– Чего тебе?
– Привез от Кульковой кулек, то есть пакет, – сторонясь невольного каламбура, скучным голосом произнес Хлупин. Он суетливо высвободил из газет закамуфлированный под бумажный сверток пакет.
– Ой, ой! – спел красавец в мундире. – Тебя никто не видал?
– Да… нет, – неуверенно бормотнул разносчик бесплатных газет.
Пигачёв забрал пакет и плотно закрыл дверь.
Хлупин вытащил на тротуар тележку с газетами. Сделал несколько шагов в сторону. Стал зачем-то читать приклеенную к стене предвыборную листовку.
«В Думу должны прийти НОВЫЕ люди, не замаравшие себя пустыми обещаниями. Не бесконечно болтающие чиновники, не депутаты с абсолютно неизвестными делами, а – профессионалы. Многие знают меня как генерального директора комбината. Я никогда не подводил тех, кто мне доверяет. Я знаю, как живут москвичи, знаю ваши проблемы. Я не могу смотреть, как реальные дела заменяются болтовней политиканов. Я готов работать. Я обещаю вам… Я…» Под листовкой стояла ничего не говорящая фамилия.
Хлупин повлек дальше тележку и больше часа развозил по району поклажу, оставляя в каждом подъезде пачку газет. Завернул в какой-то двор. Он тащил пустую тележку и разыскивал в полутьме что-то ему нужное.
Нашел, постоял в нерешительности, спустился по заплеванным ступенькам с россыпью окурков. Стукнул кулаком по оцинкованной железной двери. Услышал грохот засова и вошел в освещенный голой лампой подвал.
Трое у стола играли в карты. Блестела водочная бутылка, стаканы. Пахло чесночной колбасой и чем-то техническим, будто бы смазочным маслом. И немного бомжатиной.
Хлупин поздоровался довольно робко.
– Здорово, – откликнулся один игравший. – Присаживайся, Гена.
– Крокодил Гена? – спросил чернявый парень, с молодым лицом, розовым от водки.
– Из них, – уныло отшутился Хлупин, вспоминая персонажа известного мультфильма. – Ну как, Василий?
– Вон Витек ходил, смотрел, – ответил названный Василием и ткнул пальцем в чернявого парня. – Все сделаем. Выпьешь водочки?
– Я не пью. У меня пока только полторы тысячи. Вот. Скоро будет пять. Точно. Я сразу принесу, – торопливо и, будто задыхаясь, говорил Хлупин.
– Принесешь, принесешь. Куда ты денешься? – благодушно продолжал странный разговор Василий. – Вообще-то за такую работу тысячи в долларах берут. Но у тебя их нет, я знаю. Примем в рублях, сколько есть. Не волнуйся.
– А когда?
– Когда получится, сам узнаешь.
– Я пойду.
– Привет, Гена, заходи.
Хлупин поднялся по лестнице. Пошел через двор к широкому проспекту, где мчались автомобили и метались голубоватые и желтые огни фар. «А без тебя Париж Медведково…» – уверял во все горло магнитофон из притормозившей «вольво». Хлупин нервно отшатнулся. Вечером потеплело. Несколько раз принимался мести сырой снежок. Под ногами зачавкало неприятное месиво. Хлупин с трудом тащил пустую тележку, и в животе у него было скверно.
Часов в пять вечера, когда блеклое солнце исчезло, увязнув в тумане, пропахшем выхлопными газами, из рассыпано шагавшего по тротуарам населения выделился стройный силуэт девушки. Одетая в поношенную куртку и вязаную шапочку «колокольцем», она подошла к «Салону аргентинских танцев». Тяжелая дверь открылась и впустила ее.
Брюнет с безукоризненным пробором в лакированных волосах сиял в полутьме ухоженными зубами. Над весьма гламурной улыбкой изогнулись червеобразные усики.
– Мисс, вы прелестны даже в этой экипировке. Готов распахнуть перед вами объятия прямо сейчас, – на охраннике Пигачёве, вместо кителя с аксельбантом, отлично сидел вельветовый пиджак цвета «маренго», рубашка была салатная, пламенел красный галстук. Брюки с образцовыми стрелками, обувь от «Лемонти». Чтобы подчеркнуть свою элегантность, Пигачёв включил один светильник при входе.
– Жора, это вы смотритесь потрясающе… и усики… Какая прелесть! Вам безумно идет, просто жутко.
– Когда же, Галочка? Дни летят, а наша интимная встреча всё откладывается.
– Что мне делать! – горестно сложила ладошки Галя Михайлова и заломила трагическими уголками подрисованные лиловатые бровки. – Марина Петровна предупредила меня, что не потерпит…
– Сама Илляшевская? – самодовольное лицо Пигачёва озабоченно вытянулось. – У тебя с ней что?
– Пока ничего. Но она сказала: если узнает, то…
– Она не узнает! Мы будем молчать, как рыбы… об лед… – мягко рассыпался баритональный бархатный смех.
– Вы шутите, а мне не до шуток. Я боюсь. Давайте отложим нашу встречу, Джордж. Может быть, Марина Петровна передумает…
– Вряд ли она передумает, если наметила, – с откровенной неприязнью к обсуждаемой даме произнес Пигачёв, убеждаясь, что его эротические планы оттесняются на неопределенный срок. – Ну что ж… Позволь, Галочка, презентовать тебе этот французский спрей. Фирма гарантирует запах фиалок в течение двух часов. Ницца. Прошу, плиз! – Пигачёв вручил девушке ароматическую «шпыргалку» в виде металлической башенки, к тому же затейливо напоминавшей стилизованное подобие восставшего мужского достоинства, на что красавец Джордж любезно намекнул.
