрономии и астрологии и наблюдению за небом, я пришел к выводу, что ответ на вопрос, почему же именно 13 августа 3114 года до н. э. было выбрано в качестве даты начала нынешней исторической эпохи, следует искать прежде всего в сфере астрономии.
Как известно, майя указывали не только на день начала современной исторической эпохи, 13 августа 3114 года до н. э., но и на день ее конца — а именно, на дату 22 декабря 2012 года. Очевидно, что дата 22 декабря 2012 года является важной хотя бы потому, что Солнце в этот день находится в положении зимнего солнцестояния. Однако не только это обстоятельство делает дату 22 декабря 2012 года исключительно важной с астрономической точки зрения. Все дело в том, что именно в этот день в 2012 году Солнце, находясь в положении зимнего солнцестояния, окажется на одной линии со «звездными воротами», располагающимися в самом центре нашей Галактики{43}. Поскольку подобное явление случается лишь раз в 25 800 лет, человечество будет впервые наблюдать его со времен изобретения письменности. На практике это означает, что любой человек, который будет смотреть на Солнце в этот день, будет также смотреть в самый центр нашей Галактики — туда, где, как утверждают астрономы, располагается невидимая глазом «черная дыра», в три миллиона раз превосходящая своей массой само Солнце.
Разумеется, можно сказать, что это — всего лишь совпадение, что календарь майя заканчивается именно на этой дате и что именно 22 декабря 2012 года истекает тринадцатый бактун современной исторической эпохи. Однако, даже если и признать все это «совпадением», то нельзя не отметить, что это «совпадение» — совершенно экстраординарного характера. Оно по меньшей мере говорит о том, что древний календарь майя был создан для того и таким образом, чтобы уметь с его помощью предсказывать определенные события в будущем. Тот, кто начал вести записи дат «длинного счета», явно думал о будущем, а не о прошлом.
Любопытно и то, что сам календарь майя начинается с даты 13 августа 3114 года до н. э. — то есть с исключительно древней даты. Нигде больше в Центральной Америке не упоминаются столь древние даты. Самая древняя дата, записанная в прошлом и дошедшая до нашего времени, относится к 30 году до н. э. и была обнаружена на месте ольмекского поселения.
Итак, в соответствии с древним календарем майя, нынешняя историческая эпоха заканчивается в день 22 декабря 2012 года. В этот день наше Солнце окажется на одной линии с центром нашей Галактики. Поскольку Солнце оказывается именно в таком положении лишь один раз в 25 800 лет, крайне трудно посчитать простым совпадением тот факт, что календарь майя оканчивается как раз на этой дате. Очевидно и то, что изобретатель такого календаря был чрезвычайно способным астрономом. Он должен был уметь так высчитывать движение светил и их взаимное расположение, чтобы совершенно точно рассчитать их положение в определенный день, отстоящий от него самого как минимум на две тысячи лет.
Известно, что майя (а возможно, также и ольмеки) пользовались сложными таблицами для предсказания таких небесных явлений, как затмения Луны и Солнца. Однако одних этих таблиц, естественно, было бы недостаточно для создания столь сложного календаря, рассчитанного на несколько тысяч лет. И пусть ольмеки и майя были сами по себе хорошими астрономами, однако предсказать точный день, когда Солнце окажется точно напротив центра нашей Галактики, что случается один раз в 25 800 лет, требует совершенно иных знаний, нежели те, что требуются для предсказания лунных и солнечных затмений. К тому же создателю календаря было необходимо обладать полноценными знаниями о прецессии равноденствий, что само по себе было чрезвычайно сложной задачей.
Основной проблемой при этом являлась чрезвычайно малая скорость прецессии равноденствий: требовалось целых 25 800 лет, чтобы завершился один полный цикл прецессии. Измерение прецессии происходит в принципе следующим образом: ее измеряют, наблюдая за положением Солнца в момент весеннего равноденствия по отношению к другим созвездиям. Когда такие наблюдения происходят регулярно, то наблюдатель приходит к выводу, что позиция Солнца по отношению к другим созвездиям Зодиака смещается примерно на один градус за период в 72 года. Соответственно, выполнение такого комплекса наблюдений требует участия в нем не одного, пусть даже самого талантливого и внимательного астронома-наблюдателя, но скоординированных усилий нескольких поколений таких исследователей. При этом каждое поколение наблюдателей должно тщательно сохранять результаты своих наблюдений и обеспечить их передачу в целости и сохранности следующему поколению астрономов. С учетом того, что нет никаких данных о том, что ольмеки обладали письменностью, за исключением, быть может, ее самого примитивного вида, невозможно представить себе, каким образом могли сохраняться результаты подобных наблюдений и как они могли оказаться доступными для последующих поколений астрономов.
