ать констеблей и все Латы оказались здоровыми и относительно жизнерадостными, но что космический корабль пуплианцев исчез. Это заставило герцога Королева открыть секрет несколько раньше, чем он планировал — Он вновь, завел зверинец, и пуплианцы оказались там, хотя они не знали этого. Он разрешил им построить собственное окружение — закрытое помещение, в котором они планировали избежать Конца Времени. и сейчас они верили, что являются единственными живыми существами во всей вселенной. Все кто хотел могли посетить зверинец Герцога и понаблюдать за ними, двигающимися в огромной сфере, совершенно не сознающими, что за ними наблюдают, занятыми своей загадочной деятельностью. Даже Амелия Ундервуд хотела увидеть их и согласилась с Герцогом Королев, что они выглядят довольно счастливее чем раньше.
Этот визит к Герцогу, был первым случаем. когда Джерек и Амелия появились в обществе с тех пор, как построили себе новый дом. Амелия была удивлена быстрыми переменами, остались неизменными только маленькие районы, и на всем лежала определенная свежесть, что придавало очарование даже самым причудливым изобретениям. Сам воздух сказала она, приобрел сладкую свежесть весеннего утра.
По пути домой они увидели Лорда Джеггета Канарии в его огромном летающем лебеде с другой высокой фигурой рядом с ним. Джерек подвел свой локомотив поближе и окликнул их, сразу узнав второго пассажира лебедя.
— Моя дорогая Няня! Какое удовольствие встретить вас снова. Как дети?
Няня была значительно в более здравом уме, чем когда Джерек в последний раз видел ее. Она покачала старой стальной головой и вздохнула.
— Боюсь они исчезли. Назад, к ранней точке во времени, где я все еще управляю петлей времени, где они все играют, как, без сомнения будут играть всегда.
— Вы послали их назад?
— Да. Я решила что этот мир слишком опасен для моих маленьких подопечных, юный Джерек. Что ж я должна сказать что ты выглядишь хорошо. Вполне взрослый мужчина сейчас, а? А это должно быть, Амелия, на которой ты хочешь жениться. О, я полна гордости ты показал себя прекрасным мальчиком, Джерек, — казалось что она все еще пребывает в смутной уверенности, что Джерек был одним из ее воспитанников. — Я думаю, что отец тоже гордится тобой! — она повернула голову на девяносто градусов, чтобы нежно поглядеть на Лорда Джеггета, который скривил губы в смущенной улыбке.
— О! очень рад, — сказал он. — Доброе утро, Амелия. Джерек.
— Доброе утро, сэр Макиавелли, — Амелия порадовалась его смущению. Как продвигается ваш план?
Лорд Джеггет расслабился засмеявшись.
— Очень хорошо, я думаю. Няня и я сделали пару модификаций, чтобы получить петлю. А вы? Как вы живете?
— Все хорошо, — ответила она ему.
— Все еще… обручены?
— Не женаты, лорд Джеггет, если вы это имеете в виду.
— Мистер Ундервуд все еще в городе?
— Так говорит миледи Шарлотина.
— Ага. Амелия с подозрением посмотрела на Лорда Джеггета. но на его лице ничего нельзя было прочитать.
— Мы должны лететь дальше, — лебедь начал отплывать от локомотива. Время не ждет людей, ты знаешь. Во всяком случае. пока. Прощайте!
Они помахали ему, а лебедь поплыл дальше.
— Он дьявольски хитер, — сказала Амелия. но без злости — Как могут быть отец и сын такими разными?
— Ты так думаешь? — локомотив запыхтел по направлению к дому. — Хотя я подражал ему так долго, насколько я помню. Он всегда был моим героем.
Она задумалась.
— Можно искать признаки упадка в сыне, если видишь их в отце, хотя не справедливее ли смотреть на сына, как на отца, не раненого миром?
Он мигнул, но не попросил ее объяснить подробнее.
— Но, полагаю, я завидую ему, — сказала она.
— Завидуешь Джеггету? Его разуму?
— Его работе. Он единственный, на ком лежит задача спасения планеты, кто делает полезное дело.
— Мы снова сделали планету красивой. Разве это не «полезное» дело, Амелия?
— Во всяком случае оно не удовлетворяет меня.
— Ты почти еще не начала выражать свое творчество. Завтра возможно, мы изобретем что-нибудь вместе, чтобы восхитить наших друзей.
Она попыталась стать веселой.
— Полагаю, что ты прав. Это вопрос позиции, как говорил твой отец.
— Точно, — он обнял ее. Они поцеловались, но ему показалось, что ее поцелуй не был таким сердечным, как раньше.
Со следующего утра будто странная лихорадка поразила Амелию Ундервуд. Ее появление в столовой было впечатляющим. Она была одета в малиновый шелк, украшенный золотом и серебром — напоминающим восточные наряды. На ее ногах были загнутые вверх туфли, голову украшали перья страусов и попугаев, и она покрасила или как-то изменила свое лицо, так как веки ее были ярко-голубыми, брови выщипаны, и их длина увеличена, губы полнее и удивительной красоты, щеки пылали румянами. Ее улыбка была необычайно широка, поцелуй неожиданно теплыми, объятия почти чувственными, от нее пахло духами, когда она заняла свое место на другом конце стола.