– Ой! – вскрикнула Галя, закатывая голубые глаза. – Это прикол, это класс! Спасибо, Жора, май дарлинг.
– Твой аккордеон, Галочка. А это… этот пакет…
– Что такое? – удивилась Галя, кладя подаренный спрей в карман куртки. – Дополнительная ноша?
– Обязательно доставь лично Марине Петровне Илляшевской. – Голос Пигачёва стал тверд, игривая влажность взгляда деловито подсохла. – Доставь как можно аккуратней, потому что…
В этом месте их разговор был прерван. Дверь на улицу неожиданно крякнула, и в вестибюле появились энергичные, скромно одетые люди. Четверо.
– В чем дело! – гневно вскипел охранник. – Почему врываетесь в частное учреждение? Я вызову…
Двое мужчин молниеносно схватили его за руки, оттащили под самый светильник, не дали бросить пакет. Один из вошедших предъявил удостоверение.
– Подполковник Харитонов. Комитет по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств. Пигачёв Георгий Семенович? Вы задержаны. Ваш сотовый телефон пока изымается. Ребята, заберите у него газовый пистолет.
– Я ни в чем не виновата! – закричала отчаянно Галя Михайлова, изображая насмерть перепуганную простушку.
– Она действительно ничего не знает, – благородно вступился за Галю бледный Пигачёв, отводя потухший взгляд.
– Это мы будем выяснять. Эксперт, зафиксируйте отпечатки пальцев на этом пакете. Девушка, что там у вас?
– Аккордеон, – пролепетала Галя.
– У нас имеются сведения, что в вашем аккордеоне упаковки с героином. Таким образом, вы являетесь наркокурьером.
– Я? – заплакала по-детски жалобно Галя. – Жора, как вы могли… Как вы…
– Заткнись, дура! – злобно прошипел Пигачёв, теряя крупицы своего непредвиденного благородства.
Вошел еще один опер в длинном пальто и сером войлочном «пирожке».
– Капитан, – обратился к нему подполковник Харитонов, – отведите девушку с аккордеоном в машину.
– Пойдемте, – сказал Маслаченко Гале Михайловой. – Вы задержаны. Будете отвечать на вопросы следователя.
– Нет, нет! – Галя пыталась сопротивляться, пока капитан выводил ее из салона.
– Пигачёву наручники, – продолжал распоряжаться Харитонов, моложавый человек интеллигентного вида. – Где ваш директор, гражданин Пигачёв? Где Алимова Ануш Артуровна?
– Ее сегодня нет, – хмуро ответил Пигачёв.
– Вася, – обратился к молодому рослому сотруднику подполковник, – проверь все помещения. А где ваш коллега Роман Стеценко? – снова отнесся он к охраннику.
Пораженный осведомленностью милиции, Пигачёв обиженно скривился:
– Я не обязан знать, где находятся все служащие салона. Вы еще спросите, где танцоры, музыканты, оранжировщики? Где бухгалтер?
– И танцоры, и музыканты будут давать показания, если понадобится. Бухгалтер тем более.
– Вам придется доказательно обосновать ваши действия, подполковник, – негодующе произнес Пигачёв в наручниках. – У Ануш Артуровны очень серьезные связи. Вы даже не представляете себе, насколько серьезные.
– Обоснованием своих действий мы только и занимаемся, – невозмутимо сказал Харитонов. – А уж дальше прокуратура, суд.
– И адвокаты. Имейте в виду, хорошие… лучшие адвокаты, – ехидно ухмыляясь, добавил охранник.
– Ладно, хватит. Растявкался тут, блатной аристократ, – вмешался другой опер. – Взяли тебя с поличным? Взяли. Сколько в пакете наркоты? Килограмм? Больше? Значит, получишь пятнадцать лет, понял? Выводить, товарищ подполковник?
– Выводи, Саша, скромно и тихо. По-приятельски. Ты проверил помещения?
– Так точно, везде чисто. Ни людей, ни наркоты нет.
– Подслушки, видеокамеры не обнаружил?
– Вроде бы не обнаружил.
– Потом еще раз проверим досконально. Заканчиваем, уезжаем. Сейчас Апполинарий Кузьмич дверку замкнет – и всё.
Наркокомитетчики вывели Пигачёва, сели с ним в забрызганный грязью джип и уехали.
А еще через полтора часа Галя Михайлова с аккордеоном за плечами и пакетом в полиэтиленовой сумке вошла в электричку.
Добравшись, как обычно, до поселка «Липовая аллея», она приблизилась к феминистскому клубу. Сказала пароль, перед ней разъехались створки бронированных ворот. Под фонарями полировано блестел «мерседес» Илляшевской, рядом «ауди» Любы (Галя знала теперь: ее фамилия Кокова). Стояли и чьи-то красноватые «Жигули». Увидев эту машину, Галя вздрогнула, остановилась. Сдвинула шапочку «колокольцем», призадумалась, потерла лоб даже. Номер, что ли, показался знакомым?..
Дежурившей обычно охранницы Инги почему-то не оказалось. За вычетом трех, в окошках-бойницах уже светились голубоватые стекла. Галя поставила ногу на первую ступеньку крыльца и услышала: «Здравствуй, Галина Васильевна», – отчего дыхание у нее остановилось на несколько секунд.
– Так, так, так… – продолжал Юрий Екумович, бывший капитан милиции, а ныне старший охранник феминистского филиала «Золотая лилия». – Не узнаешь? Позабыла? А я давно о тебе знаю. И догадываюсь, зачем ты здесь объявилась. Но до встречи с тобой решил начальству тебя не выдавать.