спанцам пришлось потерпеть и ряд неудач, в конечном счете они сломили сопротивление ацтеков и установили свое господство над их империей. Главную пирамиду Теночтитлана испанцы взорвали с помощью пороховых зарядов, а из ее обломков построили здания в европейском стиле, прежде всего — церкви. При этом завоеватели поставили себе целью стереть любую память о языческой религии индейцев, поэтому всех идолов, которых они смогли найти, они уничтожили или закопали в землю.
После покорения Теночтитлана и центральных областей ацтекской империи солдатам Кортеса потребовалось еще несколько лет, чтобы подчинить испанской короне всю остальную Мексику. Впрочем, большая часть вассальных ацтекам племен была более чем рада освободиться от своих прежних хозяев и в силу этого с готовностью принимала власть конкистадоров.
Разделавшись с ацтеками, испанцы вновь повернули свои, взоры к землям майя. В декабре 1523 года на завоевание территории теперешней Гватемалы отправился соратник Кортеса дон Педро де Альворадо. В то время Гватемальское нагорье было населено несколькими индейскими народностями, наиболее значительными из которых были киче и родственные им какчикели. Альворадо покорил киче с особой жестокостью: их вождей он перебил, а столицу, город Утатлан (индейское название — Гумаркаай), сжег. Годом позже, в 1524 году, Кортес отправил на юг еще одного из своих доверенных людей, Кристобаля де Олида, задачей которого была взять под испанский контроль часть центральноамериканского перешейка, занимаемую современными Гондурасом и Никарагуа. Высадившись в заливе Байа де Тела[8] на атлантическом побережье современного Гондураса, Кристобаль де Олид основал на его берегу город Триунфо-де-ла-Крус. Однако долго радоваться своим успехам Олиду не пришлось: вскоре он сам взбунтовался против верховной власти Кортеса на новых территориях и попытался добиться полной самостоятельности от своего бывшего покровителя и командующего, однако эта попытка бунта явилась неудачной. Большинство из тех, кто окружал и сопровождал Олида, не пошли за ним и расправились с самим Олидом и его немногочисленными сторонниками. Через год после убийства Кристобаля де Олида Эрнан Кортес лично прибыл в Гондурас, чтобы подтвердить здесь как свою собственную власть, так и власть испанской короны в регионе. Неподалеку от места, где находилось основанное Олидом поселение, Кортес основал новую колонию, получившую название Пуэрто-Кавальос. Тремя столетиями позже город в честь его основателя переименовали в Пуэрто-Кортес. Жившие на полуострове Юкатан майя пока еще сохраняли свою независимость, однако теперь они были окружены со всех сторон испанскими войсками и крепостями.
Лучшей защитой от испанской экспансии для майя служили труднопроходимые джунгли, покрывавшие значительную часть населенной ими территории. Большая часть полуострова Юкатан к северу от Пуэрто-Кортес как раз и была покрыта такими густыми лесами, что делало завоевание и покорение этих земель крайне затруднительным Испанцы предпринимали попытки колонизации Юкатана начиная с 1527 года, но закрепиться там на постоянной основе им не удавалось вплоть до 1540 года, когда в северном Юкатане была основана первая крупная крепость с постоянным гарнизоном — Мерида. Но даже после этого — возможно, из-за отсутствия на полуострове залежей золота и серебра, — Юкатан оставался малопривлекательным для испанских колонизаторов и переселенцев.
В результате совокупности этих причин майя лучше всех удалось сохранить первозданность своей цивилизации и культуры, уберечь их от влияния других цивилизаций. И хотя майя были силой и принуждением обращены испанцами в католичество, они сумели сохранить, пусть даже и в несколько видоизмененной форме, многие черты своей дохристианской религии. Языки майя тоже выжили и сохранились в условиях повсеместного господства испанского языка на территории Мексики. В настоящее время насчитывается как минимум 30 различных диалектов, представляющих три основные ветви языка майя — юкатекскую, польскую и кичеанскую. Безусловно, ученым повезло, что эти языки дожили до наших дней. Без них важнейшее достижение майянистики XX века — дешифровка письменности майя — была бы невозможна.
СООБЩЕНИЯ МОНАХОВ
Завоевание Мексики было во многих своих аспектах выдающимся историческим событием. Одним из безусловно положительных результатов этого вторжения явилось то, что Кортес решительно положил конец практике человеческих жертвоприношений.
Вместе с тем невозможно отрицать и тот факт, что, прямо или косвенно (посредством ввезенных из Старого Света инфекционных болезней и принуждения индейцев к непосильному труду), испанские завоеватели повинны в гибели миллионов коренных жителей Мексики. Действительно, многие конкистадоры мало чем отличались в своем поведении от настоящих пиратов, и на их совести лежит значительное число погубленных жизней. При этом дошедшие до нас свидетельства современников указывают на то, что бесчинства завоевателей были не единственной причиной повышенной смертности среди коренного населения. Эти источники отмечают также и то, что для многих индейцев радикальные изменения, вызванные в их жизненном укладе вторжением конкистадоров, стали глубочайшим потрясением, с которым они не смогли справиться психологически. Настолько острым для этих людей было ощущение потери культурных ориентиров, что у них пропадало желание жить дальше: они кончали жизнь самоубийством или просто тихо угасали.