Известно, что древние греки открыли существование прецессии равноденствий примерно в 130 году до н. э. Учитывая это, теоретически возможно, что тот, кто составлял древний календарь майя, узнал о явлении прецессии равноденствий от них. Однако даже подобное полуфантастическое допущение не решает всей проблемы с историей создания календаря майя. Даже если какой-то древний мексиканский священнослужитель-астроном, живший примерно в 30 году до н. э., и умел читать по-древнегречески и прочитал о прецессии равноденствий, ему все равно было бы чрезвычайно трудно составить календарь «длинного счета» таким образом, чтобы последний день по этому календарю являлся той датой, когда Солнце занимает положение точно напротив центра нашей Галактики в момент зимнего равноденствия.
Однако, как бы это ни было сложно практически, мы тем не менее знаем из многочисленных надписей, что именно такой уровень точности календаря был достигнут в реальности. Поэтому неизбежен вопрос — каким же все-таки образом это было достигнуто?
Одной из наиболее любопытных особенностей центральноамериканских цивилизаций является то, что у них много общего не только с цивилизацией Древнего Египта, но и с цивилизацией и культурой Древнего Китая. На это обстоятельство обращало внимание множество ученых как в прошлом, так и в настоящее время. Бросается в глаза, например, что и китайцы, и майя испытывали практически одинаковую страсть к изделиям из нефрита. При этом в обеих культурах нефрит использовался и для изготовления погребальных украшений. Бросающееся в глаза сходство доходило до того, что и у майя, и у китайцев было принято класть нефритовые бусины в рот умершим. Обычай же изготовлять нефритовые маски для покойных правителей майя разительно напоминает китайский обычай изготовлять целые костюмы из нефрита для скончавшихся императоров.
И это — далеко не единственные аналогии подобного рода. Известно, что ряд названий дней майя точно повторяют названия некоторых дней по лунному китайскому календарю. Исследователи также обнаружили, что метод, с помощью которого майя высчитывали даты лунных и солнечных затмений, точно совпадал с подобным же методом, принятым в Китае в период правления династии Хань (200 год до н. э. — 200 год н. э.). И, однако, несмотря на то, что целому ряду статуй майя, обнаруженных, например, в Теотиуакане, присущи ярко выраженные китайские черты, на территории Центральной Америки археологам до сих пор так и не удалось обнаружить ни одного древнего предмета, происходящего из региона Азии.
Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что, по контрасту с высокоразвитым китайским обществом, которое научилось выплавлять не только бронзу, но и железо, и широко использовало разнообразные колесные средства передвижения, майя оставались людьми каменного века и не имели никакого представления об использовании колеса. Такое отсутствие реальных доказательств, которые подтверждали бы факт возможности контактов в древности между майя и жителями Китая (за исключением не слишком большого ряда вещей, которые, по большому счету, могут являться чистыми совпадениями), заставляло большинство археологов и историков с большим недоверием относиться к самой идее о возможности такого рода контактов. Но оправданна ли на самом деле подобная позиция?
В предшествующих главах мы обсуждали возможность того, что территорию нынешней Мексики за много столетий до Христофора Колумба и даже до викингов посещали другие мореплаватели из Европы. Отдельные находки древнеримских монет, амфор и даже небольшого скульптурного изображения головы, относящегося к периоду правления римского императора Септимия Севера (192–211 годы н. э.) позволяют предположить, что по крайней мере в IV веке н. э. осуществлялись какие-то эпизодические морские контакты между Римской империей и Американским континентом. Находки надписей на пуническом языке, на котором говорили в древнем Карфагене, и гипотеза о том, что жившие в мексиканской провинции Табаско ольмеки были генетически связаны с неграми из племени мандеанцев, проживавшими в Западной Африке и переплывшими Атлантический океан по пути в Новый Свет, дают нам возможность допустить то, что контакты между Старым и Новым Светом осуществлялись еще раньше — в IV–III веках до н. э. Наконец, если так называемая «давенпортская календарная стела», обнаруженная внутри кургана-могильника в штате Айова в 1874 году, не является фальшивкой, то