— Доброе утро, Джерек, мой дорогой!
Он проглотил маленький кусочек сэндвича, но тот, казалось, застрял у него в горле. Негромким голосом он сказал:
— Доброе утро, Амелия. Ты хорошо спала?
— О, да! Я проснулась новой женщиной. Совершенно новой. ха! ха!
Он постарался проглотить кусочек, застрявший в горле.
— Ты кажешься необычной. И изменение во внешности радикальное.
— Я вряд ли назвала его таким дорогой Джерек. Просто аспект моей личности, который я не показывала тебе прежде. Я решила быть менее чопорной, принять более позитивный взгляд на мир и мое место в нем Сегодня, моя любовь, мы творим!
— Творим?
— То что ты предлагал делать.
— О, да конечно. Что мы создадим, Амелия?
— Уже так много всего.
— По правде говоря, я не намеревался…
— Джерек, ты славился своими изобретениями. Ты создаешь моду за модой. Твоя репутация требует, чтобы ты снова выразил себя. Мы построим сцену, превосходящую все, чему были свидетелями до сих пор. И мы устроим вечеринку. Мы слишком часто пользовались гостеприимством и ничего не предлагали сами!
— Это правда, но…
Она засмеялась над ним, отодвинув в сторону тарелку. Она отхлебнула кофе, посмотрев через окно на свой сад.
— Ты можешь предложить что-нибудь, Джерек?
— Ну… маленький «Лондон», мы можем сделать его вместе… Подлинный как он есть.
— Лондон? Ты определенно не повторишь прошлый успех.
— Это было просто предложением, ничего более.
— Я вижу ты восхищен моим новым платьем? — Шикарное и красивое, — он вспомнил гимн который они однажды пели вместе. Он набрал побольше воздуха и приготовился запеть, но она опередила его.
— Платье в основе имеет картину, которую я видела в иллюстрированном журнале. Я думаю, опера, или, возможно, концертный зал. Мне хотелось бы узнать некоторые оперные арии. Города могут помочь?
— Сомневаюсь, что они помнят их.
— Они заняты более скучными вещами в эти дни, я полагаю, работой Джеггета.
— Ну, не совсем.
Она встала из-за стола, напевая про себя:
— Торопитесь Джерек. Утро кончиться прежде чем мы начнем.
Он с неохотой встал, смущенный своей ролью, почти с отчаянием пытаясь вернуть настроение, которое всегда было нормальным для него, кроме, как оказалось, сегодняшнего дня.
Она взяла его под руку, шаг ее был более упругий, чем обычно, возможно, из-за необычных туфель, одетых на ноги, и они вышли из дома в сад.
— Я считаю теперь, что мы должны были сохранить мой дворец, — сказала она. — ты не находишь коттедж скучным?
— Скучным? О, нет.
Он был удивлен, что она выглядела разочарованной его ответом. Он задумчиво взглянул на небо, повернул кольцо власти и сделал яркий голубой оттенок там, где моментом раньше преобладали розовато-желтые тона. — Вот так!
За ивами и кипарисами находились остатки пустыни.
— Это, — сказала она, — то, что по выражению Джеггета должно быть нашим холстом. Он может содержать что угодно — любую причуду, которую сможет изобрести человеческий ум. Сделаем великолепную причуду, Джерек. Обширную причуду.
— Что? — он повеселел, хотя дурные предчувствия остались. — Ты хочешь превзойти Герцога Королев?
— Всеми средствами!
Он был сегодня одет во фрак, брюки серого цвета, жилет и рубашку. Джерек сделал цилиндр и поместил его торжественно на голову. Рука его легла на кольца. Колонны воды казалось выпрыгнули из земли, толстые, как деревья, и такие же высокие, образовав арку, которая, в свою очередь, стала крышей, мерцающей на солнце.
— О, ты слишком осторожен, Джерек! — она использовала собственные кольца. Их окружили огромные скалы, и из каждой изливалась река крови, образуя море, на котором плавали обсидиановые острова, наполненные пышной темной растительностью. Солнце горело почти черным цветом над ними, и из океана крови и с островов доносились страшные звуки.
— Это очень величественно, — сказал Джерек тихим голосом, — но я не поверил бы…
— Сцена основана на кошмаре, который я однажды видела во сне.
Что-то темное поднималось из моря. Сверкнули зубы напоминающие о тварях, которых они встречали в палеозое, змееподобное нежное тело снова погрузилось с неприятным шумом обвала. Джерек обратился к ней за объяснением.
— Впечатление, — ответила она, — о картине, которую я видела девочкой. О, ты не поверишь, какие кошмары меня мучили тогда. До сегодняшнего дня я забыла их почти полностью. Эта сцена нравится тебе, Джерек? Она понравится нашим друзьям?
— Думаю, да.
— Ты не так полон энтузиазма, как я надеялась.
— Я полон энтузиазма, Амелия. И, тем не менее, удивлен.
— Я рада, что удивляю тебя, дорогой Джерек. Значит наша вечеринка будет иметь шансы на успех, не так ли?
— О, да.
— Я кое-что добавлю. Но отложим это пока. Давай отправимся в мир сейчас.
— Куда?
— Приглашать друзей.
Он молча кивнул и вызвал свой локомотив. Они сели в него и направились в Замок Канарии, где надеялись найти Железную Орхидею.