Я долго задавался вопросом; почему это произошло? Ответ на него пришел ко мне через несколько лет после написания «Пророчеств майя», и я постараюсь изложить его в настоящей книге.
Очевидно и то, что вслед за Кортесом в Мексику устремился мутный поток лиц, которые являлись нежелательными элементами в самой Испании, — разного рода ненасытных авантюристов, разорившихся мелких дворян, жаждавших немедленного обогащения, ростовщиков, жуликов, всякого рода мошенников и даже прямых преступников, спасавшихся от уголовного преследования у себя на родине. Это «вторая волна» конкистадоров нередко была еще более жестокой по отношению к туземцам, чем первопроходцы. Желая быстрее сколотить себе состояния на возделывании новых земель или на разведении скота, они рассматривали индейцев лишь как источник бесплатного, подневольного труда. Безусловно, это накладывало крайне уродливый отпечаток на историю развития Мексики в колониальный период.
Однако не все прибывшие в Новый Свет испанцы являлись безжалостными эксплуататорами. Некоторые из них были людьми благочестивыми: ими двигало желание спасти индейские души, обратив их в католическую веру, а также сохранить память о лучшем из культуры доколумбовой эпохи, прежде чем все ее следы окончательно исчезнут.
Наиболее примечательным из таких миссионеров — хотя бы в силу того, что из-под его пера вышло несколько религиозных и историко-этнографических трудов, — является францисканский монах Бернардино де Саагун. Саагун окончил Саламанкский университет и принял монашеский обет в ордене францисканцев. Б 1529 году орден направил Саагуна, которому тогда было 30 лет, в земли Новой Испании. Со времени завоевания Мексики Кортесом к тому моменту прошло менее десяти лет. На корабле, отплывшем в Новый Свет с Саагуном на борту, также находились несколько индейцев. В свое время их привезли на показ в Испанию, и теперь они возвращались домой. Молодой монах, в котором оказались задатки талантливого лингвиста и этнографа, воспользовался их присутствием, прямо на корабле взявшись за изучение языка ацтеков — науатль. Прибыв в Мексику, Бернардино де Саагун за короткий срок достиг такого успеха в изучении языка науатль, что мог изъясняться на нем почти столь же свободно, как и те, для кого он был родным. Способность де Саагуна общаться с индейцами мешика на их родном языке и явная симпатия, с которой он к ним относился, позволила ему быстро завоевать доверие местного населения. Благодаря этому индейцы поведали Саагуну многие тайны своей религии и культуры. лось получить от индейцев ценную информацию о древних цивилизациях Нового Света. Другой такой заслуживающей внимания фигурой был Диего де Ланда, ставший впоследствии первым католическим епископом Юкатана. Ланда, который, как и Саагун, был францисканцем, прибыл на Юкатан в сороковых годах XVI столетия. За годы, проведенные в Мексике, епископ Ланда нажил себе немало врагов — как среди испанских поселенцев, так и среди майя. Самым печально известным его деянием стало аутодафе, организованное им в юкатанском городке Мани, в ходе которого испанскими инквизиторами было сожжено значительное количество книг майя, написанных на изготовленной из древесной коры бумаге. В наши дни эти книги (также известные как «кодексы» майя) считались бы бесценными историческими памятниками. Однако, с точки зрения католического духовенства середины XVI века, эти оригинальные манускрипты были опасным хранилищем языческих учений и тем самым препятствовали обращению туземцев в христианство. Ланда и его соратники, видевшие в дохристианских культах индейцев дьявольское наущение и зло, рассчитывали, что, предав огню всю попавшую в их руки литературу майя, они искоренят и их языческую веру.
Его книги, подробно описывающие календарную систему ацтеков и религиозные празднества, приходившиеся на то или иное время года, заставляют поежиться. Как недвусмысленно следует из пассажей, посвященных календарям, практически каждое ацтекское празднество сопровождалось жертвоприношениями — причем не только мужчин, но также женщин и детей. Приняв во внимание вышеперечисленное, трудно представить, что у испанских властей был иной выход, кроме как полностью запретить погрязшие в кровавых ритуалах религиозные культы Мезоамерики.
Бернардино де Саагун был не единственным, кому удалось получить от индейцев ценную информацию о древних цивилизациях Нового Света. Другой такой заслуживающей внимания фигурой был Диего де Ланда, ставший впоследствии первым католическим епископом Юкатана. Ланда, который, как и Саагун, был францисканцем, прибыл на Юкатан в сороковых годах XVI столетия. За годы, проведенные в Мексике, епископ Ланда нажил себе немало врагов — как среди испанских поселенцев, так и среди майя. Самым печально известным его деянием стало аутодафе, организованное им в юкатанском